100 Мой король! Вы может быть знаете что я пять последних лет служил дворецким у Вашего брата Томаса. Неделю назад я узнал что Вы не убивали Вашего отца Роланда Доброго. Я знаю кто это сделал и Томас знает. Вы узнали бы имя этого Черного Убийцы тоже но я не осмеливаюсь написать его. Я пошел к Пейне который отправился в изгнание и велел мне вернуться в Замок и написать Вам. Пейна сказал что изгнанники скоро станут мятежниками а это не должно быть. Он сказал чтобы я служил Вам и то же сказал мой Отец перед смертью потому что наша семья всегда служила Королю а Вы истинный Король. Если у Вас есть план я помогу Вам даже ценой жизни. Когда Вы читаете это я стою внизу на площади. Прошу если у Вас есть план подойти и стать у окна. Если Вам есть на чем писать напишите записку и киньте мне. Позже я ее подберу. Если Вы согласны дважды махните мне рукой. Ваш друг Бен с изгнанниками. Пейна обещал прислать его сюда. Я знаю где он (Бен) может быть и могу привести его (Бена) сюда за день или два. Это опасно но я чувствую что времени у нас мало. И Пейна чувствует то же самое. Буду ждать и молиться. Деннис – Ваш друг и преданный слуга. 101 Прошло немало времени, прежде чем Питеру удалось привести в порядок мысли. Один вопрос особенно занимал его: что увидел Деннис, что заставило его так решительно изменить мнение? Что это могло быть? Мало-помалу он убедил себя, что это не важно. Деннис изменил мнение, и это главное. Пейна. Деннис пошел к Пейне, и Пейна сказал… Старый лис что-то почуял. Он, конечно, помнит про салфетки и про кукольный дом. И что-то чует. Что же делать? Он по-прежнему хотел осуществить намеченный план. Он столько готовился, что теперь ему было жаль отказываться от этой возможности. Да и сны его подгоняли. Вы узнали бы имя этого Черного Убийцы… Питер его знал, и эта фраза больше, чем что-либо, убеждала его, что надо спешить. Флегг что-то задумал, и его нужно опередить. Сколько еще ждать? Питер разрывался от противоречивых мыслей. Бен… Томас… Флегг… Пейна… Деннис… все они мелькали в его голове, как образы из снов. Что же делать? Внезапно к нему пришла мысль. До этого он сидел на кровати, нахмурясь и склонясь над запиской. Теперь он выпрямился, и глаза его ярко блеснули. Если вам есть на чем писать… Есть. Не салфетка – ее могут найти. Не записка Денниса – она исписана с обеих сторон. Пергамент Валера. Питер встал и убедился, что глазок закрыт. Потом подошел к окну и дважды махнул рукой, надеясь, что Деннис видит его. После этого он вернулся в «спальню», отодвинул камень и вытащил из тайника пергамент и медальон. Он повернул пергамент тыльной, чистой стороной… но чем писать? Тем же, чем писал Валера. Слегка поднатужившись, он разорвал обивку матраса. Внутри была солома, и он быстро нашел прочные соломины, которые могли заменить перо. Медальон был сделан в форме сердца, с острым нижним краем. Закрыв глаза, Питер прочитал краткую молитву и полоснул себя острым медальоном по запястью. Кровь хлынула сразу – куда больше, чем нужно. Он окунул первую соломинку и начал писать. 102 Стоя на холодной и темной площади, Деннис увидел, как на вершине Иглы Питер поднял руки над головой и дважды помахал ему. Значит, будет послание. Это увеличивало риск, но Деннис был рад. Он ждал, переминаясь с ноги на ногу. Часовой прокричал десять… одиннадцать… двенадцать часов. Луну заволокли тучи, но воздух странно светился, как часто бывает перед бурей. Он начал уже думать, что Питер забыл о нем, когда темный силуэт вновь появился у окна. Деннис поморщился от боли. Нелегко простоять, закинув вверх голову, четыре часа подряд. Что-то на миг промелькнуло в воздухе, и силуэт исчез. Через мгновение погасла свеча. Деннис огляделся по сторонам и быстро двинулся через площадь. Он знал, что в любую минуту может появиться стражник, но с этим ничего нельзя было поделать. К тому же он был уверен, что где-то неподалеку бродят духи всех обезглавленных на этой площади. Но о таких вещах лучше было не думать. Поэтому он просто стал искать то, что бросил Питер, всматриваясь в заснеженное пространство, как ищейка. Ему казалось, что предмет, мелькнувший в воздухе, был твердым и блестящим. Правильно – Питер не мог бросить просто листок бумаги, иначе его унесло бы ветром. Но что это? С каждой секундой Деннис волновался все сильнее. Он нагнулся и стал шарить руками по снегу, по следам, размытым оттепелью до размера драконьих лап. Пот стекал у него со лба. В голову пришла безумная мысль – что вот сейчас на плечо ему ляжет рука и он увидит ухмыляющееся лицо королевского чародея. Поздновато для прогулок, скажет Флегг, и глаза его вспыхнут багровым волчьим светом. Что ищешь, Деннис? Может, я помогу тебе? Не думай о нем! Ради всего святого, не думай о нем! Но не думать было трудно. Где же оно? Деннис шарил в снегу, хотя руки уже совсем окоченели. Ну где же оно? Еще полбеды, что Деннис его не найдет. Хуже, если его найдет кто-то другой. Часовой прокричал час. Стоп, Деннис. Успокойся, мой мальчик. Это был голос отца. Деннис так и замер на коленях, опустив нос к самой земле. Ты уже ничего не ВИДИШЬ, мой мальчик. Закрой глаза на минутку, а потом посмотри. По-настоящему. Деннис послушался. На этот раз он внимательно оглядел всю заснеженную, истоптанную мостовую у подножия Иглы. Ничего. Совсем ничего… Стоп! Вон там! В снегу что-то блеснуло. Деннис увидел краешек какого-то блестящего предмета, который он во время своих панических поисков едва не вдавил коленом в снег. Он подхватил непонятную вещицу онемевшими пальцами и внимательно рассмотрел. Медальон, должно быть, из золота в форме сердца. Между двух створок зажат клочок бумаги. Очень старой бумаги. Деннис вытащил бумагу, бережно сжал ее в руке, а медальон надел на шею. Потом побежал. Эта пробежка была еще хуже, чем все предыдущее, – на каждом шагу он боялся быть обнаруженным. Наконец он укрылся в спасительной тени зданий и смог отдышаться. Потом прошел в замок через дверцу для слуг, выждав момент, когда стражник – такой же сонный и хмельной, как его коллеги, – отвернулся. Через двадцать минут в хранилище салфеток он смог наконец прочитать записку. Одна ее сторона была исписана старинными буквами, странными ржавыми чернилами. Деннис перевернул листок и чуть не вскрикнул. Эти «чернила» он мог узнать. – О король Питер! – прошептал он. Буквы расплывались – «чернила» не успели еще высохнуть, – но почерк был четким. Хотел убежать сегодня. Ждать больше нельзя. Не ходи за Беном. Слишком опасно. У меня есть веревка. Тонкая. Может порваться. Завтра в полночь. Помоги, если можешь. Нужно укрытие. Могу быть ранен. На все воля Божья. Спасибо, дорогой Деннис. Король Питер. Деннис перечитал записку трижды и заплакал – на этот раз от радости. Он снова и снова смотрел на строчку: Спасибо, дорогой Деннис, написанную королевской кровью. Питер, я умру за тебя тысячу раз, подумал Деннис. Он спрятал записку в карман, так и не сняв медальон с шеи. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось заснуть, но проспал он недолго. Дверь хранилища вдруг распахнулась – ее скрежет показался Деннису ужасным, нечеловеческим криком, – и на него надвинулся темный силуэт с горящими волчьими глазами. 103 Снег пошел около трех утра – Бен Стаад увидел его первые хлопья, когда они с Наоми стояли на опушке Королевского заповедника, глядя на замок. Фриски, поскуливая, присела рядом. Она тоже устала, но была рада – запах становился все сильнее и свежее. Она быстро довела их от дома Пейны до заброшенной фермы, где Деннис провел четыре дня, питаясь ненавистной репой. В этом доме ярко-синий запах пропитал все, и Фриски бегала из комнаты в комнату, радостно гавкая. – Что теперь? – спросила Наоми. – Он пошел отсюда в замок, это понятно. Вопрос в том, идти нам за ним или ночевать здесь? Было шесть часов, и за окном уже темнело. – Думаю, лучше идти, – медленно произнес Бен. – Ты сама сказала, что нам нужны не глаза Фриски, а нос… и я подтвержу перед любым судом, что нос у нее замечательный. Фриски, сидящая у дверей, благодарно гавкнула. Бен пристально посмотрел на девушку. Путь был долгим, они оба устали… но он знал, что надо спешить. – Ты можешь идти, Наоми Ричфул? Она уперла руки в бока и сердито взглянула на него: