Деннис пошарил рукой за пазухой, нащупал золотое сердечко и кивнул. – Дай его мне. Деннис на бегу передал ему медальон. Питер не стал надевать его на шею, а крепко сжал цепь в кулаке, и золотое сердце покачивалось туда-сюда, бросая красновато-золотые отблески на мрачные стены. – Быстрее! Впереди уже виднелась дверь в покои старого короля. Здесь Питер видел его последний раз: старика, благодарного сыну за бокал вина и несколько минут беседы. Когда-то его отец был полон сил и даже убил дракона стрелой Гроза Врагов. Теперь, подумал Питер, чувствуя, как кровь бешено пульсирует в висках, я должен этой же стрелой убить другого дракона, куда более страшного. 138 Томас разжег огонь, надел отцовский халат и придвинул кресло ближе к очагу. Он чувствовал, что скоро заснет, и был рад этому. Но пока он сидел там и смотрел на мертвые звериные головы – они тоже смотрели на него стеклянными глазами, – до него дошло, что он хочет сделать еще две вещи, о которых не осмеливался и подумать, пока отец был жив. Но отца больше не было, поэтому Томас пододвинул к стене кресло и снял оттуда лук отца и стрелу Гроза Врагов. На миг он взглянул в зеленовато-желтые глаза дракона, в которые так часто смотрел с другой стороны. Теперь он увидел в них только собственное лицо, бледное, как у узника, глядящего из-за решетки. Хотя все в комнате было холодным – огонь еще не успел согреть воздух, – стрела показалась ему странно теплой. Он смутно помнил древнее поверье о том, что оружие, убившее дракона, навсегда сохраняет его жар. Похоже, это на самом деле так, сонно подумал Томас. Но тепло стрелы не пугало его, а, напротив, успокаивало. Томас задремал в кресле с луком в одной руке и стрелой в другой, не зная, что именно в эту минуту сюда, к нему, спешит Питер, а за ним по пятам гонится Флегг, его главный советник и злой гений. 139 Томас не удивился тому, что застал дверь комнаты отца незапертой, и Питер тоже – в прежние времена ее никогда не запирали. Питер влетел в комнату вместе с остальными. Фриски бешено лаяла, шерсть ее стояла дыбом. Она понимала, что происходит. Кто-то гонится за ними; кто-то, пахнущий смертью, как тот газ, что убивает шахтеров в рудниках Восточного феода. Фриски готова была драться с носителем этого запаха, но, если бы ее спросили, сказала бы, что это не человек. За ними гналось чудовище, необъяснимое и ужасное. – Питер, что… – начал Бен, но Питер не слушал его. Он пронесся через комнату прямо к голове Нинера и потянулся к луку и стреле, всегда висевшим там. Их не было. Деннис, вбежавший последним, запер дверь на засов. Теперь она содрогалась под тяжелыми ударами. Питер растерянно оглянулся. Деннис и Наоми сжались в ожидании неотвратимого. Фриски скулила, прижавшись к ногам хозяйки. – Пустите! – прорычал Флегг. – Откройте дверь! – Питер! – Бен обнажил кинжал. – Отойди! – крикнул ему Питер. – Все отойдите, если вам дорога жизнь! Кулак Флегга, светящийся теперь синим огнем, опять обрушился на дверь. Засовы лопнули одновременно со звуком пушечного выстрела. Через треснувшее дерево брызнул сноп синих лучей. Изуродованная дверь постояла еще секунду и с грохотом рухнула на пол. Флегг стоял на пороге. Его капюшон упал, открыв восковое лицо. Глаза горели. Зубы были оскалены. В руке он сжимал тяжелый топор палача. Он постоял еще немного и вошел в комнату. Слева он увидел Денниса, справа – Бена и Наоми с прижавшейся к их ногам Фриски. Его глаза ощупали их, запоминая, и остановились на Питере. – Ты не умер, – медленно произнес чародей. – Ты думаешь, твой Бог добр. Но это мои боги сберегли тебя… для меня. Теперь молись, чтобы твой Бог убил тебя сейчас, прежде чем я доберусь до тебя. Это будет много хуже, поверь мне. Питер стоял между Флеггом и креслом отца, где сидел никому не видимый Томас. Он без страха встретил адский взор чародея. На мгновение Флегг, казалось, был озадачен, потом снова усмехнулся своей звериной ухмылкой: – Ты и твои друзья доставили мне немало хлопот. Мне давно нужно было покончить с тобой. Но теперь мои хлопоты кончились. – Я знаю тебя, – сказал Питер. Хотя он был безоружен, он говорил уверенно и бесстрашно. – Думаю, мой отец тоже знал тебя, но он был слаб. Теперь король – я, и я велю тебе, демон… Он выпрямился в полный рост, глаза его метали искры. В эту минуту он выглядел королем до кончиков ногтей. – Изыди отсюда. Оставь Делейн в покое навсегда. Ты лишний здесь. Изыди, проклятый! УБИРАЙСЯ ВОН! Последние слова Питер произнес голосом куда более громким, чем его собственный, – голосом всех королей и королев Делейна, правивших с тех времен, когда город был горсткой глинобитных хижин, жители которых дрожали в страхе, слыша по ночам вой волков и хохот троллей, доносившиеся из Великого Древнего Леса. Флегг снова отпрянул… на миг. Потом медленно, очень медленно, двинулся вперед. – Повелевай теперь на том свете, – прошипел он. – Сейчас твоя голова скатится в очаг, и ты еще учуешь запах своих паленых волос, прежде чем умрешь. Ты сгоришь, как сгорел твой отец, которого ты убил. – Ты убил его, – сказал Питер. – Я? Я? Ты спятил в Игле, мой мальчик? – рассмеялся Флегг. – Но даже если это так – допустим. Кто в это поверит? Питер все еще сжимал в руке цепочку медальона. Теперь он протянул руку вперед, и медальон закачался, отбрасывая блики на стену. Глаза Флегга расширились, и Питер подумал: Он признался! Ради всего святого, он признался! – Ты убил моего отца и обвинил в этом меня. Ты сделал это не первый раз. Когда Левен Валера встал на твоем пути, его жена умерла… и все указывало на его вину. Как потом и на мою. – Где ты нашел это, ублюдок? – прошептал Флегг. – Да, ты забыл, – сказал Питер. – Но преступления всегда напоминают о себе, рано или поздно. Думаю, это нас и спасает. Медальон раскачивался туда-сюда, медленно, завораживающе. – Кто в это поверит? – спросил Питер. – Многие. Они поверят хотя бы в то, что ты творил зло уже сотни лет назад, монстр. – Отдай его мне! – Ты убил Элинор Валера и убил моего отца. – Да, я принес ему вино, – сказал Флегг. Глаза его сверкали. – И я смеялся, когда его кишки обугливались, и смеялся еще сильнее, когда тебя тащили в Иглу. Но те, кто сейчас слышит это, скоро умрут, и никто никогда не узнает правды. Все видели только тебя. Тут откуда-то из-за спины Питера раздался новый голос. Такой тихий, что его едва было слышно. Но он заставил всех, включая Флегга, застыть в изумлении. – Я видел кое-кого еще, – сказал Томас, брат Питера, из глубины старого отцовского кресла. – Я видел тебя, чародей. 140 Питер обернулся, по-прежнему сжимая медальон в руке. Томас! – хотел сказать он, но не мог, увидев, что за эти годы случилось с братом. Тот растолстел и обрюзг и теперь так походил на Роланда, что становилось жутко. Томас! – снова попытался сказать он и тут понял, почему лука и стрелы Роланда не было на месте. Лук лежал на коленях Томаса, уже со стрелой на тетиве. И в этот миг Флегг закричал и ринулся вперед, занося над головой свой топор. 141 Кричал он не от гнева, а от ужаса. Бледное лицо Флегга перекосилось; волосы встали дыбом. Питера поразило сходство брата с Роландом. Флегг стоял дальше, и его обманули отблески огня и тень в глубоком кресле. Он забыл про Питера. Он кинулся с топором на эту фигуру в кресле. Старик давно мертв, но вот он сидит здесь в своем провонявшем пивом халате и целится в него из лука. – Уйди! – вопил Флегг. – Дух ты или демон, уйди! Я убил тебя раз и убью снова! – Его слова превратились в дикий, душераздирающий вой. Томас всегда был хорошим стрелком. Но никогда еще не стрелял из такого замечательного лука – гибкого и одновременно мощного, восьми футов в длину. Сидя он не мог как следует натянуть тетиву, но стреле предстояло лететь недалеко. Гроза Врагов была, пожалуй, лучшей стрелой в мире. Древко из сандалового дерева, оперенное тремя перьями андуанского сокола; наконечник из сверкающей стали. В его руке она раскалялась все сильнее. – Ты лгал мне, чародей, – негромко произнес Томас и спустил тетиву. Пролетая через комнату, стрела ударила прямо в центр медальона Левена Валера и выбила его из рук Питера. Золотая цепочка разорвалась с легким звоном. Как я вам говорил, во время той злосчастной экспедиции в северные леса Флегг проснулся ночью от страшного сна, который не мог вспомнить. И в тот раз, и потом он просыпался, держась за левый глаз, словно его туда ранили. На этот раз стрела Роланда и вместе с ней золотой медальон Левена Валера угодили Флеггу прямо в левый глаз.