Проснувшись, он обнаружил, что стоит в ванной комнате номера 217. (он снова бродил во сне – но зачем? здесь нет передатчика, который можно разбить) Свет в ванной был включен, а сам номер у него за спиной погружен во тьму. Занавеска вокруг ванны на птичьих лапках оказалась задернута. Коврик рядом с ней – помят и влажен. Джек вроде бы начал ощущать подобие страха, но сам по себе дремотный характер испуга подсказывал, что все это происходило во сне. И все же справиться с ним не удавалось. Слишком многое в «Оверлуке» поначалу представлялось лишь сном. Он подошел к ванне, сам того не желая, но не в силах остановиться. Отдернул занавеску. Внутри невесомо плавал в воде совершенно голый Джордж Хэтфилд, из груди которого торчал нож. Вода вокруг него окрасилась в ярко-розовый цвет. Глаза Джорджа были закрыты. Его обмякший пенис колыхался на поверхности подобием странной водоросли. – Джордж… – услышал Джек собственный голос. Глаза Джорджа резко открылись. Они были словно отлиты из серебра и совершенно не походили на человеческие. Руки Джорджа, белые, как две рыбины, нащупали края ванны, и он сел. Нож торчал точно в середине груди, на равном расстоянии от сосков. Края раны даже не припухли. – Вы перевели таймер вперед, – сказал сереброглазый Хэтфилд. – Нет, Джордж, я этого не делал. Я… – Я не заикаюсь. Джордж уже поднялся во весь рост, не сводя с Джека белесого серебристого взгляда, его губы скривились в мертвой улыбке. Он перебросил ногу через фаянсовый край ванны, и белая сморщенная ступня опустилась на коврик. – Сначала вы пытались сбить меня на велосипеде, потом переставили таймер, потом хотели зарезать меня ножом, но я никогда не заикался. Джордж пошел к Джеку, вытянув вперед руки с чуть скрюченными пальцами. От него пахло тленом и сыростью, как от опавших листьев, которые долго поливали дожди. – Я сделал это для твоего же блага, – сказал Джек, отшатываясь. – Я перевел часы вперед из сострадания к тебе. Но важнее другое: я знаю, как ты смошенничал на выпускном экзамене. – Я не мошенничаю… и не заикаюсь. Руки Джорджа коснулись шеи Джека. Джек повернулся и побежал, но его бег был тягучим, невесомым и медленным, как часто бывает во сне. – Ты это сделал! Ты смошенничал! – кричал он в злобе и страхе, пересекая темную гостиную-спальню. – У меня есть доказательства! Руки Джорджа опять сомкнулись на его шее. От ужаса сердце Джека раздулось так, что, казалось, вот-вот взорвется. Но потом его пальцы нащупали наконец дверную ручку, та повернулась, и Джек вывалился в открытый проем. Он выбрался наружу, но оказался не в коридоре третьего этажа, а в подвальном помещении позади каменной арки. Горела опутанная паутиной лампочка. Его походный стул стоял прямо под ней. А кругом пародией на миниатюрные горные хребты высились коробки, ящики и перевязанные кипы записей, счетов и бог знает чего еще. Чувство облегчения накатило на Джека. – Я найду это! – услышал он собственный крик. Схватил сырую, заплесневелую картонную коробку, но она развалилась у него в руках, и из нее водопадом низверглись на пол пожелтевшие листки. – Оно где-то здесь! И я найду его! Он запустил руки в бесформенную кучу бумаги и достал оттуда сухое осиное гнездо и таймер. Таймер громко тикал. К его задней стенке был прикреплен электрический шнур, шедший к связке динамитных шашек. – Вот! – заорал он. – На, возьми! Облегчение сменилось ощущением полного триумфа. Он не просто убежал от Джорджа – он его победил. С этими магическими талисманами Джордж ни за что не посмеет вновь коснуться его. Джордж обратится в трусливое бегство. Он хотел повернуться, чтобы посмотреть противнику в глаза, но в этот момент руки Джорджа снова крепко ухватили его за шею, сдавили, лишили возможности дышать, окончательно перекрыли доступ воздуха в легкие. – Я не заикаюсь, – прошептал Джордж из-за его спины. Джек уронил гнездо, и осы вылетели из него яростным желто-коричневым вихрем. Его легкие охватил огонь. Блуждающий взгляд вновь упал на таймер, и чувство триумфа вернулось вместе с мощной волной праведного гнева. Провод соединял таймер не с динамитом, а с позолоченным набалдашником толстой черной трости, похожей на ту, с которой не расставался отец после несчастного случая с грузовиком. Он ухватился за трость, и провод отвалился. Тяжелая палка удобно легла в руку. Он махнул ею себе за спину, задев при этом шнур, питавший лампочку под потолком, и ее свет начал раскачиваться, заставив уродливые черные тени, похожие на чудовищ в колпаках, метаться по стенам и по полу. Опустившись до конца, трость врезалась во что-то твердое. Джордж вскрикнул. Его хватка на горле Джека ослабла. Джек вырвался и резко развернулся. Джордж упал на колени, обхватив поникшую голову обеими руками. Сквозь его пальцы обильно струилась кровь. – Пожалуйста, – униженно взмолился он. – Дайте мне прийти в себя, мистер Торранс. – Нет уж, теперь ты получишь по заслугам! – прорычал Джек. – Богом клянусь, получишь прямо сейчас. Жалкий щенок. Ничтожный наглец. Прямо сейчас! Расплатишься за все. Расплатишься сполна! И при качавшемся свете, под беззвучный танец теней он начал орудовать тростью изо всех сил, поднимая ее и обрушивая вниз, поднимая и обрушивая, – его рука работала, как механизм. Джордж перестал закрывать голову, а Джек крушил тростью его шею, плечи, руки. Только теперь трость превратилась в деревянный молоток с пестрыми полосками на рукоятке. В молоток, у которого одна сторона бойка была мягкой, а другая жесткой. Причем жесткая уже покрылась кровью и клочьями волос. И чмокающие удары по человеческой плоти сменились барабанным грохотом, отдававшимся вокруг многократно повторенным эхом. А собственный голос Джека приобрел совершенно иную тональность, перейдя в невнятный рев и мычание. Но в то же время его крики стали слабее, злобные слова звучали почти неразборчиво, словно… он был пьян. Фигура, стоявшая перед ним на коленях, медленно подняла голову в последней мольбе о пощаде. Сплошную кровавую маску, на которой ясно выделялись только глаза, даже нельзя было назвать лицом. Джек занес молоток для последнего удара и уже не мог остановиться, когда внезапно понял, что исполненное мольбы лицо перед ним принадлежит не Джорджу, а Дэнни. Это было лицо его сына. – Папочка… А затем молоток достиг цели, угодив Дэнни точно между глаз, навсегда заставив их закрыться. И что-то где-то начало смеяться… (!Нет!) * * * Он очнулся голый у постели Дэнни. В руках у него ничего не было. Все тело покрывал холодный пот. Его последний крик прозвучал лишь у него в мыслях. Но он повторил снова, на этот раз едва слышным шепотом: – Нет. Нет, Дэнни. Никогда. Потом на ватных ногах он вернулся в свою постель. Уэнди продолжала крепко спать. Часы на прикроватном столике показывали без четверти пять. Он пролежал без сна до семи, когда Дэнни снова стал ворочаться, но уже перед пробуждением. Джек встал и начал одеваться. Настало время спуститься вниз и проверить бойлер. Глава 33 Снегоход В какой-то момент после полуночи, когда все они забылись тревожным сном, снег прекратился, успев добавить еще восемь дюймов поверх смерзшегося наста. Толстую завесу облаков прорвало, и налетевший ветер унес их прочь, а потому Джек стоял сейчас посреди пыльного золотистого прямоугольника солнечного света, проникавшего через грязное окно в восточной стене сарая для инструментов и инвентаря. Помещение было длиной с большой товарный вагон и примерно такой же высоты. Оно пропахло смазкой, машинным маслом и бензином, но все равно здесь ощущался чуть заметный, вызывавший ностальгию сладковатый аромат скошенной травы. Четыре газонокосилки, как солдаты, выстроились в шеренгу вдоль южной стены, причем на двух из них можно было ездить и они напоминали маленькие тракторы. Левее располагались буры для сверления отверстий под столбы, штыковые лопаты для серьезных хирургических операций на теле газона, цепная мотопила, электрический кусторез и длинный тонкий стальной шест для гольфа с красным флажком на конце. Эй, парнишка, успеешь принести назад мой шарик за десять секунд, получишь в награду четвертак. Будет сделано, сэр! Напротив восточной стены, куда проникало особенно много лучей утреннего солнца, стояли, опираясь друг на друга, три стола для пинг-понга, как собранный нетвердой рукой карточный домик. Сетки для них лежали на полках сверху. В углу высилась стопка дисков для игры в шаффлборд, а рядом хранились наборы для роке – сцепленные друг с другом воротца, яркие шары, уложенные в подобие картонок для яиц (странные у вас здесь куры, Уотсон… да, и вы еще не видели зверье, что резвится у нас на лужайке, ха-ха), и два набора молотков, каждый на своей подставке. Джек подошел к ним, переступив через старый автомобильный аккумулятор (который когда-то явно стоял под капотом принадлежавшего отелю пикапа), зарядное устройство и два расположившихся между ними кабеля с крепежными устройствами для «прикуривания». Взял один из молотков за короткую рукоять и поднял на уровень лица, как рыцарь поднимает меч, приветствуя короля перед началом турнира. И в этот момент память возродила фрагменты сна (уже успевшего основательно подзабыться). Что-то о Джордже Хэтфилде и отцовской трости, мелочь, которой хватило, чтобы Джек вдруг испытал совершенно абсурдное чувство вины от того, что держит в руке молоток для игры в садовый вариант роке. Роке даже не был слишком распространенным развлечением, вытесненный своим современным кузеном крокетом, который, если разобраться, – лишь забава для детишек. А вот роке… Наверное, в свое время это была очень увлекательная игра. В подвале Джек нашел изрядно потрепанное руководство и правила, изданные в начале двадцатых годов, когда в «Оверлуке» проходил чемпионат США. Да, роке – это сила! (шизоидная) Он нахмурился, но потом рассмеялся. Верно, шизоидная игра. Что превосходно подчеркивала конструкция молотка. Мягкий бок и жесткий бок. Игра, требующая, с одной стороны, острого глаза и точности, а с другой – лишь грубой свирепой силы. Джек взмахнул молотком… И чуть улыбнулся, потому что ему понравился мощный шипящий звук, с которым тот рассекал воздух. Ш-ш-ш-у-х! Он поставил молоток на место и посмотрел налево. Увиденное заставило его вновь хмуро наморщить лоб. Снегоход занимал почти весь центр сарая и выглядел сравнительно новым, хотя Джека не интересовал его внешний вид. На боку капота была черными буквами выведена марка – «Бомбардье скиду»; буквам придали резкий наклон назад, вероятно, чтобы подчеркнуть скорость. Видневшиеся снизу лыжи тоже оказались черными. Справа и слева по капоту шли черные полосы, что усугубляло сходство с гоночным автомобилем. Но сам снегоход был ярко-желтым, и вот это и не понравилось Джеку. В лучах зимнего солнца этот желтый агрегат с черными полосками, черными лыжами и черными сиденьями напоминал гигантскую механическую осу. Вероятно, и жужжать на ходу он будет точь-в-точь как оса перед укусом. Но если подумать, вид у снегохода был самый что ни на есть подходящий. По крайней мере он не рядился во что-то более доброе, потому что стоит ему выполнить свою миссию, и им всем станет больно. Всей семье. К весне семейству Торрансов будет так плохо и больно, что укусы ос, впившихся в руку Дэнни, покажутся нежными материнскими поцелуями. Джек достал из заднего кармана носовой платок, вытер им губы и подошел ближе к «Скиду». Оглядел его, помрачнел еще больше и запихнул платок обратно в карман. Внезапный порыв ветра заставил стены сарая охать и скрипеть. В окно было видно, как туча сверкающих снежных кристаллов взмывает по склону укутанной высоким сугробом задней стены отеля, а потом устремляется в холодное синее небо. Ветер стих, и Джек вернулся к созерцанию машины. Ее вид вызывал у него неподдельное отвращение. Так и казалось, что позади торчит длинное гибкое жало. Он же всегда ненавидел эти треклятые снегоходы. Своим треском они разбивали торжественную, почти священную зимнюю тишину на миллионы хрупких осколков. Их пугались животные и птицы в лесах. Они оставляли за собой сизые облака дыма и бензиновых паров, отравляя воздух. Кхе, кхе, просто дышать нечем! Эти извращенные игрушки, созданные в эпоху ископаемого топлива, дарили к Рождеству десятилетним детишкам. Он вспомнил газетную публикацию, которая попалась ему на глаза в Стовингтоне, хотя история произошла где-то в штате Мэн. Такой вот ребенок мчался на снегоходе по незнакомой дороге, разогнавшись до тридцати миль в час. Поздний вечер. Темень. Но фары этот несмышленыш включить и не подумал. А между тем поперек дороги натянули цепь с табличкой «Посторонним въезд запрещен». Позже полицейские заявили, что парень скорее всего даже не успел заметить ее, потому что луна ненадолго скрылась за облаком. Той цепью ему начисто срезало голову. Джек помнил, что, читая репортаж, испытал чувство, близкое к злорадству. И сейчас, когда он смотрел на снегоход, ощущения вернулись. (Если бы не Дэнни, с каким удовольствием он взял бы сейчас деревянный молоток, открыл капот и долбил по двигателю, пока…) Джек испустил медленный вздох, который так долго сдерживал. Уэнди была права. Пусть им грозит адское пламя, всемирный потоп или очередь за пособием по безработице, но Уэнди была права. Вывести сейчас из строя эту машину было чистой воды безумием, какие бы сиюминутные удовольствия ни сулила эта сумасбродная идея ему самому. По сути это означало бы нанести смертельный удар по собственному сыну. – Чертов луддит[17] нашелся, – обозвал он себя вслух. Джек подошел к снегоходу сзади и отвинтил крышку бензобака. На одной из полок, висевших примерно на уровне груди, он нашел щуп и опустил его внутрь. Щуп вернулся намокшим лишь на восьмую часть дюйма. Немного, но хватит, чтобы проверить, как работает этот хренов агрегат. Позже он дольет топлива из «жука» или пикапа. Завинтив крышку, Джек открыл моторный отсек. Ни свечей, ни аккумулятора. Вернулся к полке и принялся рыться на ней, откладывая в сторону отвертки, разводные ключи, однокамерный карбюратор, снятый, видимо, с одной из газонокосилок, коробочки с винтами, шурупами, гвоздями и гайками всех размеров. Толстое дерево за долгие годы потемнело и буквально пропиталось грязной смазкой в смеси с пылью. К полке не хотелось прикасаться. И все же Джек нашел покрытую жирными пятнами коробку с лаконичной карандашной надписью «Скид». Потряс, и внутри что-то загремело. Свечи. Достав одну, он попытался оценить зазор на глаз. А потом подумал: Ну и черт с ним! – и бросил свечу обратно в коробку. Если зазор неправильный, значит, такова судьба. Рядом с дверью он обнаружил стул. Уселся на него и ввернул все четыре свечи на место, подсоединив затем к каждой провод с резиновым колпачком. Покончив с этим, пальцами быстро пробежался по поверхности магнето. «Как же они смеялись, когда я садился за пианино!» Потом вернулся к полкам и стеллажам. Но на этот раз нужное никак не отыскивалось – небольшой аккумулятор. Обнаружились накидные гаечные ключи, целый ящик сверл и насадок к дрели, несколько мешков химических удобрений для кустарников и клумб. Но аккумулятора для снегохода здесь не было. Джека это нисколько не обеспокоило. Скорее обрадовало. Он даже испытал облегчение. «Я сделал все, что было в моих силах, командир, но противник слишком силен. – Молодцом, сынок! Я представлю тебя к награждению медалью «Серебряная звезда» и пурпурным снегоходом. Такие, как ты, делают честь вашему полку. – Служу отечеству, сэр! Я старался как мог». Проверяя последние полки, он даже начал насвистывать «Долину красной реки». Звуки вырывались изо рта мелкими облачками белого пара. Да, теперь он мог с чистой совестью утверждать, что полностью обыскал сарай, но самого необходимого не обнаружил. Аккумулятора. Его запросто могли украсть. Его мог свистнуть тот же Уотсон. Джек даже рассмеялся в голос. Кто не сталкивался с такими вещами на работе? Унести домой коробку скрепок, пару пачек бумаги, и, само собой, никто не хватится одной из нескольких сотен скатертей… А этот аккумулятор для снегохода? Он вообще никому и никогда не понадобится. Надо просто незаметно сунуть его себе в рюкзачок. Невинное мелкое воровство. Несуны есть везде, детка. Каждый что-нибудь да присвоил в свое время. В детстве, таская мелочевку из магазинов, мы называли это скидкой на ловкость рук. Проходя мимо снегохода, он от всей души пнул его в полированный бок. Что ж, вот и сказочке конец. Осталось только сообщить Уэнди: прости, милая, но… Коробка стояла прямо рядом с дверью, и прежде ее скрывал стул. На крышке была такая же карандашная надпись: «Скид». Он смотрел на нее, и довольная улыбка постепенно сходила с его губ. «Смотрите, сэр! Кажется, нам в помощь спешит кавалерия. Похоже, они увидели наконец дымовые сигналы, которые вы распорядились подать». Как же это несправедливо! Это так дьявольски несправедливо!