– Напряженный был разговор? Холли улыбнулась: – Спасибо вам за прекрасное обслуживание. Официантка ушла. Общая сумма в чеке составила восемнадцать долларов двадцать центов. Холли сунула под тарелку пять долларов чаевых. Больше, чем рекомендуется, но у нее было замечательное настроение. 10 Она только успела вернуться в отель, как у нее зазвонил мобильный. «НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР», – высветилось на экране. – Алло? Вы позвонили Холли Гибни. С кем я говорю? – Это Ральф Андерсон. Алек Пелли дал мне ваш номер, мисс Гибни, и рассказал, чем вы сейчас занимаетесь. Мой первый вопрос: вы понимаете, за что взялись? – Да. У Холли имелось немало сомнений и поводов для тревоги – даже после стольких лет интенсивной психотерапии, – но конкретно сейчас она была совершенно уверена. – Что ж, может, и так. Или нет. У меня все равно нет возможности это проверить. – Верно, – согласилась с ним Холли. – По крайней мере прямо сейчас. – Алек говорит, вы сказали ему, что Терри Мейтленд не убивал Фрэнка Питерсона. Он говорит, вы, похоже, вполне уверены в своих словах. И мне любопытно, откуда такая уверенность, если вы – в Дейтоне, а Питерсона убили здесь, во Флинт-Сити. – Оттуда, что в Дейтоне произошло очень похожее убийство, когда Мейтленд был здесь. Убили не мальчика, а двух девочек. Сценарий тот же: изнасилование и нанесение увечий. Человек, арестованный по подозрению в убийстве, утверждал, что он в это время находился в гостях у матери, в другом городе в тридцати милях от Дейтона, и мать подтвердила его слова, но в то же самое время его видели в Тротвуде, в пригороде Дейтона, где были похищены девочки. Есть запись с камеры видеонаблюдения. Вам это ничего не напоминает? – Напоминает, но это и неудивительно. Почти у любого убийцы обнаруживается что-то вроде алиби. Вы, наверное, с этим не сталкивались по работе – Алек мне рассказал, чем в основном занимается ваше агентство, – но наверняка знаете из теленовостей. – Человек, подозреваемый в убийстве тех девочек, работал санитаром в дейтонском пансионате Хейсмана, и хотя он тогда ушел в отпуск, он приходил на работу как минимум один раз. На той же неделе, когда мистер Мейтленд был в Дейтоне и навещал своего отца. Во время последнего визита мистера Мейтленда в пансионат – а именно двадцать шестого апреля – эти двое предполагаемых убийц столкнулись друг с другом. В прямом смысле слова. – Вы что, смеетесь? – почти крикнул Андерсон. – Нет, не смеюсь. Без балды, как говорил мой бывший партнер по агентству «Найдем и сохраним». Как вам такой поворот? – Пелли сказал вам, что тот санитар поцарапал Мейтленда, когда упал? Схватил его за руку и случайно царапнул ногтем? Холли молчала. Она думала о фильме, который лежал в ее дорожной сумке. Она не имела привычки к самовосхвалению – как раз наоборот, – но, похоже, это была гениальная догадка. Впрочем, Холли с самого начала не сомневалась, что дело Мейтленда будет не самым обычным делом. Главным образом потому, что ей довелось повстречаться с этим чудовищем, Брейди Уилсоном Хартсфилдом. Подобные встречи значительно расширяют твои представления о мире. – И это не единственный случай с царапиной, – задумчиво произнес Ральф. – Был еще один. Здесь, во Флинт-Сити. После убийства Фрэнка Питерсона. Еще один недостающий кусочек. – Расскажите мне, детектив. Расскажите, расскажите! – Я думаю… лучше не по телефону. Вы можете прилететь к нам? Мы сядем все вместе и поговорим. Вы, я, Алек Пелли, Хоуи Голд и детектив из полиции штата, который тоже работал над делом. И может быть, Марси. Да, Марси тоже. – Я думаю, это хорошая мысль. Но мне нужно будет сначала переговорить с моим клиентом, мистером Пелли. – Лучше сразу звоните Хоуи Голду. Я вам дам его номер. – По регламенту… – Алек работает на Хоуи, так что регламент не пострадает. Холли на секунду задумалась. – Вы можете связаться с управлением полиции Дейтона и с окружным прокурором Монтгомери? Я не смогу получить всю необходимую мне информацию об убийстве сестер Ховард и о Хите Холмсе – так звали того санитара, – но вы, наверное, сможете. – Суд над тем человеком уже состоялся? Если нет, то скорее всего информация по его делу не подлежит разглашению… – Мистер Холмс мертв. – Холли секунду помедлила. – Как и Терри Мейтленд. – Господи, – пробормотал Ральф. – Это ж сколько еще будет странностей? – Много, – уверенно ответила Холли. – Много, – повторил он. – Личинки в канталупе. – Что вы сказали? – Не важно. Позвоните мистеру Голду, хорошо? – Я все-таки думаю, что лучше сначала позвонить мистеру Пелли. На всякий случай. – Ну, если вам так спокойнее. И, мисс Гибни… Похоже, вы знаете свое дело. Это заставило ее улыбнуться. 11 Алек Пелли дал добро, и Холли сразу же позвонила Хоуи Голду. Теперь она нервно ходила по номеру из угла в угол и как одержимая проверяла свой пульс, безостановочно нажимая кнопку фитнес-браслета. Да, мистер Голд тоже думал, что было бы здорово, если бы Холли смогла прилететь во Флинт-Сити, и нет, ей не надо лететь эконом-классом. – Возьмите билет в бизнес-класс, – сказал он. – Там больше места для ног. – Хорошо. – У нее кружилась голова. – Так и сделаю. – Вы действительно думаете, что Терри не убивал Питерсона? – Да. И Хит Холмс не убивал этих девочек, – сказала она. – Я думаю, это был кто-то другой. Я думаю, это был чужак. Визиты 25 июля 1 Джек Хоскинс, детектив полицейского управления Флинт-Сити, проснулся в два часа ночи с тремя бедами сразу: похмельем, солнечным ожогом и желанием посрать. Не надо было обжираться в «Трес молинос», подумал он… или все-таки не в «Трес молинос»? Вроде бы там – энчилада со свининой и острый сыр, – но полной уверенности у него не было. Это могла быть и «Асьенда». Ночь прошла как в тумане. С водкой надо бы притормозить. Отпуск закончился. Да, причем раньше срока. Потому что в их тухлом участке остался всего один действующий детектив. Иногда жизнь бывает гадкой сукой. Не так уж и редко. Он встал с кровати и поморщился: это движение отдалось в голове тупой болью. Потрогал солнечный ожог сзади на шее. Кое-как снял трусы, схватил с тумбочки газету и поплелся в сортир. Сидя на унитазе в ожидании, когда хлынет полужидкий поток, как всегда бывало часов через шесть после того, как он съедал что-нибудь мексиканское (пора бы сделать выводы), он раскрыл «Голос Флинт-Сити» на странице с комиксами, единственной стоящей странице во всей местной газетке. Он щурился, вчитываясь в мелкий шрифт на картинках «Лохматых историй», и вдруг услышал, как зашуршала душевая шторка. Он поднял голову и увидел темный силуэт за напечатанными ромашками. Его сердце подпрыгнуло к горлу и застряло там бешено бьющимся комом. Кто-то стоял в его ванне. Незваный гость. И не просто какой-то упоротый наркоман, который забрался в ванную через окно и спрятался в единственном более-менее подходящем месте, когда в спальне зажегся свет. Нет. Это был тот, кто стоял у него за спиной у заброшенного амбара в области Каннинг. Джек сразу понял, что это он. Воспоминания о той жуткой встрече (если встреча и вправду была) накрепко засели в его голове, и он почти ждал этого… возвращения. Ты сам знаешь, что это бред. Ты думал, что видел кого-то в амбаре, а когда посветил на него фонариком, оказалось, что это не человек, а какое-то сломанное фермерское оборудование. Теперь тебе кажется, что кто-то прячется в ванне за шторкой, но его якобы голова – это просто головка душа, а его якобы руки – просто массажная щетка на длинной ручке, заткнутая за поручень на стене. А шторка шуршала от сквозняка или вообще не шуршала, а тебе просто послышалось. Он закрыл глаза. Потом снова открыл и уставился на шторку в дурацких ромашках, из тех совершенно уродских шторок, которые могут понравиться только бывшим женам. Сейчас, когда он окончательно проснулся, реальность вновь утвердилась в своих правах. Просто головка душа, просто массажная щетка. Он идиот. Да еще с бодуна, каковой только усугубляет идиотизм. Он… Шторка опять зашуршала. И зашуршала она потому, что та длинная штука, которая, как Джеку хотелось бы верить, была его старой массажной щеткой, вдруг отрастила плотные пальцы-тени и притронулась к пластику. Головка душа повернулась сама собой и как будто уставилась на него сквозь полупрозрачную занавеску. Газета, выпавшая из рук Хоскинса, с тихим шлепком приземлилась на кафельный пол. Кровь застучала в висках. Ожог сзади на шее запульсировал жгучей болью. Кишечник опорожнился, и ванная наполнилась едкой вонью последней трапезы Джека. Похоже, и вправду последней. Рука потянулась к краешку шторки. Еще секунда – в лучшем случае две, – и шторку отдернут, и Джек окажется лицом к лицу с жутким кошмаром, по сравнению с которым все его самые страшные сны покажутся сладкими грезами. – Нет, – прошептал он. – Нет. – Хоскинс попробовал встать с унитаза, но ноги подкосились, и он снова плюхнулся на стульчак. – Не надо, пожалуйста. Нет, не надо. Рука схватилась за краешек шторки, но пока что не стала ее отдергивать. На руке была татуировка. «НЕМОГУ». – Джек. Он не мог ответить. Он сидел голый на унитазе, остатки поносной жижи еще извергались из задницы тонкими струйками, сердце стучало, как взбесившийся мотор. Джеку казалось, оно сейчас выскочит, разорвет ему грудь изнутри и последним, что он увидит в своей земной жизни, будет его же собственное сердце, судорожно колотящееся на полу в ванной и брызжущее кровью ему на ноги и на страницу комиксов в «Голосе Флинт-Сити». – Это не солнечный ожог, Джек. Ему хотелось грохнуться в обморок. Отключиться и просто упасть, и если он ударится головой и получит сотрясение мозга или даже проломит череп, то хрен бы с ним. Главное, он спасется от этого ужаса. Но сознание упрямо держалось. Сумрачная фигура за шторкой не исчезала. Не исчезали пальцы на шторке и поблекшие синие буквы: «НЕМОГУ». – Прикоснись к своей шее, Джек. Если не хочешь, чтобы я тебе показался, если не хочешь, чтобы я сдвинул шторку, сделай, как я говорю. Хоскинс медленно поднял руку и притронулся к горящему участку кожи на шее. Прикосновение отдалось вспышкой невыносимой боли, пронзившей виски и плечи. Он посмотрел на свою руку: на ней была кровь.