– Да, пожалуйста, – кивнул я и подумал, что на один мой вопрос – каким образом Энни и Майк поселились в огромном доме, расположенном на одном из самых дорогих участков побережья Северной Каролины – ответ уже получен. Летний домик дедушки Бадди, купленный на пожертвования верующих. – У него двое сыновей, – продолжила Тина. – Оба занимают высокое положение в его церкви – диаконы или ассистенты пастора, не знаю, как это у них называется, потому что меня их святые выкрутасы не привлекают. Дочь, однако, оказалась из другого теста. Увлекалась спортом. Верховая езда, теннис, стрельба из лука, охота на оленей с отцом, участие, и успешное, в соревнованиях по пулевой стрельбе. Все это попало в газеты после того, как она стала источником проблем. Теперь я понимал, откуда взялась футболка с «ЛАГЕРЕМ ПЕРРИ». – К тому времени, когда ей исполнилось восемнадцать, она пошла вразнос, в прямом смысле этого слова, с его точки зрения. Она поступила в так называемый мирской гуманитарный колледж, и у нее действительно началась бурная жизнь. Она не только забросила стрелковые и теннисные турниры, но и перестала ходить в церковь, предпочтя ей вечеринки, выпивку и мужчин. Плюс… – Тина еще понизила голос, – …покуривала травку. – Господи! – воскликнул я. – Только не это. Миссис Шоплоу строго на меня посмотрела, но Тина ничего не заметила. – Да! Покуривала! Еще и попала в газеты, эти таблоиды, потому что была красивой и богатой, но главным образом из-за своего отца. Падшая женщина, так это у них называется. Она позорила церковь отца тем, что носила мини-юбки и обходилась без бюстгальтера, а также многим другим. Ты же знаешь, что эти фундаменталисты в своих проповедях руководствуются только Ветхим Заветом. Праведники будут вознаграждены, а грешники – наказаны до седьмого колена. И она пошла даже дальше, чем участие в вечеринках в Зеленой ведьминой деревне[26]. – Глаза Тины стали такими огромными, что почти выкатились из глазниц и грозили растечься по щекам. – Она вышла из НСА и присоединилась к Американскому атеистическому обществу! – Ох. И все это попало в газеты? – Естественно! Потом она забеременела, что неудивительно, а когда ребенок родился больным… церебральный паралич, если не ошибаюсь… – Мышечная дистрофия. – В любом случае, когда ее отца спросили об этом во время одной из проповедей, знаешь, что он ответил? Я покачал головой, хотя, конечно, догадывался. – Он сказал, что Бог наказывает неверующих и грешников. Сказал, что его дочь в этом ничем не отличается от других и, возможно, болезнь сына вновь приведет ее к Богу. – Судя по всему, этого еще не произошло. – Я подумал о лике Христа на воздушном змее. – Я не понимаю, почему люди используют религию, чтобы причинять друг другу боль, когда в этом мире ее и так хватает, – подала голос миссис Шоплоу. – Религия призвана утешать. – Просто он старый самодовольный зануда, – высказала свое мнение Тина. – Со сколькими бы мужчинами она ни переспала, сколько бы косячков ни выкурила, она по-прежнему его дочь, а ребенок – по-прежнему его внук. Я видела мальчика в городе пару раз, в инвалидном кресле или в этих отвратительных ортезах, которые он должен надевать, если хочет ходить. Мне показалось, что он очень хороший мальчик и она была трезвой. И в бюстгальтере. – Она помолчала, уточняя воспоминания. – Кажется. – Ее отец может измениться, но я в этом сомневаюсь. – Миссис Шоплоу покачала головой. – Дети растут, а у стариков с годами растет только уверенность в собственной правоте. Особенно если они знают Священное Писание. Я вспомнил фразу, которую частенько повторяла моя мать. – Дьявол может цитировать Писание. – И приятным для слуха голосом, – задумчиво добавила Тина. Потом просияла. – Однако если преподобный Росс разрешает им пользоваться его особняком, есть шанс, что он готов забыть прошлое. Возможно, до него наконец дошло, что тогда она была всего лишь молоденькой девушкой, еще не имевшей права голосовать. Дев, разве сейчас не твоя очередь? Она не ошиблась. Я составил слово «слеза». Оно принесло мне пять очков. * * * Трепку мне учинили безжалостную, но, к счастью, как только Тина Экерли по-настоящему взялась за дело, все закончилось достаточно быстро. Я вернулся в свою комнату, сел у окна, попытался присоединиться к Фродо и Сэму. Не смог. Закрыл книгу и сквозь залитое дождем стекло уставился на пустынный пляж и уходивший вдаль серый океан. Вид из окна навевал тоску, а в такие моменты мои мысли обычно возвращались к Уэнди: я гадал, где она, что делает, кто с ней рядом. Вспоминал ее улыбку, падающие на щеку волосы, мягкие выпуклости грудей под одним из бесчисленных кардиганов. Но не сегодня. Я обнаружил, что вместо Уэнди думаю об Энни Росс, и осознал неожиданно для себя, что увлекся ею. Тот факт, что ничего из этого не выйдет – она была на десять, а то и на двенадцать лет старше, – похоже, нисколько меня не отпугивал. Возможно, даже имел положительные стороны, потому что безответная любовь по-своему привлекательна для молодых мужчин. Миссис Ш. предположила, что благочестиво-лицемерный отец Энни хотел забыть прошлое, и я думал, что в чем-то она права. Я слышал, что внуки растапливают даже самые заледенелые сердца, и, возможно, он хотел получше узнать мальчика, пока еще оставалось время. Он мог выяснить (через своих людей), что Майк не просто калека, но еще и умный. Вполне вероятно, до него дошли слухи о том, что у Майка, как говорила Мадам Фортуна, «дар». А может, я смотрел на все через розовые очки. Скорее мистер Разрази-тебя-гром отдал ей дом в обмен на обещание держать рот на замке и нигде не появляться в мини-юбке и с дымящимся косячком в руке в столь важный для него период покорения телевизионных просторов. Наверное, я мог бы размышлять об этом, пока закрытое облаками солнце не закатилось бы за горизонт, и так и не пришел бы к какому-то однозначному выводу касательно Бадди Росса. А вот с Энни у меня была полная определенность: забывать прошлое она не собиралась. Я встал и спустился в гостиную, на ходу выуживая из бумажника листок с телефонным номером. Я слышал, как Тина и миссис Шоплоу весело щебечут на кухне. Позвонил в общежитие Эрин Кук, не ожидая застать ее там во вторую половину субботы. Она вполне могла уехать в Нью-Джерси к Тому и в этот самый момент, возможно, смотрела футбольный матч, распевая боевую песню «Алых рыцарей». Но дежурившая на телефоне девушка сказала, что сейчас ее позовет, и тремя минутами позже я услышал голос Эрин: – Дев, я как раз собиралась тебе позвонить. Собственно, я хочу приехать и повидаться с тобой, если удастся уговорить Тома. Я думаю, что сумею, но не в следующий уик-энд. Скорее всего еще через неделю. Я посмотрел на календарь, висевший на стене, и понял, что это будет первый октябрьский уик-энд. – Ты действительно что-то выяснила? – Не знаю. Возможно. Мне вообще нравятся такие поиски, а тут я действительно увлеклась. Раскопала много чего, но это не значит, что мне удалось разгадать убийство Линды Грей, сидя в библиотеке колледжа. Однако… кое-что мне хочется тебе показать. То, что меня тревожит. – Почему тревожит? Как? – Не хочу пытаться объяснить по телефону. Если мне не удастся уговорить Тома, я положу все в большой конверт и пришлю тебе по почте. Но я думаю, что удастся. Он хочет повидаться с тобой, хотя и близко не подходит к моему маленькому расследованию. Даже на фотографии отказался взглянуть. Я подумал, что все это звучит чересчур таинственно, но давить на нее не стал. – Скажи, ты слышала о евангелисте Бадди Россе? – Бадди… – Она рассмеялась. – «Час силы с Бадди Россом». Моя бабушка постоянно слушает этого старого мошенника! Он вытаскивает из людей козлиные желудки и утверждает, что это опухоли! Знаешь, что сказал бы Папаня Аллен? – Карни-от-карни, – ответил я улыбаясь. – Именно. И что ты хочешь о нем знать? Почему не можешь выяснить сам? Твою маму напугал библиотечный каталог, когда она вынашивала тебя? – Этого я не знаю, но библиотека Хэвенс-Бэй закрывается к тому времени, когда я заканчиваю работу. Да и вряд ли у них есть справочник «Кто есть кто». Там же всего одна комната. Собственно, меня интересует не он, а его сыновья. Хочу выяснить, есть ли у них дети. – Почему? – Потому что у его дочери есть. Мальчик, и замечательный, но он умирает. Пауза. Потом: – Во что ты впутался на этот раз, Дев? – Знакомлюсь с новыми людьми. Приезжайте. Буду рад увидеть вас вновь. Пообещай Тому, что мы будем держаться подальше от «Дома ужасов». Я думал, что этим рассмешу ее, но ошибся. – С этим проблем не возникнет. Ближе чем на тридцать ярдов ты его к этому месту не подтащишь. Мы попрощались. Я записал продолжительность разговора на «Листке правды», поднялся на второй этаж, сел у окна. Вновь почувствовал эту странную тупую зависть. Почему призрак Линды Грей увидел Том? Почему он, а не я? * * * Газета «Хэвенс-Бэй уикли» выходила по четвергам, и заголовок в номере от четвертого октября гласил: «СОТРУДНИК «СТРАНЫ РАДОСТИ» СПАСАЕТ ВТОРУЮ ЖИЗНЬ». Я полагал, что это преувеличение. Да, Холли Стэнсфилд осталась в живых исключительно благодаря мне, но к спасению Эдди Паркса я имел только некоторое отношение. В остальном – если не считать Лейна Харди – заслуга принадлежала Уэнди Киган. Не порви она со мной в июне, я бы той осенью находился в Дарэме, штат Нью-Хэмпшир, в семистах милях от «Страны радости». Я понятия не имел, что мне опять предстоит спасать чью-то жизнь: такое могут предчувствовать лишь люди необыкновенные, вроде Роззи Голд и Майка Росса. И первого октября, после еще одного дождливого уик-энда, пришел в парк, занятый мыслями о предстоящем визите Эрин и Тома. Небо по-прежнему заволакивали облака, но дождь в честь понедельника перестал. Эдди восседал на своем деревянном троне перед «Домом ужасов», выкуривал привычную утреннюю сигарету. Я вскинул руку, приветствуя его. Он, конечно, руки не поднял, просто растоптал окурок и наклонился, чтобы приподнять деревянный ящик и засунуть окурок под него. Я это видел раз пятьдесят, а то и больше (иногда гадал, сколько же окурков сейчас под ящиком), но сегодня, вместо того чтобы приподнять ящик, он продолжил клониться к земле. Читалось ли на его лице изумление? Не могу сказать. К тому времени, когда я осознал, что творится неладное, мне было видно лишь его выцветшую, измазанную машинным маслом песболку на упавшей между колен голове. Они склонялись все ниже, и дело кончилось тем, что он совершил кувырок, приземлился на спину и застыл, раскинув ноги, лицом к облакам. Тогда-то я и разглядел гримасу боли. Я выронил пакет с ленчем, подбежал к нему, опустился рядом с ним на колени. – Эдди? Что не так? – Дви… На мгновение я подумал, что он предлагает мне убраться подальше, но тут обратил внимание, что правой рукой Эдди держался за левую сторону груди. Прежний Дев Джонс, еще не вымуштрованный «Страной радости», просто позвал бы на помощь, но четыре месяца разговоров на Языке выбили подобные слова из моей головы. Я глубоко вдохнул, поднял голову и со всей силы крикнул в сырой утренний воздух: – НАШИХ БЬЮТ! Услышать меня мог только Лейн Харди, и он мгновенно примчался. От летних сотрудников, которых нанимал Фред Дин, умения проводить реанимацию не требовалось, но им приходилось этому учиться. Благодаря курсам спасателей, на которых я занимался еще подростком, я знал, как это делается. Меня в компании с несколькими мне подобными учили этому рядом с бассейном Ассоциации молодых христиан на манекене с необычным именем Херкимер Солорыб. Теперь я впервые получил возможность применить теоретические знания на практике, и знаете что? На самом деле это не слишком отличалось от приема, который я использовал, чтобы выбить кусок хот-дога из горла маленькой дочери Стэнсфилдов. Правда, на этот раз я был без шкуры, и мне не пришлось обнимать старого поганца, но и здесь потребовалось приложить силу. Четыре ребра Паркса треснули, а одно сломалось, однако я не могу сказать, что раскаиваюсь в этом. К тому времени, когда подбежал Лейн, я стоял на коленях рядом с Эдди и делал непрямой массаж сердца: сначала наваливался на ладони всем своим весом, затем подавался назад и прислушивался, чтобы понять, вдохнул ли он воздух. – Господи, – сказал Лейн. – Сердечный приступ? – Да. Я практически уверен. Вызовите «скорую». Ближайший телефон находился в маленькой будке рядом с тиром Папани Аллена – или, на Языке, конуре. На двери, конечно, висел замок, но Лейн владел волшебной палочкой – тремя шаблонными ключами, которые открывали все замки в парке развлечений. Он убежал. Я продолжал массировать сердце, нажимая на грудь и отпуская, нажимая и отпуская. Мышцы бедер болели, колени негодовали от долгого контакта с жесткой мостовой авеню Радости. После каждых пяти нажатий я медленно считал до трех, ожидая вдоха Эдди, но ничего не слышал. Последняя радость, отпущенная ему в «Стране радости», похоже, иссякла. Он не задышал ни после первых пяти нажатий, ни после вторых, ни после шестых. Просто лежал, раскинув руки в перчатках и открыв рот. Эдди гребаный Паркс. Я смотрел на него, и тут вернулся Лейн, крича, что «скорая» уже едет. Не буду этого делать, подумал я. Будь я проклят, если сделаю это. Потом я наклонился, еще раз нажал ему на грудь и прижался своими губами к его. Я знал, что будет плохо, но не представлял насколько. Его губы были горькими от сигарет, изо рта чем-то воняло… да поможет мне Бог, кажется, перцем халапеньо, который он, возможно, добавил в омлет на завтрак. Тем не менее я только прижался поплотнее, заткнул ему ноздри и дунул в горло. Я проделал это пять или шесть раз, прежде чем он задышал сам. Затем я перестал нажимать ему на грудь, чтобы посмотреть, что произойдет, и он продолжил дышать самостоятельно. Наверное, в этот день ад уже выполнил план по душам. Я повернул Эдди на бок, на случай если начнется рвота. Лейн стоял рядом, положив руку мне на плечо. А вскоре мы услышали приближающуюся сирену «скорой». Лейн поспешил к воротам, чтобы встретить их. Как только он ушел, я обнаружил, что смотрю на скалящиеся зеленые рожи демонов, украшавшие декоративный фасад «Дома ужасов». «ВОЙДИ, ЕСЛИ ПОСМЕЕШЬ», – гласила надпись над рожами, зеленая, сочащаяся каплями. И я вновь подумал о Линде Грей, которая вошла в «Дом ужасов» живой, а несколькими часами позже ее вынесли оттуда, холодную и мертвую. Думаю, эти мысли пришли мне в голову потому, что вскоре должна была прибыть Эрин с какими-то сведениями. Сведениями, которые тревожили ее. Еще я подумал об убийце девушки. Им мог быть кто угодно, говорила миссис Шоплоу. Даже ты, только ты черноволосый, а не блондин, и на руке у тебя нет татуировки с головой птицы. Орла, может, ястреба. Волосы Эдди преждевременно поседели, как и у всех заядлых курильщиков, но четыре года назад вполне могли быть светлыми. И он всегда носил перчатки. Правда, возраст… Линду Грей в последней ее поездке в темноте сопровождал мужчина помоложе, это точно, но… «Скорая» приближалась, но еще не доехала до «Страны радости». Я видел, что Лейн стоит у ворот, машет вскинутыми над головой руками, призывая поторопиться. Решив, что терять нечего, я сдернул перчатки Эдди. Его пальцы покрывали чешуйки отмершей кожи, на тыльной стороне рук из-под слоя белого крема проглядывала воспаленная краснота. Никаких татуировок.