Когда он все-таки выбрался наружу, в глаза ударило солнце, и он пополз по снегу, пополз как можно дальше от полупогребенного цементного кольца. Он хрипло дышал, а его лицо стало почти белым, как у клоуна, превратившись в запорошенную снегом живую маску страха. Оказавшись рядом с «джунглями», Дэнни уселся на снег, чтобы отдышаться и снова закрепить снегоступы на ногах. Затягивая ремешки, он ни на секунду не позволял себе отвести взгляд от темной дыры в бетонном кольце. Его все еще пугало, что оттуда что-нибудь вылезет. Но ничто не вылезло, и через несколько минут Дэнни уже дышал более спокойно и размеренно. Что бы это ни было, оно явно боялось солнечного света. Оно было заперто сейчас внутри, а наружу, вероятно, могло выбираться только в ночной темноте… или оживало лишь тогда, когда оба конца его цилиндрической тюрьмы были забиты снегом. (но я сам теперь в безопасности в полной безопасности мне только нужно вернуться назад потому что теперь я в полной) Позади него что-то упало с мягким хлопком. Он повернулся и посмотрел в сторону отеля. Уже зная, (Сколько индейцев вы видите на этой картинке?) что увидит, потому что этот мягкий звук был ему знаком. Так падал крупный ком снега, когда соскальзывал с крыши отеля. (Вы видите?..) Да, он видел. Пласт снега упал с фигуры собаки. Когда Дэнни только шел сюда, куст выглядел обычной снежной грудой рядом с игровой площадкой, бесформенной и не бросающейся в глаза. А сейчас животное вдруг вспыхнуло совершенно неуместной зеленью посреди необъятного сверкающего белого пространства. Пес выполнял свою обычную стойку на задних лапах, как будто выпрашивая конфету или кусочек печенья. Но уж на этот раз Дэнни не поддастся панике. Он будет сохранять полное спокойствие. Потому что он уже не заперт, как в ловушке, в темной и страшной дыре. Ярко светит солнце. И это всего-навсего собака. Сегодня выдался более теплый день, чем обычно, объяснял Дэнни сам себе. Солнце постепенно подтопило снег, а потом он свалился с куста одной большой грудой. Вероятно, так оно и получилось. (Держись от этого места подальше… держись подальше.) Снегоступы снова были надежно закреплены на ногах. Дэнни поднялся, посмотрел в сторону бетонной трубы, почти полностью скрытой под снегом, – и сердце похолодело у него в груди. Проделанный им в снегу лаз казался черной тенью. Но теперь, даже ослепленный яркими бликами солнечного света, Дэнни вдруг заметил там нечто. Какое-то движение. Движение руки. Взмахи маленькой руки отчаявшегося и напуганного ребенка. Умоляющего, тонущего. (Спаси меня Пожалуйста спаси меня А если не можешь спасти хотя бы поиграй со мной… Играй со мной. Долго. Всегда. Вечно.) – Нет, – сипло прошептал Дэнни. Сухое и холодное слово вывалилось из его рта, в котором не осталось ни капли влаги. Он снова почти лишился способности соображать, чувствуя, как его сознание пытается отключиться, как тогда, в номере с той женщиной… Но нет, лучше не думать об этом. Он ухватился за последние нити, связывавшие его с реальностью, и старался держаться за них как можно крепче. Ему нужно выбраться отсюда. Сконцентрироваться. Успокоиться. Быть как секретный агент. Стал бы Патрик Макгуэн на его месте плакать и мочиться в штаны? Или его папа? Дэнни немного пришел в себя. У него за спиной снова раздался хлопок упавшего снежного кома. Он повернулся и увидел, что теперь из-под белого покрова вылезла рычащая голова одного из львов. А сам лев располагался гораздо ближе отведенного ему прежде места, стоя почти рядом с калиткой игровой площадки. Опять подступила паника, но он подавил приступ. Он – секретный агент и сумеет уйти от опасности. И Дэнни начал выбираться с площадки, избрав тот же обходной маршрут, которым прежде воспользовался его отец. Он постарался полностью сосредоточиться на работе снегоступами. Неторопливые скользящие шаги. Ни в коем случае не поднимать ногу слишком высоко – можно потерять равновесие. Движение лодыжкой, чтобы стряхнуть снег. Только все получалось так медленно! Он достиг угла площадки. Туда намело особенно высокий сугроб, и Дэнни мог просто переступить через забор. И он почти сделал это, но чуть не растянулся плашмя, зацепившись ногой за один из столбов ограды. Чтобы выровняться, Дэнни перенес центр тяжести и замахал руками, по своему опыту зная, как трудно снова встать на снегоступы, если упадешь. Справа вновь донеслись мягкие шлепки падающих куч снега. Он бросил взгляд в ту сторону и увидел, что два других льва тоже полностью скинули снежный покров и, держась рядом, устремились к нему, выбросив вперед передние лапы. Им оставалось не больше шестидесяти шагов. Зеленые углубления в кустах, заменявшие львам глаза, были устремлены на него. Собака между тем повернула голову. (Это происходит, только когда ты на них не смотришь.) – Эй, вы! Эй… Но в этот момент он запутался в снегоступах и лицом вперед повалился в снег, не успев даже подставить руки. Снег набился ему в капюшон, за воротник и в ботинки. Сердце бешено колотилось. Он с трудом приподнялся, стараясь подтянуть снегоступы под себя, (Секретный агент помни ты Секретный агент) и опрокинулся назад. Несколько мгновений Дэнни лежал, глядя в небо и думая, не проще ли будет сдаться. Но вспомнил о том, с чем столкнулся в бетонной трубе, и понял, что это не выход. Сумел подняться на ноги и посмотрел на живую изгородь. Львам осталось меньше сорока футов. Пес расположился слева, будто собирался отрезать Дэнни путь к отступлению. Снега на них не было, если не считать чуть припорошенных грив и морд. И все смотрели на него. Дыхание Дэнни участилось, а страх крысой метался в мозгу, царапая и вгрызаясь в него. Ему приходилось бороться и с паникой, и со снегоступами. (Голос отца: Нет, не так. Не надо с ними бороться, док. Иди на них, словно они продолжение твоих ног. Пусть они ведут тебя за собой.) (Хорошо, папа.) И он начал двигаться, пытаясь обрести ту легкость шага, которую они вырабатывали с отцом. Постепенно стало получаться, но тут на Дэнни навалилась усталость, причем большую часть сил отнял у него страх. Сухожилия бедер, икр, лодыжек раскалились и подрагивали. Прямо перед собой он видел «Оверлук», насмешливо далекий и, казалось, смотревший на него всеми своими бесчисленными окнами, словно зритель, наблюдавший за не слишком интересными соревнованиями. Дэнни оглянулся через плечо и на мгновение задохнулся, после чего задышал еще чаще. Ближнего к нему льва отделяло от цели всего около двадцати футов. Он резал грудью снежный покров, как плывущая собака – воду в пруду. Двое других чуть отставали, заняв позиции слева и справа, но тоже двигались быстро. Все вместе они напоминали армейский патрульный взвод, причем пес-разведчик совершал обходной маневр слева. Лев-вожак низко склонил голову, над которой возвышались мощные плечи. Хвост торчал кверху и покачивался. У Дэнни промелькнула мысль, что он очень похож на гигантскую домашнюю кошку, которая хочет позабавиться с мышью, прежде чем убить ее. (…не упасть…) Да, падение означало смерть. Они не позволят ему снова подняться на ноги. Набросятся на него. А потому он в отчаянном порыве ринулся вперед, размахивая в такт движению руками, держа центр тяжести прямо на кончике носа. Поймал его и поспешил дальше, постоянно оглядываясь. Воздух со свистом входил в легкие и выходил из них, обжигая пересохшую гортань, как расплавленное стекло. Весь мир свелся к сверканию снега на солнце, живой изгороди и шуршанию снегоступов. Но было кое-что еще. Мягкий приглушенный топот звериных лап. Дэнни попытался бежать быстрее, но не смог. Он уже пересекал полностью спрятанную под снегом подъездную дорожку к террасе – маленький мальчик с лицом, скрытым капюшоном парки. А день продолжался. Такой тихий и ясный день. Когда он обернулся в следующий раз, львиная морда оказалась всего в пяти футах у него за спиной. Она скалилась, открыв пасть в подобии улыбки, мышцы задних лап были напряжены для решающего прыжка. А позади всех фигур он только сейчас заметил кролика. Тот не двигался с места, но голова его тоже успела полностью очиститься от снега, и он повернул ее в сторону террасы, словно опасался упустить момент окончания погони. Оказавшись на лужайке «Оверлука» между полукругом подъездной дорожки и террасой, Дэнни окончательно поддался панике и неуклюже побежал, больше не оглядываясь, а лишь толкая себя вперед, выставив руки, как слепец, боящийся натолкнуться на невидимое препятствие. Капюшон откинулся, открыв совершенно бледное лицо, на котором местами выступили красные пятна; глаза мальчика были выпучены от ужаса. До террасы оставалось всего несколько шагов. За спиной у Дэнни раздался резкий скрип снега, когда нечто попыталось прыгнуть на него. Он почувствовал ступени террасы и, содрогаясь в беззвучном крике, стал взбираться по ним, упираясь руками и ногами, волоча за собой снегоступы. Воздух разрезал звук рвущейся ткани, и внезапно Дэнни ощутил в ноге острую боль. И были еще звуки, которые слышал только он, потому что их порождало его собственное воображение. Злобный вой и рык. И запах крови и хвои. Он растянулся плашмя на террасе, хрипло дыша и всхлипывая, его рот наполнился насыщенным металлическим привкусом меди. Сердце бешено колотилось. Из носа показалась тонкая струйка крови. Он не имел ни малейшего представления, как долго пролежал на том месте, прежде чем входные двери распахнулись и наружу выбежал Джек, на котором были только джинсы и домашние шлепанцы. Позади него возникла фигура Уэнди. – Дэнни! – истошно закричала она. – Док! Дэнни! Господи, что с тобой? Что случилось? Папа помог ему подняться. Лыжные брюки под коленом оказались разорваны. А еще ниже виднелся распоротый шерстяной носок и расцарапанная нога… Словно он пытался пролезть сквозь густую живую изгородь и сам зацепился за острые концы веток. Дэнни оглянулся. В дальнем конце лужайки, позади поля для гольфа, высились бесформенные сугробы. Живая изгородь. Между ними и игровой площадкой. Между ними и дорогой. У него подкосились ноги, и Джек едва успел подхватить сына. После чего Дэнни безутешно разрыдался. Глава 35 В вестибюле Он рассказал им обо всем, что с ним произошло, за исключением момента, когда снег завалил оба конца бетонной трубы. Просто не смог заставить себя говорить об этом вслух. И ему все равно не хватило бы слов, чтобы выразить вползший в душу парализующий ужас, который охватил его, когда сухие осиновые листья вдруг начали шуршать и потрескивать там, в холодной тьме туннеля. Но он описал мягкие хлопки падавшего с кустов снега. Поведал о льве, сбросившем с себя сугроб, чтобы опустить голову, напрячь мышцы и броситься за ним в погоню. И о том, как кролик повернулся, чтобы не пропустить развязку. Они расположились втроем в вестибюле отеля. Джек развел в камине жаркое бушующее пламя. Дэнни, закутанный в одеяло, сидел на небольшом диванчике, где когда-то – миллион лет тому назад – коротали время три монахини-хохотушки. Он пил суп с лапшой из большой керамической кружки. Рядом пристроилась Уэнди, нежно поглаживая его волосы. Джек сидел на полу, и его лицо словно каменело, становилось все мрачнее по мере того, как Дэнни вел свой рассказ. Дважды за это время он вынимал из заднего кармана носовой платок и тер им губы, которые уже потрескались и выглядели нездоровыми. – А потом они погнались за мной, – закончил Дэнни. Джек встал и подошел к окну, повернувшись к ним спиной. Дэнни посмотрел на маму. – Они гнались за мной до самой террасы. – Он изо всех сил старался говорить спокойно, надеясь, что так они скорее поверят ему. Вот мистер Стенгер не смог сохранить спокойствие. Он начал плакать без остановки, и за ним приехали ЛЮДИ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ, которые забрали его, потому что если ты плачешь без остановки, У ТЕБЯ НЕ ВСЕ ДОМА. И когда тебя выпустят? ЭТОГО НЕ ЗНАЛ НИКТО. Его куртка, лыжные штаны и покореженные снегоступы лежали на ковре рядом с входной дверью. (Я не стану плакать я не буду плакать.) И ему казалось, что с этим он справится, а вот унять дрожь никак не удавалось. Он смотрел на огонь и ждал, что скажет папа. Высокие желтые языки пламени лизали почерневшие камни очага. Потом с треском лопнул сук в сосновом полене, и сноп искр унесло вверх по дымоходу. – Подойди сюда, Дэнни. – Джек обернулся. Его лицо оставалось таким же напряженным и мертвенно-бледным. Дэнни это не понравилось. – Джек… – Я просто хочу, чтобы мальчик на минутку подошел ко мне. Дэнни соскользнул с дивана, подошел и встал рядом с отцом. – Молодец. А теперь скажи мне, что ты видишь? Дэнни знал, что увидит, еще до того, как подошел к окну. За прочерченной вокруг отеля тропы следов обуви и полозьев санок, по которой они обычно гуляли все вместе, лежало снежное поле, накрывшее лужайку «Оверлука» ровным слоем до самой живой изгороди и игровой площадки. И на этой ничем больше не потревоженной поверхности виднелись только два следа. Один вел по прямой от террасы к игровой площадке, а другой возвращался оттуда длинной и неровной петлей. – Только мои следы, папа. Но… – А что скажешь о живой изгороди? У Дэнни задрожали губы. Видимо, он все же расплачется. А что, если не сможет остановиться? (я не буду плакать Я Не Буду Плакать Не Стану НЕ БУДУ) – Она вся покрыта снегом, – прошептал он, – но, папочка… – Что ты сказал? Я не расслышал. – Джек, не надо устраивать ему допрос с пристрастием! Неужели ты не видишь, в каком он состоянии? Ему сейчас… – Помолчи! Ну, Дэнни, так что же? – Они расцарапали мне ногу, папа.