Если он впустил Туза, может, и меня впустит, подумал Алан, собираясь постучать. Но не успел он дотронуться до двери, у него на поясе запищал пейджер. Алан нажал на кнопку, чтобы эта сволочь заткнулась, и нерешительно застыл перед дверью… но в общем-то сомнений тут быть не могло. Если вы адвокат или бизнесмен, вы можете себе позволить какое-то время игнорировать срочные вызовы, но если вы — шериф округа, да еще избранный, а не назначенный, то тут вопросов быть не должно. Алан перешел через улицу, остановился на той стороне и обернулся. Он чувствовал себя ведущим в детской игре «тише едешь — дальше будешь», который резко оборачивается, чтобы засечь движение остальных игроков и отослать их обратно на старт. Чувство, что за ним наблюдают, вернулось и стало сильнее. Он был уверен, что заметил, как дернулась занавеска на двери со стороны мистера Гонта. Но тщетно. Магазин нежился под неестественно жаркими лучами октябрьского солнца, и если бы Алан не видел своими глазами, как оттуда выходит Туз, он мог бы поклясться, что в магазине действительно пусто, несмотря ни на какие предчувствия. Он подошел к своей машине, дотянулся до микрофона и вышел на связь. — Звонил Генри Пейтон, — доложила Шейла. — Отчет Генри Райана о Нетти Кобб и Вильме Ержик уже у него на руках. Как понял? — Понял, прием. — Генри говорит, что, если ты хочешь получить его с пылу с жару, он будет на месте до полудня. Прием. — Ладно. Я на Главной. Скоро буду. — Да, Алан. — Что? — Генри еще спросил, собираемся ли мы в этом веке обзавестись факсом, чтобы он мог присылать документы прямо сюда, вместо того чтобы звонить тебе и читать их вслух. Прием. — Скажи ему, чтобы он написал письмо Главе городской управы, — проворчал Алан. — Бюджет не я составляю, и он это прекрасно знает. — Я просто передаю его слова, и нечего на меня рычать. Прием. Алан подумал, что Шейла и сама тоже порыкивала. — Ладно, конец связи. Он сел в машину и повесил микрофон на место. Взглянув на часы, он увидел, что уже половина одиннадцатого и температура поднялась до восьмидесяти двух градусов. Боже, только этого нам не хватало: у всего города один большой солнечный удар. Погруженный в мысли, Алан медленно подъехал к зданию муниципалитета. Он не мог избавиться от ощущения, что в Касл-Роке что-то происходит — что-то скользит к самому краю и скоро сорвется и выйдет из-под контроля. Дурацкое ощущение, полная чушь, но он не мог от него избавиться. Глава тринадцатая 1 На праздники все городские школы были закрыты, но Брайан Раск не пошел бы в школу, даже если бы она работала. Брайан заболел. Это была не какая-то физическая болезнь, вроде ветрянки или коклюша, и даже не понос, самая унизительная из всех болезней. Не было это и нервным расстройством — хотя в последнее время он действительно сильно нервничал, тут дело было совсем в другом. Та его часть, которая подхватила болезнь, лежала где-то на подсознательном уровне; какая-то особая часть его организма, недоступная никаким иголкам и микроскопам, стала больной и унылой. Он всегда был веселым и жизнерадостным мальчиком, как будто подсвеченным внутренним солнышком. Но теперь это солнышко скрылось, затянутое толстым слоем серых туч, которые все громоздились и громоздились друг на друга. Тучи начали собираться в тот день, когда он бросался грязью в простыни Вильмы Ержик; они сгустились, когда мистер Гонт явился к нему во сне, одетый в униформу «Доджеров», и сказал, что он еще не расплатился за карточку Сэнди Куфакса… но сегодня утром, когда Брайан спустился завтраку, штормовая завеса стала уже сплошной. Его отец, одетый в серую спецовку, которую он носил на работе (компания «Фасады и двери Дика Перри в Южном Париже»), сидел на кухне и читал портлендский «Пресс-Геральд». — Проклятые «Патриотс», — пробурчал он из-за газетной баррикады. — В какой, интересно, заднице они надеются раздобыть полузащитника, который умеет прилично кидать этот дерьмовый мяч?! — Не ругайся при детях, — сказала Кора, стоявшая у плиты, причем сказала спокойно, без своей обычной экзальтированной одержимости. Ее мысли витали совсем не здесь. Брайан сел на свое место и налил молока в тарелку с кукурузными хлопьями. — Брай, слышь! — радостно завопил Шон. — Давай сёдня сходим в город. Поиграем на автоматах. — Может, и сходим, — сказал Брайан. — Я даже… — И тут он увидел заголовок на первой странице газеты и умолк на полуслове. СМЕРТЕЛЬНАЯ СХВАТКА. В КАСЛ-РОКЕ УБИТЫ ДВЕ ЖЕНЩИНЫ «Это была дуэль», — сообщает наш источник в полиции штата. Там же были фотографии этих двух женщин. Брайан узнал обеих. Одна из них, Нетти Кобб, жила неподалеку от перекрестка на Форд-стрит. Мама говорила, что она чокнутая, но Брайану так не казалось. Он пару раз останавливался, чтобы погладить ее собаку, и Нетти вела себя совершенно нормально. На второй фотографии была Вильма Ержик. Брайан потыкал ложкой в своей тарелке, но так ничего и не съел. Когда отец ушел на работу, он просто выкинул промокшие хлопья в мусор и поднялся в свою комнату. Он ожидал, что мама поднимется следом и начнет допрос, почему это он выбросил в мусор хорошую еду, в то время как дети в Африке голодают (она, кажется, была свято убеждена, что мысли о голодающих детях должны улучшать аппетит), но она не пришла; кажется, это утро она провела в каком-то своем мире. Зато Шон был тут как тут и по-прежнему не давал ему покоя. — Ну что, Брай? Пойдешь в город? Пойдешь? — Он аж пританцовывал от предвкушения. — В игрушки поиграем, может, зайдем в тот новый магазин, где в витрине всякие странные штуки… — Не смей туда лезть! — закричал Брайан так, что его младший брат испуганно отскочил назад. — Ой, — сказал Брайан. — Извини. Просто не надо туда ходить, Шоно. Трухлявое это место. У Шона тряслась нижняя губа. — Но Кевин Пелки говорил… — И кому ты поверишь? Этому сопляку или своему родному брату? Не надо, там нехорошо, Шон. Там… — Он облизнул губы и сказал то, что считал абсолютной правдой: — Это плохое место. — Что с тобой происходит? — спросил Шон. Судя по голосу, он был сильно напуган. — Ты все выходные какой-то вообще тормознутый! И мама тоже! — Просто я себя плохо чувствую. — Ну… — Шон задумался. Потом расцвел. — А может, поиграешь на автоматах — и выздоровеешь? Мы можем сыграть в «Воздушный рейд», Брай! У них есть «Воздушный рейд»! Там ты сидишь вроде как внутри кабины, а она двигается и болтается взад-вперед. Такой кайф! Брайан обдумал это предложение. Он даже представить себе не мог, как пойдет в зал видеоигр. Не сегодня, может, вообще никогда. Там будут все остальные ребята — сегодня выходной и придется постоять в очереди, если хочешь попасть на хорошие игрушки типа «Воздушного рейда», — но он уже был не таким, как они, и, возможно, уже никогда не будет. В конце концов карточка 1958 года с Сэнди Куфаксом есть у него. Но он все равно хотел сделать Шону что-то приятное, да кому угодно, лишь бы загладить ту ужасную вещь, которую он сделал с Вильмой Ержик. Поэтому он сказал Шону, что тот может пойти поиграть в видеоигры, и даже дал ему мелочи. Брайан вытряс ее из своего личного «банка» в большой пластиковой бутылке из-под колы. — Мамочка! — сказал Шон, выпучив глаза. — Здесь же восемь… девять… десять четвертаков! Тебе что, правда так плохо? — Наверное, да. Ты давай веселись, Шоно. И не говори маме, а то она заставит тебя их вернуть. — Она в своей комнате, возится с этими темными очками, — сказал Шон. — Она даже не знает, живы мы или нет. — Он подумал секунду и добавил: — Ненавижу эти очки. Они очень страшные. — Потом он присмотрелся к старшему брату и сказал: — А ты правда плохо выглядишь, Брай. — Да, — согласился Брайан. — Я, наверное, лягу. — Ладно… Я тебя подожду немного. Скажи, если станет лучше. Я пока мультики посмотрю на пятьдесят шестом канале. Станет лучше — спускайся. — Шон позвенел монетками в сжатом кулаке. — Обязательно, — сказал Брайан и тихо закрыл дверь за младшим братом. Но лучше ему не стало. Наоборот, ему становилось все (облачнее) хуже и хуже. Он думал о мистере Гонте. Он думал о Сэнди Куфаксе. Он думал о громком заголовке в газете: СМЕРТЕЛЬНАЯ СХВАТКА. В КАСЛ-РОКЕ УБИТЫ ДВЕ ЖЕНЩИНЫ. Он думал о фотографиях, о знакомых лицах, составленных из черно-белых зернистых точек. Один раз он почти уснул, но тут в спальне родителей включился проигрыватель. Мама снова поставила эту заезженную сорокапятку Элвиса. Почти все выходные она только и делала, что слушала своего Элвиса. Мысли вились и роились в голове Брайана, как мусор, поднятый смерчем. СМЕРТЕЛЬНАЯ СХВАТКА. — Говорили, что ты — первый класс… но это все чушь. Это была дуэль. СМЕРТЕЛЬНАЯ: Нетти Кобб, дама с собачкой. — Ты так ничего и не понял… Если хочешь иметь со мной дело, надо помнить две вещи. СХВАТКА: Вильма Ержик, дама с простынями. Мистеру Гонту лучше знать. — …и ты мне не друг. …дуэль не закончена, пока мистер Гонт не СКАЖЕТ, что она закончена. Мысли кружились, словно взвихренный коктейль из страха, вины и жалости к себе, под ритмы золотых хитов Элвиса Пресли. Ближе ко второй половине дня у Брайана скрутило желудок. Он прямо в носках поспешил в туалет в конце коридора, плотно закрыл дверь и как можно тише вытошнил в унитаз. Мать не слышала. Она так и сидела у себя в комнате, и Элвис ей напевал, что хочет быть ее плюшевым мишкой.