Флегг распахнул дверь и вышел в коридор, который тянулся от зала суда, где некогда вершил правосудие Андерс Пейна. Рядом начинались ступеньки. Он посмотрел вверх, усмехаясь своей волчьей ухмылкой. – Я иду, Питер! – радостно крикнул он. Его голос, отражаясь от стен, поплыл вверх, туда, где Питер торопливо привязывал веревку к железному пруту. – Я иду, мой дорогой, чтобы сделать то, что давно хотел! Усмешка Флегга стала еще шире. Он выглядел ужасно – как демон, поднявшийся из неведомой бездны. Он поднял топор, кровь убитого стражника капала ему на лицо и стекала по щекам, как слезы. – Я иду за твоей головой, мой принц! – крикнул он, начиная подниматься. Одна ступенька. Три. Шесть. Десять. 117 У Питера дрожали руки. Узел, который он завязывал уже тысячу раз, теперь никак не хотел завязываться. Не позволяй ему тебя запугать. Но он боялся. Томас удивился бы, узнав, что Питер тоже всегда боялся Флегга, просто он лучше это скрывал. Если он хочет тебя убить, пусть сделает это САМ! Не помогай ему! Мысль прозвучала у него в голове, но голос, произнесший ее, был похож на голос его матери. Питер начал завязывать узел еще раз. 118 – Я буду хранить твою голову тысячу лет! – кричал Флегг, поднимаясь все выше и выше. – О, какой это будет чудный трофей! Тридцать ступенек. Сорок. Пятьдесят. Его башмаки высекали из ступенек зеленые искры. Глаза сверкали красным пламенем. – Я ИДУ, ПИТЕР! Семьдесят. Осталось двести тридцать. 119 Если вы среди ночи когда-нибудь просыпались в незнакомом месте, то должны знать, что это само по себе довольно страшно; а теперь представьте, что вы проснулись в потайном коридоре и смотрите через окошечки на комнату, где убили вашего родного отца! Томас закричал. Никто его не услышал, даже собаки внизу – они ведь были старые и глухие. В Делейне существовала своя теория относительно хождения во сне, такая же странная, как и другие подобные теории. Она заключалась в том, что если лунатик проснется не там, где уснул, то он непременно сойдет с ума. Томас, конечно, слышал эти толки и теперь мог бы их опровергнуть. Он испугался, но с ума не сошел. Более того – чувствовал себя лучше, чем до того, как лег спать. Когда первый страх прошел, он заглянул в смотровые дырочки. Вам это может показаться странным, но вспомните, что он ни разу со времени смерти отца не бывал здесь сознательно, а до этого не раз получал удовольствие от подглядывания, пусть и подпорченное чувством вины. Он увидел, что комната совершенно не изменилась. Все так же ее украшали головы зверей – лось Рогач, рысь Крэйкер, огромный белый северный медведь Бонси. И конечно же, дракон Нинер, глазами которого он обозревал комнату, висящий рядом с королевским луком и стрелой, именуемой Гроза Врагов. Рогач… Крэйкер… Бонси… Нинер… Я помню все их имена, подумал Томас. И помню тебя, отец. Я хочу, чтобы ты был жив, а Питер свободен. Хочу спать по ночам и больше не мучиться. Мебель покрывал толстый слой пыли, очаг давно остыл, но там лежали дрова. Достаточно было чиркнуть спичкой. Даже отцовский халат по-прежнему висел на спинке кресла. Внезапно Томас испытал странное желание: ему захотелось войти в эту комнату. Зажечь огонь. Накинуть на плечи халат отца. Выпить любимую отцовскую медовуху из стоящего в углу бочонка – пусть даже она испортилась. Он думал… думал, что это поможет ему уснуть. Усталая улыбка появилась на его губах. Он решил сделать это. Он не боялся даже духа отца. Он уже давно хотел ему что-то сказать. Он хотел попросить у отца прощения. 120 – Я ИДУ, ПИТЕР! – кричал Флегг. Топор взлетал и опускался над его головой; последние капли крови стекали с лезвия и брызгали на стены. – ИДУ ЗА ТВОЕЙ ГОЛОВОЙ! Выше и выше. Это был сам дьявол, одержимый идеей убийства. Сто. Сто двадцать пять. 121 – Быстрее! – прошептал Бен Стаад Деннису и Наоми. Опять похолодало, но они, все трое, вспотели – частью от напряжения, но больше от страха. Они слышали крики Флегга. Даже храбрая Фриски поскуливала и поджимала хвост при каждом вопле, доносящемся сверху. 122 – Я ИДУ, ЩЕНОК! Уже ближе. – ИДУ СДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ДАВНО ХОТЕЛ! Лезвие топора взлетало и опускалось. 123 На этот раз узел удержался. Помогите мне, боги, подумал Питер, в последний раз оглядываясь на дверь, за которой слышался приближающийся голос Флегга. Боги, помогите мне. Он спустил ногу из окна и сидел теперь на подоконнике, как на спине Пеони. Он бросил веревку вниз, глядя, как она падает. Не раз ему приходилось трясти ее, чтобы распутать. Потом, помолившись в последний раз, он прижал железный прут к окну и, держась за него, спустил вниз вторую ногу. Изогнувшись, он ухватился за веревку левой рукой. Потом правой. Прут выдержал. Теперь его жизнь целиком зависела от веревки, сплетенной из ниток. Он начал спускаться. 124 – Я ИДУ…