– Хуже, чем раньше. – Сочувствую. Это плохо. – Таблетки пока помогают. – Она нагнулась и схватила себя за голени так, чтобы ее лицо оказалось рядом с лицом Люка. Он зашептал: – Мою подругу Калишу забрали. И Никки, и Джорджа. А сегодня вот Хелен. – Почти все его друзья ушли на Дальнюю половину. И кто у нас теперь главный институтский старожил? Люк Эллис, кто же еще! – Знаю, – прошептала Морин в ответ. – Я была на Дальней половине. Нам больше нельзя тут разговаривать, Люк. Начальство заподозрит неладное. Вроде бы в этом был смысл, однако Люк насторожился. Как Джо и Хадад, Морин постоянно общалась с детьми, подбадривала их и по возможности одаривала жетонами. К тому же разве Калиша не говорила, что на территории Института есть и другие «слепые» зоны, где прослушка не работает? Морин встала, потянулась, уперев руки в поясницу, и нормальным голосом сказала: – Так и будешь тут целый день торчать? Люк затянулся сигаретой, висевшей у него на нижней губе, съел ее и тоже встал. – Погоди-ка, вот. – Морин достала из кармана платья жетон. – Порадуй себя вкусненьким. Люк поплелся к себе в комнату и растянулся на кровати. Потом свернулся в клубок и незаметно раскрыл тугой бумажный квадратик, который Морин передала ему вместе с жетоном. Неровный почерк не помешал Люку прочесть записку. Буквы были крошечные. Морин исписала маленький блокнотный листок целиком, с двух сторон, и Люку невольно вспомнились слова его учителя английского, мистера Сируа, который однажды назвал лучшие рассказы Эрнеста Хемингуэя «образцом лаконичности». То же самое можно было сказать и про послание Морин. Интересно, сколько ей потребовалось черновиков, чтобы уместить все необходимое на крошечном листке бумаги? Он невольно восхищался краткостью ее речи, даже когда начал понимать, что творила Морин, кем она на самом деле была. Люк, избавься от этой записки, как только ее прочтешь. Видно, Бог мне тебя послал, чтоб я могла искупить свои прежние Грехи. Я обратилась к Ли Финк из Б-на. Все, что ты говорил, – Правда, и с долгами все будет Хорошо. Вот со здоровьем не очень, оказалось, это то самое, чего я так боялась. НО моим накоплениям ничего не грозит, и долги «списали». Я нашла способ передать деньги Сыну, на Учебу. Он никогда не узнает, что деньги от меня, – так я решила. Очень тебе благодарна и обязана!! Люк, выбирайся отсюда. Скоро тебя переведут на Дальнюю половину. Ты розовый, и когда опыты прекратятся, считай, через 3 дня перевод. Мне надо кое-что тебе передать и сказать что-то Очень Важное, но не знаю как, говорить можно только возле машины для льда, а мы слишком часто там встречаемся. На себя мне плевать, но тебя лишать Единственного Шанса я не хочу. Мне очень совестно за все, что я натворила, глаза бы мои не видели этого Места. Я думала о своем ребенке, но это не Оправдание. Теперь уже слишком поздно. Зря мы с тобой говорили возле машины для льда, но пришлось рискнуть. УМОЛЯЮ, уничтожь эту записку и БУДЬ ОСТОРОЖЕН. Люк, про меня не думай, я все равно скоро умру, думай про себя. СПАСИБО ЗА ПОМОЩЬ. Морин А. Выходит, Морин – доносчица. Она разговаривает с детьми по душам в «безопасных» местах, а потом передает их тайны Сигсби (или Стэкхаусу). Причем она скорее всего не единственная; два «добрых» смотрителя, Джо и Хадад, тоже наверняка стучат. В июне Люк возненавидел бы Морин, но сейчас был июль; Люк повзрослел. Он пошел в туалет и, спуская штаны, незаметно бросил записку в унитаз – точно так же он в свое время поступил с запиской Калиши. Казалось, это было сто лет назад. 10 Днем Стиви Уиппл затеял на площадке игру в вышибалы. Почти все захотели играть, только Люк отказался. Вместо этого он подошел к шкафчику, взял шахматы (в память о Никки) и сыграл, по мнению некоторых, лучшую партию в истории спорта: Яков Эстрин против Ханса Берлинера, Копенгаген, 1965. Сорок два хода – классика! Люк ходил то белыми, то черными, то белыми, то черными, по памяти, а сам размышлял о записке Морин. Да, это ужасно, что она стучит, но ее можно понять. Здесь еще есть люди с остатками совести, но Институт разрушает любые моральные принципы своих сотрудников – напрочь сбивает компас. Так что все они обречены. Морин, наверное, тоже. Сейчас значение имеет только одно: действительно ли она знает, как отсюда выбраться? Она должна каким-то образом передать ему эту информацию, не вызвав подозрений у миссис Сигсби и Стэкхауса (имя: Тревор). Еще один хороший вопрос: можно ли ей доверять? Вроде бы да. И не только потому, что Люк помог ей в трудной ситуации. Просто у записки Морин был слишком отчаянный тон – ее писала женщина, решившая поставить все фишки на красное. Да и был ли у него выбор? Авери бегал в круге. Потом ему засветили мячом прямо в лицо, он сел на землю и заплакал. Стиви Уиппл помог мальчугану подняться, осмотрел его нос. – Крови нет, все хорошо. Хочешь посидеть с Люком? – Меня вышибли!.. – проныл Авери, все еще хлюпая носом. – Ну и ладно, я еще… – Авери! – позвал его Люк. – Как насчет крекеров с арахисовой пастой и колы? Мелкий сразу забыл про все неприятности. – Я за! Они пошли в комнату отдыха. Авери сунул жетон в отверстие автомата и нагнулся за добычей, а Люк тоже наклонился и прошептал: – Поможешь мне отсюда свалить? Авери протянул ему упаковку «Набс»: – Угощайся. В мозгу у Люка вспыхнуло и пропало одно слово: Как? – Мне один, остальные сам ешь, – ответил Люк и мысленно послал Авери два слова: Скажу вечером. Они вели две беседы одновременно: одну вслух, другую – при помощи телепатии. И именно так Люк добудет у Морин всю нужную информацию. Если получится. 11 На следующий день после завтрака Глэдис и Хадад повели Люка в кабинет с баком. Там он остался наедине с Зиком и Дейвом. Зик Ионидис сказал: – Здесь мы проводим опыты, а еще макаем в воду ребят и девчат, которые любят приврать. Ты ведь нам не врешь, Люк? – Нет, – ответил он. – ТЛП появились? – Чего? – У тебя уже есть телепатические способности? – Не понял. Я же ТЛК, забыли? Ложки там двигаю, все такое… – Он попытался улыбнуться. – Гнуть их, правда, не могу. Пробовал. Зик покачал головой: – Если ты ТЛК и начинаешь видеть точки, значит, у тебя появились ТЛП-способности. А если ты ТЛП и начинаешь видеть точки, значит, ложки тоже можешь двигать. Так оно устроено. Ни хрена ты не знаешь, как оно устроено, подумал Люк. И никто из вас не знает. То ли Калиша, то ли Джордж предупреждал, что врать насчет точек бесполезно – все равно врачи поймут, что ты их увидел. Да, наверное, так и есть (может, это отражается на ЭЭГ), но вот про появление новых способностей они ничего не знают. Зик блефует. – Ну да, точки я пару раз видел, однако мысли читать так и не научился. – Хендрикс и Эванс считают иначе, – покачал головой Дейв. – Правда, я не ТЛП! – Люк сделал честные-пречестные глаза. – Сейчас узнаем, – процедил Дейв. – Раздевайся, умник. Выбора у Люка не было: он разделся и вошел в воду. Бак был около четырех футов в глубину и восьми футов в ширину. Вода прохладная, даже приятная. Ну что ж, вроде это действительно не страшно. – Я загадал животное, – сказал Зик. – Какое? Кошку. Люк увидел не картинку, а слово – огромное и яркое, как рекламная вывеска «Будвайзера» в окне бара. – Не знаю. – Ладно, умник, будь по-твоему. Сделай глубокий вдох, нырни и досчитай до пятнадцати. Между числами вставляй слово «приветик». Раз приветик, два приветик, три приветик, в таком духе. Люк повиновался. Когда он вынырнул на поверхность, Дейв (фамилия до сих пор не известна) спросил, какое животное загадал он. В голове вспыхнуло слово КЕНГУРУ. – Не знаю, говорю же! Я ТЛК, а не ТЛП! Даже не положительный! – Под воду, быстро. Тридцать секунд, и не забывай вставлять приветики. У меня секундомер, умник. В третий раз его макнули на сорок пять секунд, а в четвертый – на целую минуту. После каждого захода ему задавали вопросы. От животных перешли к именам смотрителей – Глэдис, Норма, Пит, Присцилла. – Да я не знаю! – заорал Люк, вытирая воду с глаз. – Как вы не понимаете?! – Зато мы понимаем, что в следующий раз ты нырнешь на минуту и пятнадцать секунд, – сказал Зик. – А пока считаешь, подумай заодно, долго ли ты хочешь этим заниматься. Все в твоих руках, умник. Люк попытался всплыть на шестидесяти семи. Зик схватил его за голову и погрузил обратно под воду. Через несколько секунд Люк вынырнул, задыхаясь и чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди. – Какую спортивную команду я загадал? – спросил Дейв, и Люк увидел яркую вывеску с надписью «ВИКИНГИ». – Не знаю! – Врешь, – сказал Зик. – Теперь ныряй на полторы минуты. – Нет! – крикнул Люк, отодвигаясь подальше от края бака, изо всех сил пытаясь не паниковать. – Не могу! Зик закатил глаза. – Все ты можешь, ссыкло! Ныряльщики за жемчугом на девять минут дыхание задерживают, а тебе на каких-то девяносто секунд надо. Или не надо – если скажешь дяде Дейву, какая у него любимая спортивная команда. – Он мне не дядя, и я не могу сказать! Выпустите меня! – Люк в отчаянии добавил: – Пожалуйста!.. Зик достал из чехла шокер и демонстративно выставил мощность на максимум. – Хочешь, чтобы я сунул это в воду? Затанцуешь, как Майкл Джексон, поверь мне! Ну-ка быстро сюда.