Вскоре догадка Люка о том, что эти люди поставляют Институту свеженьких ТЛК и ТЛП, подтвердилась. Как-то раз в комнату отдыха зашла Изумрудная группа, а Люк стоял рядом и в сотый раз читал плакат о гигиене. Один из членов группы сказал, что сегодня им надо быстро сгонять за кем-то в Миссури. Наутро в общежитии появилась новенькая четырнадцатилетняя девчонка по имени Фрида Браун. – Зачем меня сюда привезли?! – ошалело спрашивала она Люка. – Это какая-то ошибка! – Хотелось бы, – ответил Люк, а потом объяснил новенькой, как зарабатывать жетоны. Та от потрясения не особо соображала. Ничего, рано или поздно до нее дойдет. До всех доходит. 4 Похоже, никому не было дела, что Авери почти каждую ночь приходил спать к Люку. Он стал почтальоном, носил Люку письма с Дальней половины. Почтовая служба США здесь пасовала: послания передавались по телепатическим каналам. Новость об убийстве родителей была еще слишком свежа и мучительна; письма не могли вывести Люка из полусонного ступора, однако он отдавал себе отчет, что они весьма тревожные. И – информативные (хотя Люк предпочел бы вовсе обойтись без такой информации). На Ближней половине над детьми ставили опыты, а за неповиновение всегда следовала кара. На Дальней половине детей заставляли работать. Эксплуатировали. И, судя по всему, мало-помалу убивали. После просмотра фильмов начинала болеть голова, с каждым разом все сильнее и дольше. У Джорджа поначалу ничего не болело, он – по словам Калиши – был просто напуган, однако после четырех или пяти дней болючих уколов, киносеансов и разглядывания цветных точек головные боли начались и у него. Кино показывали в небольшом зале с удобными мягкими креслами. Сперва включали старые мультики – «Хитрый койот и Дорожный бегун», «Багз Банни», «Гуфи» и «Микки-Маус». После небольшого разогрева начинался собственно фильм. Вроде бы короткий, от силы на полчаса; точно Калиша сказать не могла: сперва голова кружилась, а потом адски болела. Причем у всех. На первых для нее двух сеансах детям Дальней половины показывали две ленты подряд. Главным героем первой был мужчина с редеющими рыжими волосами. Он носил черный костюм и ездил на сверкающей черной машине. Авери попытался показать эту машину Люку, но картинка была расплывчатая – такую уж смогла отправить Калиша. Люк предположил, что это лимузин или «линкольн-таун-кар», потому что рыжий возил пассажиров на заднем сиденье и услужливо открывал им дверь. Обычно пассажиры были одни и те же – белые дядьки в возрасте; однажды он подвозил молодого человека со шрамом на лице. – Ша говорит, что у рыжего есть постоянные клиенты, – прошептал Авери Люку, когда они лежали ночью в кровати. – И что дело происходит в Вашингтоне, потому что машина проезжает мимо Капитолия, Белого дома и этой высоченной белой штуки… – Мемориала Джорджа Вашингтона, – подсказал Люк. – Ага, точно. Ближе к концу фильма рыжий переодевался в обычную одежду. Ездил верхом на лошади, качал на качелях какую-то девочку, ел с ней мороженое на скамейке в парке. Потом на экране появлялся доктор Хендрикс. Он держал в руке незажженный бенгальский огонь. Второй фильм был про араба с полотенцем на голове (так говорила Калиша, очевидно, имея в виду куфию). Сперва он шел по улице, потом сидел за столиком уличного кафе, попивая чай или кофе, затем выступал с речью, а дома подбрасывал в воздух маленького мальчика. Один раз его показывали по телику. В конце снова появлялся доктор Хендрикс с незажженным бенгальским огнем в руке. На следующее утро Калише и остальным включили «Сильвестра и Твити» и двадцать минут показывали рыжего. Потом был обед в столовой, где бесплатно раздавали сигареты. Днем – «Порки Пиг» и араб. В конце каждого фильма на экране возникал доктор Хендрикс с незажженным бенгальским огнем. Вечером всем детям сделали болючие уколы и включили цветные огоньки. Затем их снова отвели в кинозал и двадцать минут показывали видео с автокатастрофами. После каждой аварии появлялся Хендрикс с незажженным огнем. Люк, хоть и сам не свой от горя, был не дурак. Он начал понимать, что происходит. Да, это безумие, но разве не безумие – время от времени читать мысли других людей? Картинка понемногу складывалась. – Калиша говорит, что потеряла сознание и видела сон – ну, пока шел фильм про аварии на дорогах, – прошептал Авери на ухо Люку. – Только она не уверена, что это сон. Все дети – она, Никки, Айрис, Донна, Лен, еще несколько человек – стояли среди вихря цветных огоньков, взявшись за руки и прислонившись друг к другу головами. Доктор Хендрикс тоже там был, и на сей раз он зажег бенгальский огонь, было очень страшно. Зато, пока они так стояли, голова ни у кого не болела. А потом Калиша проснулась у себя в комнате. Комнаты на Дальней половине не такие, как здесь. По ночам двери запирают снаружи. – Авери умолк. – Все, больше я не хочу об этом говорить, Люкки. – Хорошо. Спи. Мелкий уснул, а Люку еще долго не спалось. На следующий день он наконец решил воспользоваться ноутбуком не для того, чтобы узнать дату, обменяться парой слов с Хелен или посмотреть мультсериал «Конь БоДжек». Люк заглянул к мистеру Гриффину, а оттуда попал на сайт «Нью-Йорк таймс». Его предупредили, что бесплатно можно прочитать только десять статей. Люк и сам толком не знал, что ищет; нужный заголовок должен был броситься ему в глаза. Так и случилось. Заголовок на первой полосе номера от 15 июля гласил: «ЧЛЕН ПАЛАТЫ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ БЕРКОВИЦ СКОНЧАЛСЯ ОТ ТРАВМ». Эту статью Люк читать не стал, зато просмотрел другие заголовки по этой теме: «МЕТЯЩИЙ В ПРЕЗИДЕНТЫ МАРК БЕРКОВИЦ ПОПАЛ В АВАРИЮ И ПОЛУЧИЛ ТЯЖЕЛЫЕ ТРАВМЫ». Под заголовком была фотография: у Берковица, члена палаты представителей из Огайо, были черные волосы и шрам на щеке от ранения, полученного в Афганистане. Люк быстро просмотрел материал. Там было сказано, что Берковиц направлялся на встречу с высокопоставленными чиновниками из Югославии и Польши, когда водитель его «линкольн-таун-кара» потерял управление и врезался в бетонную опору моста. Водитель погиб на месте, а травмы Берковица некий источник из больницы «Медстар», пожелавший остаться неизвестным, описывал как «очень тяжелые». В статье не говорилось, был ли водитель рыжеволосым, но Люк в этом не сомневался. Еще он был уверен, что скоро умрет и араб – если уже не умер. Или араб убьет какого-нибудь важного политика. Растущая уверенность в том, что детей (даже безобидного Авери Диксона, который мухи не тронет) готовят к работе дронов-экстрасенсов, начала понемногу приводить Люка в чувство, однако окончательно его разбудил ужастик с Гарри Кроссом в главной роли, который разыгрался на следующий день в столовой. 5 На ужин собралось человек четырнадцать-пятнадцать. Болтали, смеялись, новенькие плакали или кричали. Люку пришло в голову, что Институт – что-то вроде психушки, где безумцев ни от чего не лечат. Гарри пока не было, и обедать он тоже не приходил. Люк не то чтобы следил за перемещениями этого увальня, но в столовой его сложно было не заметить: по бокам всегда сидели Герда и Грета в одинаковых платьях. Они зачарованно смотрели на своего героя и слушали треп о гонках НАСКАР, реслинге, любимых ТВ-шоу и жизни «в родной Сельме». Когда кто-нибудь просил его заткнуться, Г. и Г. начинали дружно сверлить обидчика испепеляющим взглядом. В тот вечер девочки ели одни. Вид у них был несчастный. Впрочем, они приберегли для Гарри местечко, и когда он медленно вошел в столовую пузом вперед, сверкая обгоревшими на солнце щеками, Г. и Г. с радостным визгом бросились ему навстречу. Впервые в жизни он не обратил на них никакого внимания – как будто и вовсе не заметил. Глаза у него были пустые и смотрели не в одну сторону, как положено глазам здорового человека, а в разные. На подбородке блестела слюна, в области паха темнело мокрое пятно. Все разговоры моментально смолкли. Новенькие смотрели на Гарри с ужасом и недоумением, старожилы беспокойно переглядывались. Люк и Хелен тоже переглянулись. – Да все с ним нормально, – сказала она. – Просто некоторые переносят хуже, чем оста… Сидевший рядом Авери стиснул ее руку в ладонях и с жутким спокойствием произнес: – Нет, не нормально. И уже никогда не будет нормально. Гарри испустил вопль и рухнул сперва на колени, затем – лицом в пол. Из носа и разбитых губ на линолеум брызнула кровь. Он затрясся всем телом, затем выгнулся, поджал ноги, резко поднял их в воздух, замолотил руками и заревел – не как зверь, а как машина с выжатым на низкой передаче газом. Не прекращая реветь и брызгать кровавой пеной изо рта, он хлопнулся на спину и защелкал зубами. Г. и Г. завизжали. Когда Глэдис уже бежала к ним из коридора, а Норма – из-за витрины с подогревом, одна из близняшек опустилась на колени и попыталась обнять Гарри. Он поднял в воздух огромную лапищу и со страшной силой ударил девочку по лицу. Та отлетела в сторону и с глухим стуком врезалась головой в стену. Вторая близняшка с криком бросилась к ней. В столовой воцарился хаос. Люк и Хелен сидели на месте – она одной рукой обнимала Авери (скорее чтобы утешить саму себя: у парня вид был совершенно невозмутимый), – но большинство детей толпились вокруг бьющегося в конвульсиях Гарри. Глэдис распихала парочку зевак и рявкнула: – А ну прочь отсюда, идиоты! Сегодня большому Г. не подарят пластиковой улыбки. В столовую подтянулся остальной персонал: Джо и Хадад, Чед, Карлос, пара незнакомых Люку человек, включая одного в штатском (он, видно, только приехал на работу и еще не успел переодеться). Тело Гарри спазматически вздымалось и опадало, словно по полу пустили высокое напряжение. Чед и Карлос придавили ему руки. Хадад ударил Гарри шокером в солнечное сплетение, однако судороги не прекратились, и тогда Джо прижал шокер к его шее. Электрический треск был отчетливо слышен даже сквозь стену взволнованных голосов. Гарри обмяк. Глаза таращились под полусомкнутыми веками. С губ стекала пена. Рот приоткрылся, и наружу вывалился кончик языка. – С ним все хорошо, ситуация под контролем! – заорал Хадад. – Расступитесь! Все за стол! Дети умолкли и начали расходиться по местам. Люк тихо пробормотал на ухо Хелен: – Кажется, он не дышит. – Может быть, – ответила Хелен. – Ты лучше на эту глянь! – Она показала пальцем на близняшку, которую отшвырнуло к стене. Глаза у нее остекленели, а голову скособочило. По одной щеке текла и капала на платье кровь. – Очнись! – визжала вторая, тряся сестру за плечи. Со стола вдруг полетели приборы: детям и смотрителям пришлось уворачиваться. – Очнись, Гарри ненарочно тебя ударил! ОЧНИСЬ! – Кто из них кто? – спросил Люк у Хелен. Ответил Авери. Тем же до жути спокойным голосом он произнес: – Орет и швыряет вилки Герда. Умерла Грета. – Она не умерла! – потрясенно возразила Хелен. – Не могла умереть! Ножи, вилки и ложки взлетели под потолок (ого, подумал Люк, я бы так ни за что не сумел) и с оглушительным звоном упали на пол. – Умерла-умерла, – как ни в чем не бывало ответил Авери. – И Гарри тоже умер. – Он встал, взял в одну руку ладонь Хелен, а в другую – ладонь Люка. – Вообще-то Гарри мне нравился, хоть он меня и толкнул. Есть больше не хочется. – Авери перевел взгляд с Люка на Хелен. – Вам тоже. Они незаметно вышли из столовой, держась как можно дальше от вопящей Герды и ее мертвой сестры. Двери лифта открылись, оттуда выскочил доктор Эванс – вид у него был на редкость встревоженный. Наверное, тоже обедал, подумал Люк. За их спинами Карлос увещевал толпу: – Все нормально, ребята! Садитесь и доедайте, все хорошо! – Точки его убили, – сказал Авери. – Доктор Хендрикс и доктор Эванс не должны были показывать ему точки, хоть он и розовый. У него, наверное, НФМ слишком высокий. Или… ну, аллергия какая-то. – Что такое НФМ? – спросила Хелен. – Не знаю. Детям с высоким НФМ уколы на Ближней половине не делают. Только на Дальней. Хелен обернулась к Люку: – А ты? Ты-то знаешь? Он помотал головой. Калиша однажды упоминала эту аббревиатуру, и он потом пару раз слышал ее от сотрудников во время своих вылазок. Думал даже погуглить, но испугался, что сработает тревога. – Тебе их никогда не делали, да? – спросил Люк у Авери. – Уколы, опыты – все это прошло мимо тебя? – Скоро и мне начнут делать. На Дальней половине. – Мальчик спокойно и серьезно посмотрел на Люка. – Доктора Эванса, наверное, накажут за то, что он натворил с Гарри. Вот бы наказали! Я ужасно боюсь огоньков. И уколов. Сильных уколов. – Я тоже боюсь, – пробормотала Хелен. – Мне хватает и нынешних. Люк хотел рассказать про тот укол, от которого у него сдавило горло, и про те, от которых он блевал (с каждым позывом видя россыпи чертовых огоньков), но это были цветочки по сравнению с тем, что случилось с Гарри. – Расступитесь, ребята, – сказал Джо. Они прижались к стене с постером «ВЫБИРАЮ СЧАСТЬЕ». Джо и Хадад пронесли мимо тело Гарри Кросса. Карлос нес девочку со сломанной шеей. Ее голова со свисающими белокурыми волосами болталась туда-сюда у него на руке. Люк, Хелен и Авери молча проводили их взглядом. Все погрузились в лифт. Интересно, морг находится на уровне Е или F? – Она была похожа на куклу, – услышал Люк собственный голос. – На свою собственную куклу. Авери, чье жуткое, непоколебимое спокойствие было результатом шока, наконец заплакал. – Я пошла к себе. – Хелен погладила Люка по плечу и поцеловала Авери в щеку. – Встретимся завтра. Но они не встретились. Ночью приходили красные смотрители, и больше ребята Хелен не видели. 6 Авери сходил в туалет, почистил зубы, надел пижаму (которую теперь хранил в комнате Люка) и забрался к нему в постель. Люк тоже сделал свои вечерние дела, лег рядом и выключил свет. Затем прижался лбом ко лбу Авери и прошептал: – Я должен отсюда сбежать.