– И никаких таблеток! – Она поможет заснуть. – А он теперь сможет заснуть? Этот Дюссо? – Он сам напросился… – пробормотала медсестра и вздрогнула, поймав на себе взгляд Вейзака. Но тот только ухмыльнулся. – Она ведь права, разве не так? – спросил Вейзак. – Он сам напросился. Был уверен, что вы всех надуваете, Джон. Нужно хорошенько выспаться, и завтра все встанет на свои места. – Я усну и без лекарств. – Джонни, пожалуйста! Время – четверть двенадцатого. Телевизор в углу палаты выключен. Джонни и Сэм только что просмотрели вместе выпуск новостей – отчет о происшествии в больнице шел вторым после сообщения о наложении Фордом вето на законопроекты. Джонни с мрачным удовлетворением подумал, что его представление было куда интереснее. Выступление лысого республиканца, озвучивающего набившие оскомину банальности о национальном бюджете, не шло ни в какое сравнение с тем, что снял оператор вечером в больнице. Ролик заканчивался сценой, когда Дюссо пробирался к выходу, зажав в руке медальон сестры, а потом лишился чувств и сполз на землю, цепляясь за грузную журналистку. Когда диктор перешел к рассказу о полицейской собаке и четырехстах фунтах марихуаны, Вейзак ненадолго вышел и вернулся с новостью, что коммутатор больницы разрывается: звонят люди, желающие поговорить с Джонни. Через несколько минут появилась медсестра со столиком лекарств, из чего Джонни сделал вывод, что Сэм спускался в дежурку вовсе не для того, чтобы узнать о реакции телезрителей. Зазвонил телефон. Вейзак негромко выругался. – Я же просил их ни с кем не соединять! Не отвечайте, Джон, я… Но Джонни уже взял трубку и, послушав, сказал: – Да, вы все сделали правильно. Закрыв трубку рукой, он пояснил, что звонил отец. – Привет, пап. Ты, наверное… – Он замолчал, слушая. Улыбка сменилась выражением ужаса. – Джон, что случилось? – испугался Вейзак. – Я понял, папа, – проговорил Джонни почти шепотом. – Да. Камберлендская больница общего профиля. Я знаю, где это. Сразу за Иерусалимским участком. Хорошо. Я понял, папа… Его голос сорвался. – Знаю, папа. И я тоже люблю тебя. Мне так жаль! – Он снова слушал. – Да. Верно. Увидимся, пап. Да. До свидания. Повесив трубку, он прижал к глазам ладони. – Джонни! – Сэм подался вперед и осторожно взял его за руку. – Что-то с матерью? – Да. – Сердечный приступ? – Инсульт, – ответил Джонни, и Сэм Вейзак сочувственно присвистнул. – Они смотрели новости… они ничего не знали… потом увидели меня… и ее разбил паралич. Господи Боже! Сейчас она в больнице. Если туда загремит и отец, будет полный комплект! – Он нервно хохотнул. – Просто удивительный талант! Жаль, что не все им обладают! – Он снова засмеялся, отрывисто и резко. – В каком она состоянии? – спросил Сэм. – Отец не знает. Джонни спустил ноги с кровати и снял больничный халат. – Что вы делаете? – встревожился Вейзак. – А на что это похоже? Джонни встал. Казалось, Сэму хотелось уложить его в кровать, но он молча наблюдал, как тот направился к шкафу. – Не глупите! Вам еще рано выходить! Не обращая внимания на сестру – они уже и так насмотрелись на него голого, – Джонни начал копаться в шкафу, подыскивая одежду. Толстые швы под коленями спускались наискось к щуплым икрам. Наконец он вытащил ту же белую рубашку и джинсы, в которых проводил пресс-конференцию. – Джон, я категорически запрещаю! Говорю вам как доктор и друг – это безумие! – Запрещайте, сколько угодно, я все равно ухожу. Джонни начал одеваться. На его лице было то отрешенное выражение, которое, как заметил Сэм, появлялось при трансах. Медсестра растерянно наблюдала за происходящим. – Сестра, возвращайтесь на пост, – сказал Сэм. Она неохотно вышла. – Джонни! – Сэм подошел и положил руку ему на плечо. – Это не ваша вина. Джонни сбросил его руку. – Это моя вина! Она смотрела на меня по телевизору, когда это случилось. Он застегивал рубашку. – Вы умоляли ее принимать лекарство, но она отказалась. Не случись это сегодня, случилось бы завтра, или через неделю, или через месяц… – Или через год. Или через десять лет. – Нет, у нее не было десяти лет и даже года. И вы это знаете. Почему вы так хотите взвалить вину на себя? Из-за того хлыща-репортера? Или это такое извращенное чувство жалости к себе? Желание поверить, что на вас лежит проклятие? Джонни поморщился. – Она смотрела на меня, когда это случилось. Неужели непонятно? Неужели, черт возьми, это так трудно сообразить? – Вы же сами рассказывали мне, что она собиралась проделать трудный путь до Калифорнии и обратно. На какой-то там симпозиум, сопряженный с большим стрессом. Сами же говорили. Так? Так! Наверняка это случилось бы там. Инсульт не появляется на ровном месте, Джонни. Джонни застегнул джинсы и сел, будто процесс одевания отнял больше сил, чем он ожидал. Ноги его оставались босыми. – Да, – согласился он. – Может, вы и правы. – Дошло наконец! Слава Богу! – Но я все равно поеду, Сэм. Вейзак всплеснул руками. – А смысл?! Она сейчас в руках врачей и Господа. Что есть – то есть. Уж вам ли это не понимать! – Я нужен отцу. И это я тоже понимаю. – Но как вы поедете? Сейчас почти полночь. – На автобусе. Доберусь на такси до «Подсвечника Питера». Автобусы дальнего следования там все еще останавливаются, верно? – Вам не придется ехать на автобусе, – сказал Сэм. Джонни шарил рукой под стулом, пытаясь найти ботинки, но их там не было. Сэм достал их из-под кровати и подал ему. – Я сам отвезу вас. – Вы серьезно? – Да, если примете легкое успокоительное. – Но ваша жена… – Джонни замолчал, вдруг сообразив, что ничего не знает о личной жизни Вейзака, кроме того, что его мать живет в Калифорнии. – Я разведен. Врачу приходится часто работать ночами… если, конечно, он не педиатр или дерматолог. Моей жене супружеская постель казалась, скорее, полупустой, нежели полуполной, и она заполняла эту пустоту мужчинами. – Извините… – смутился Джонни. – Вы слишком часто извиняетесь, Джон, – мягко заметил Сэм. – Обувайтесь! Глава двенадцатая 1 Из больницы в больницу, в полудреме крутилось в голове у Джонни. Перед тем как уйти из больницы и забраться в новенький «кадиллак-эльдорадо» Сэма, он проглотил маленькую голубую таблетку и теперь парил в каких-то неведомых высотах. Из больницы в больницу, от одного к другому, с места на место. Впервые почти за пять лет оказавшись вне больницы, Джонни получал удовольствие от поездки. Ночь выдалась ясной, на черном небе светлой полосой раскинулся Млечный Путь, а месяц над темными деревьями вдоль шоссе плыл за машиной, мчавшейся на юг через Пальмиру, Ньюпорт, Бентон и Клинтон. Тишину нарушали только легкое шуршание шин и негромкая музыка Гайдна, доносившаяся из четырех динамиков стереосистемы.