– Поезжай. Уверен, все обойдется. Из повреждений останутся только следы дыма и воды после брандспойтов. А еще сгорел плакат с рекламой фильма «Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид». – Хорошо. Спасибо, Джонни. Да благословит тебя Господь! Поцеловав его в щеку, она поспешила к выходу. Один раз Айлин обернулась, и ее лицо выражало суеверный ужас. Медсестры стояли за стеклянной перегородкой и не сводили глаз с Джонни. Они вдруг напомнили ему ворон, сидящих на проводах и приглядывающихся к чему-то яркому и блестящему, желающих наброситься и разорвать на части. – Ответьте наконец на вызовы! – сердито сказал он, и при звуке его голоса те невольно отшатнулись. Джонни захромал к лифту, предоставив медсестрам возможность заняться сплетнями. Он устал. Ноги болели. Суставы будто посыпали стеклянной крошкой. Ему хотелось лечь. Глава одиннадцатая 1 – Что вы собираетесь делать? – спросил Сэм Вейзак. – Господи, не знаю! – ответил Джонни. – Сколько их там? – Около восьми. Один из них – внештатный корреспондент Ассошиэйтед Пресс по северу Новой Англии. Есть корреспонденты двух телеканалов с камерами и софитами. Директор больницы злится на тебя, Джонни. Он считает, что ты устроил шумиху. – И весь этот шум из-за того, что загорелся чей-то дом? – удивился Джонни. – Наверное, день выдался скудным на новости, вот и все. – Вообще-то нет. Форд наложил вето на два законопроекта. Организация освобождения Палестины взорвала ресторан в Тель-Авиве. А полицейская собака учуяла четыреста фунтов марихуаны в аэропорту. – Тогда что они здесь делают? Когда Сэм сообщил, что в фойе собирались репортеры, Джонни сразу подумал о том, как на это отреагирует мать. Она находилась сейчас с отцом в Паунале и собиралась в калифорнийское паломничество, которое начиналось на будущей неделе. И Джон, и отец считали, что ей не стоит ехать. Новость об экстрасенсорных способностях сына могла заставить ее отменить поездку, но Джонни боялся, что при данных обстоятельствах это будет худшим из двух зол. От такой сенсации она может окончательно потерять рассудок. С другой стороны – и эта мысль обрадовала его, – услышав новость, мать, возможно, возобновит прием лекарства. – Они здесь, потому что случившееся и есть новость! – объяснил Сэм. – Налицо все классические признаки. – Я ничего не делал. Я только… – Вы сообщили Айлин Магоун, что ее дом горит, и это оказалось правдой, – мягко заметил Сэм. – Джонни, вы же знали, что рано или поздно это должно случиться. – Я не ищу публичности. – Я не утверждаю этого. Землетрясение тоже не ищет публичности, но журналисты пишут о нем. Людям это интересно. – А если я откажусь разговаривать с ними? – Это не очень хорошая идея, – ответил Сэм. – Тогда они уйдут и напечатают всякие безумные сплетни. А потом, когда вы будете выписываться, они подстерегут вас у выхода, и будут совать в лицо микрофоны, как какому-то сенатору или мафиозному боссу. Вы этого хотите? Джонни помолчал, раздумывая. – Брайт тоже там? – Да. – А если я попрошу его подняться сюда? Он получит ответы и сообщит остальным. – Так можно сделать, но тогда все остальные журналисты будут очень недовольны. А недовольный журналист может стать очень опасным врагом. Никсон поплатился за это карьерой – недовольные журналисты разорвали его на части. – Я – не Никсон, – возразил Джонни. Вейзак лучезарно улыбнулся: – И слава Богу! – Так что вы предлагаете? – спросил Джонни. 2 Когда бледный и сосредоточенный Джонни появился в дверях западного вестибюля больницы, журналисты вскочили и окружили его. Он был в белой сорочке с открытым воротом и великоватых ему джинсах. На шее отчетливо проступали рубцы от перенесенных операций. Засверкали вспышки, обдавая Джонни теплом, и он невольно зажмурился. Со всех сторон посыпались вопросы. – Минутку! Минутку! – закричал Вейзак. – Перед вами еще не оправившийся больной! Он сделает короткое заявление, а потом ответит на несколько вопросов. Но только если вы будете соблюдать порядок! А теперь отойдите, а то нечем дышать! Включились софиты телекомпаний, и вестибюль залил неестественно яркий свет. Врачи и медсестры, собравшиеся у дверей, наблюдали за происходящим. Джонни отвернулся от слепящих юпитеров, удивляясь, неужели «быть в центре внимания» означало именно это. Ему казалось, что все это происходит не с ним. – А вы сами-то кто? – обратился к Вейзаку один журналист. – Я – врач этого молодого человека, Сэмюэл Вейзак, и прошу быть внимательным, а то еще напишете «рюкзак»! С вас станется! В ответ раздался дружный смех, и обстановка немного разрядилась. – Джонни, все нормально? – спросил Вейзак. Дело было к вечеру, и неожиданное прозрение Джонни, когда он увидел, как начинается пожар на кухне Айлин Магоун, теперь казалось ему совсем далеким. – Конечно, – заверил он. – Так что вы хотели нам сказать? – крикнул один из репортеров. – Ну, в общем, дело было так. Мой физиотерапевт – Айлин Магоун. Она славная женщина и помогает мне восстановить силы. Я попал в аварию и… – наехавшая телекамера сбила его с мысли, и он на мгновение запнулся – … и сильно ослаб. Мышцы атрофировались. Этим утром мы были в кабинете, и я уже заканчивал упражнения, когда у меня появилось чувство, что в ее доме пожар. Вернее сказать… – Господи, я выступаю как полный кретин! – я почувствовал, что она забыла выключить плиту и что занавески вот-вот загорятся. Поэтому мы спустились вниз и позвонили в пожарное депо. Вот, собственно, и все. Наступила тишина. Журналисты осмысливали услышанное. – У меня появилось чувство. Вот, собственно, и все. А затем на Джонни со всех сторон обрушился град вопросов, слившихся в сплошной гул голосов. Джонни закрутил головой, ощущая полную беспомощность. – По одному! – закричал Вейзак. – Поднимайте руки! Вы что, никогда не учились в школе? Поднялся лес рук, и Джонни показал на Дэвида Брайта. – Вы могли бы назвать это экстрасенсорным прозрением, Джонни? – Я бы назвал это ощущением. Я закончил упражнения, мисс Магоун подала мне руку, помогая подняться, и я понял, что знаю. Он показал на следующего журналиста. – Мел Аллен из портлендской «Санди телеграм», мистер Смит. Это напоминало картинку в голове? – Нет, совсем нет, – ответил Джонни, хотя и сам толком не помнил, как именно узнал. – А раньше с вами такое уже случалось, Джонни? – спросила молодая женщина в брючном костюме. – Да, несколько раз. – А вы можете рассказать об этом? – Мне бы не хотелось. Один из телевизионщиков поднял руку, и Джонни кивнул ему. – А подобные озарения у вас случались до аварии и комы, мистер Смит? Джонни помедлил с ответом, и в вестибюле стало очень тихо. В лицо светили юпитеры, жаркие, как тропическое солнце. – Нет! – наконец ответил он. Посыпались новые вопросы, и Джонни беспомощно взглянул на Вейзака. – Стоп! Стоп! – вмешался тот, дожидаясь, пока станет тише. – Достаточно, Джонни? – Я отвечу еще на два вопроса, – сказал Джонни. – А потом… у меня сегодня был трудный день… Да, мэм? Он показал на грузную женщину, оттеснившую двух молодых репортеров. – Мистер Смит, – сказала она громким и зычным голосом, – кто будет кандидатом от демократов на следующих президентских выборах? – Не знаю, – ответил Джонни, искренне удивляясь вопросу. – Откуда мне знать?