Как? Это слово не было произнесено вслух, оно лишь на мгновение вспыхнуло в мозгу и погасло. Люку все лучше удавалось читать мысли Авери – но только если он был близко, и то не всегда. Цветные точки (Авери называл их Штази-огоньками) и впрямь наделили Люка ТЛП-способностями, довольно средними, впрочем, как и способности к телекинезу. Пусть IQ у него зашкаливает, зато по части экстрасенсорики он полный лох. Как бы это исправить? Как, как… Люк припомнил дедушкины слова: «Жопой об косяк и головой об стену». – Не знаю, – ответил Люк. Зато он знал, что провел на Ближней половине немало времени – больше, чем Хелен. Скоро придут и за ним. 7 Посреди ночи Авери принялся трясти Люка, которому в тот момент снилась Грета Уилкокс со сломанной шеей и скособоченной головой. От такого сна и просыпаться не жалко. Авестер трясся всем телом, как собака в грозу, и, свернувшись в клубочек, жался к Люку, упираясь в него острыми локтями и коленками. Люк включил лампу. Лицо Авери было залито слезами. – Что такое? Кошмар приснился? – Нет. Они меня разбудили. – Кто? – Люк осмотрелся по сторонам: в комнате никого, дверь закрыта. – Ша. И Айрис. – Ты и Айрис теперь слышишь? – Ого, вот это новости. – Раньше не слышал, но… им показывали фильмы, и точки, и еще этот бенгальский огонь, а потом они стояли рядышком, головы вместе, ну, помнишь, я рассказывал… – Да. – Обычно после этого им становилось лучше. Голова какое-то время не болела… Сейчас у Айрис она заболела сразу же, да так сильно, что Айрис начала орать и не могла остановиться. – Голос Авери стал высоким, дрожащим и срывающимся. Люк похолодел. – Голова, моя голова, она сейчас взорвется, ах, моя бедная голова, прекратите это, умоляю, сделайте что-нибудь… Люк хорошенько его встряхнул. – Тише. Нас могут подслушивать. Авери сделал несколько глубоких вдохов. – Вот бы ты слышал мои мысли у себя в голове, как Ша. Тогда я бы быстро все рассказал. А вслух говорить мне трудно. – Попытайся. – Калиша и Никки хотели ее успокоить, но не смогли. Калишу она поцарапала, а Никки ударила. Тут прибежал доктор Хендрикс в одной пижаме и вызвал красных. Они хотели забрать Айрис… – На дальнюю половину Дальней половины? – Наверное. Потом ей стало лучше. – Они дали ей обезболивающее? Или успокаивающее? – Нет, ей просто так стало лучше, без лекарств. Может, Калиша помогла? – Ты меня спрашиваешь? Мне-то откуда знать? Авери не слушал, просто говорил дальше: – У них есть способ помочь, способ… – Он умолк и затих. Люк даже подумал, что Авери уснул, когда тот наконец шевельнулся и произнес: – Там есть что-то нехорошее. – Лучше скажи, чего там хорошего. Эти фильмы, уколы, точки… Один сплошной кошмар. – Я про другое. Там есть что-то ужасное… Как будто… Не знаю. Люк прижался лбом к голове Авери, изо всех сил прислушался и различил рев пролетающего над головой самолета. – Звук? Какой-то постоянный шум? – Да! Но не самолетный, а что-то вроде… пчелиного улья. Гул такой. По-моему, он исходит из дальней половины Дальней половины. – Авери поерзал в кровати. В свете лампы он казался не ребенком, а обеспокоенным старичком. – Головные боли становятся все хуже и длятся все дольше, потому что им без конца показывают эти точки… ну, огоньки… и постоянно делают уколы, и кино включают. – И показывают бенгальский огонь, – добавил Люк. – Их заставляют на него смотреть, потому что это такой триггер. – Чего? – Не важно. Спи. – Вряд ли я засну. – Попытайся. Люк обнял Авери и посмотрел в потолок. В голове крутилась старая блюзовая песенка, которую ему пела мама: Ты меня обворожил, сердце девичье украл молодое. Сливки снял, что ж, забирай тогда и все остальное. Люк понял: для этого их здесь и держат. Чтобы снять с них сливки. Способности детей превращают в оружие и используют до последней капли. А пустую оболочку потом запирают на дальней половине Дальней половины, где они присоединяются к общему гулу… чем бы этот гул ни был. Бред, так не бывает, сказал себе Люк. Вот и остальные думают, что организаций наподобие Института просто не может быть, а если они и есть, то уж точно не в Америке, иначе о них давно уже узнали бы, такой секрет в наши дни не утаишь – рано или поздно кто-нибудь да проболтается. Однако Люк здесь. Все они здесь. Мысль о Гарри Кроссе, изрыгающем кровавую пену на полу столовой, была ужасна; еще страшнее было вспоминать маленькую безобидную девочку с остекленевшими глазами и сломанной шеей; но что может быть хуже постоянных и методичных измывательств над человеческим разумом, превращающих его в часть общего пчелиного гула? Если верить Авестеру, именно это сегодня чуть не произошло с Айрис, а скоро произойдет и с сердцеедом Никки, и с шутом гороховым Джорджем. И с Калишей. Люк наконец уснул. А когда проснулся, завтрак давно закончился и в кровати никого не было. Люк бросился по коридору к комнате Авери, распахнул дверь, представляя, что там обнаружит… Однако все постеры по-прежнему висели на стенах, а стол был заставлен солдатиками (сегодня – в рассыпном строю). Люк облегченно выдохнул и тут же сжался: сзади ему отвесили очередную затрещину. Он обернулся и увидел Вайнону (фамилия: Бриггс). – А ну-ка живо одевайтесь, молодой человек. На юнцов в трусах я готова смотреть только при условии, что им не меньше двадцати двух лет и у них роскошное тело. Это все не про тебя. Вайнона дождалась, пока Люк выйдет из комнаты. Он показал ей средний палец (ну ладно, не показал, а лишь украдкой оттопырил, но все равно приятно) и пошел одеваться. У двери в следующий коридор стояла дандаксовская тележка для белья. Конечно, такая могла быть и у Джолин, и у других экономок, вышедших на работу в связи с большим наплывом «гостей», но Люк сразу понял, что тележка принадлежит Морин. Он ее почувствовал. Она вернулась. 8 Когда через пятнадцать минут они встретились, Люк подумал, что у нее очень плохо со здоровьем – хуже, чем прежде. Она делала уборку в комнате близняшек: снимала со стен постеры с диснеевскими принцами и принцессами и осторожно складывала их в картонную коробку. Кровати уже стояли голые, а постельное белье лежало в корзине вместе с грязным бельем из других комнат. – Где Герда? – спросил Люк. Еще бы узнать, где Гарри и Грета, да и все остальные дети, погибшие в результате идиотских экспериментов здешних врачей. Может, в этом аду и крематорий есть? На каком-нибудь уровне F? Если да, то фильтры там, должно быть, стоят нехилые, иначе он бы давно учуял запах горящих детей. – Не задавай мне вопросов – и я не стану тебе врать. Брысь отсюда, мальчик, займись своими делами. – Морин говорила сухо и грубо, но явно делала это напоказ. Все-таки даже слабенькие телепатические способности бывают полезны. Люк заглянул в столовую, взял из миски яблоко и пачку «Раунд-апс» («КУРИ КАК ПАПА!») из торгового автомата. Сладкие сигареты напоминали о Калише – Люку стало грустно и в то же время немного теплее. Он выглянул на площадку. Там играло человек десять – прямо аншлаг по сравнению с той порой, когда поступил Люк. На мате рядом с батутом сидел Авери: свесив голову на грудь, он крепко спал. Неудивительно. Ночью мелкому несладко пришлось. Кто-то хлопнул его по плечу – сильно, но не больно, по-дружески. Люк обернулся и увидел Стиви Уиппла, новенького. – Чувак, ну и кошмар вчера в столовой был! Этот рыжий и девчонка… – Да уж. – А утром приходили типы в красных формах и утащили на Дальнюю половину ту Панкушку. Люк ошарашенно уставился на Стиви: – Хелен? – Ну да, ее. Черт, что за фигня тут творится?! – Стиви уставился в окно на площадку. – Вот бы мне… не знаю, реактивные сапоги! Я бы мигом отсюда слинял. – Реактивные сапоги и бомбу, – добавил Люк. – А? – Сперва взорвать эту дыру нахрен, а потом слинять. Стиви задумался – его круглое лицо обмякло – и хохотнул. – Точняк! Ну да, бомбануть их и слинять куда подальше на реактивных сапогах. Слушай, у тебя лишнего жетончика не найдется? Жрать вечно хочется, а яблоки я не очень люблю. Мне бы сейчас «Твикс». Или колечек луковых, «Фанианс»… Да, «Фанианс» – самое то! С тех пор как Люк стал паинькой, жетоны у него водились всегда. Он дал три штуки Стиви и велел ни в чем себе не отказывать. 9 Вспоминая свое знакомство с Калишей – и думая как-то почтить ее память, – Люк уселся в коридоре рядом с машиной для льда и сунул в рот сладкую сигарету. Он доедал уже вторую, когда мимо прошла Морин с тележкой чистого постельного белья. – Как спина? – спросил ее Люк.