В три часа те фермеры, которым пока удавалось сберечь свое добро и фермы, начали загонять скотину в сараи. Коровы недовольно мычали: им первый раз за всю долгую зиму удалось извлечь из-под подтаявшего снега прошлогоднюю траву. Постаревший, но еще бодрый в свои семьдесят два Иосиф распорядился загнать в конюшню королевских лошадей. Женщины, то и дело поглядывая на небо, спешили высушить белье на свежем ветру. Но белье не сохло: воздух был слишком влажным. Все нервничали – и люди, и животные. Пивные были закрыты, долгий опыт научил их владельцев, что при падении барометра посетители становятся раздражительны и драчливы. Делейн ждал бури. 97 Бен и Наоми, двигаясь без передышки, добрались до фермы Пейны к двум часам дня. Деннис в это же время только проснулся на своем ложе из королевских салфеток, а Питер сел за скудный обед. Наоми выглядела очень хорошенькой. Мороз и быстрая езда зажгли на ее щеках алые розы; темные волосы выбились из-под капюшона. – Рекордный пробег! – крикнула она, когда сани под тявканье собак влетели во двор фермы. – Мы прибыли на три – нет, на четыре! – часа раньше, чем я думала! И ни одна собака не сошла! Молодец, Фриски! Молодец! Фриски, большая черно-белая лайка с серо-зелеными глазами, шла во главе упряжки. Услышав похвалу, она кинулась хозяйке на грудь, и та, обняв ее, закружилась в уморительном танце. Остальные собаки, тяжело дыша, лежали на земле, но ни Наоми, ни Фриски не выказывали никаких признаков усталости. – Ай Фриски! Ай хорошая собака! Мы успели! – Куда? – мрачно спросил Бен. Наоми отпустила Фриски и сердито обернулась к нему… но выражение его лица умерило ее гнев. Он смотрел на дом. Да, они успели, но что их ожидало? Ферма, опустевшая с тех самых пор, как Пейна с Арленом ушли на север. Деннис – где-то в замке или уже в темнице, если его схватили. Она нерешительно тронула Бена за плечо: – Ничего. Мы сделали все, что могли. – Разве? – Бен глубоко вздохнул. – Сомневаюсь. – Он снял вязаную шапку, и его золотые волосы заблестели в мягком свете дня. – Прости, Наоми. Ты тут ни при чем. Ты со своими собаками совершила чудо. Я просто чувствую себя беспомощным оттого, что мы все так же далеки от нашей цели. Она поглядела на него и тоже вздохнула. – Ладно, – сказал он, – давай зайдем. Может, нам оставили какое-нибудь сообщение. К тому же пора укрываться от бури. Внутри ничего не было. Обычный фермерский дом, в спешке оставленный хозяевами. После часа поисков Бен уселся рядом с Наоми в гостиной… в том самом кресле, в котором Андерс Пейна слушал невероятную историю Денниса. – Если бы он оставил следы, – проговорил Бен и удивленно поднял голову, увидев расширившиеся глаза Наоми. – Следы есть! – воскликнула она. – Если снегопад еще немного повременит… – Ты о чем? – Фриски! Фриски может найти его! У нее самый чуткий нос, какой я только знаю. – Этим следам уже несколько дней, – покачал головой Бен. – Даже самая чуткая собака в мире… – Фриски и есть самая чуткая собака в мире! – со смехом перебила Наоми. – А зимой взять след куда легче, чем летом, Бен Стаад. Летом след быстро исчезает – сгнивает, как говорит мой отец, и его покрывают другие следы. Их оставляют не только люди и звери, но и трава, теплый ветер, даже текущая вода. Зимой же след остается. Если у нас есть что-нибудь, принадлежащее Деннису… – А остальные собаки? – Я оставлю свой спальный мешок вот здесь, – она указала на сарай, – и они будут знать, что я сюда вернусь. Пусть пока бегают вокруг и ловят зайцев. – А за нами не побегут? – Нет, если я им скажу. – Ты что, умеешь говорить по-собачьи? – Нет. – Наоми даже не улыбнулась. – И Фриски не говорит по-человечески, но все понимает. Я скажу ей, а она передаст остальным. Они будут охотиться, пока не начнется буря, а потом заберутся в сарай. – И ты всерьез думаешь, что если дать Фриски какую-нибудь вещь Денниса, она найдет его по запаху? – Конечно. Бен задумчиво посмотрел на нее. Деннис ушел с фермы во вторник; сейчас воскресенье. Он не верил, что любой запах может держаться так долго. Но лучше попробовать даже такую возможность, чем сидеть здесь и ждать неизвестно чего. В других обстоятельствах он охотно бы переждал бурю с такой девушкой, как Наоми… но сейчас от него зависела судьба королевства и жизнь его лучшего друга. – Ну? – спросила она нетерпеливо. – Что ты думаешь? – Думаю, это невероятно, – сказал он, – но попробовать стоит. Она просияла: – Так у нас есть какая-нибудь вещь? – Есть, – сказал он вставая. – Веди свою собаку наверх, Наоми. На чердак. 98 Большинство людей этого не знают, но для собак запахи – как для нас цвета. Слабые запахи имеют слабый цвет, как выцветшие краски; сильные – яркий и густой. У некоторых собак слабые носы, и они читают запахи, как люди со слабым зрением различают цвета, предполагая, что светло-синий может быть серым, а темно-коричневый – черным. Но у Фриски нюх был, как зрение у человека с ястребиными глазами, а запах Денниса на чердаке, где он спал, сохранился очень хорошо (еще и потому, что он несколько дней обходился без бани). Фриски обнюхала солому, потом одеяло, которое ей дала хозяйка. Одеяло пахло Арленом, и Фриски быстро отвергла этот запах – запах старика, тусклый и кислый. Запах Денниса был куда живее и моложе. Она гавкнула, показывая, что учуяла запах и включила его в свою картотеку. – Умница! – сказал юноша. – Можешь повести нас? – Поведет. – Хозяйка пошла к двери. – Через час будет темно. – Ну и пусть, – улыбнулась хозяйка. Когда она вот так улыбалась, Фриски казалось, что ее собачье сердце вот-вот разорвется от любви. – Нам же не глаза ее нужны. Юноша тоже улыбнулся: – Точно. Знаешь, пусть я идиот, но мне кажется, у нас есть шанс. – Конечно. Пошли, Бен. Пока еще светло. Фриски, вдыхая запах Денниса – ярко-синий, как ей представлялось, – радостно гавкнула. 99 Ужин Питеру принесли, как всегда, ровно в шесть. Тучи уже нависли над городом, и температура начала падать, но снега еще не было. На другом конце площади, ежась от холода в позаимствованном халате поваренка, стоял Деннис, всматриваясь в мерцающий на недостижимой высоте желтоватый отблеск – свечу Питера. Питер, конечно, не знал об этом – он только и думал о том, что, умрет он или спасется, это последний его ужин в проклятой камере. Жилистое мясо, полусгнившая картошка и водянистый эль. Он съел все до крошки. Последние недели он ел мало и все время, свободное от работы на станке, посвящал физическим упражнениям. Но сегодня ему нужны были все силы. Что со мной будет? – думал он, усаживаясь за свой маленький столик и разворачивая салфетку. Куда я пойду? Кто поможет мне? Все верят в удачу, Но ты, Питер, веришь в нее до смешного сильно. Хватит. Что будет, то и будет. Ешь и не думай больше о… Тут его мысли прервались. Разворачивая салфетку, он почувствовал легкий укол, поднес руку к глазам и увидел капельку крови. Первая мысль была о Флегге. В сказках яд всегда содержится в иголке. В конце концов, разве яд не был любимым средством Флегга? Питер встряхнул салфетку, увидел в ней крошечный листок бумаги с черными буковками… и тут же скомкал салфетку. Лицо его оставалось спокойным, ничем не выдавая вспыхнувшего волнения. Он осторожно оглянулся, боясь, что кто-нибудь из тюремщиков застанет его врасплох. Никого не было. Это в первое время они глазели на него, как на редкую рыбу, и даже тайком приводили своих подружек поглядеть на злодея-отцеубийцу. Но Питер вел себя образцово, и интерес к нему постепенно угас. Он заставил себя съесть ужин, хотя аппетита совершенно не было. Что бы ни содержалось в записке, он должен сохранять спокойствие – ведь через несколько часов ему предстоит побег. Закончив с ужином, он опять оглянулся на дверь и пошел к кровати, как бы случайно прихватив с собой салфетку. В «спальне» отшпилил записку (руки так тряслись, что он опять укололся) и развернул ее. Сначала взглянул на подпись, и глаза у него округлились. В конце записки стояло: Деннис – Ваш друг и преданный слуга. – Деннис? – прошептал Питер, даже не сознавая, что говорит вслух. – Деннис? Он вернулся к началу, и сердце его забилось еще сильнее. Записка начиналась словами мой король.