Кэнди Уилсон кивнула: – Вот-вот. О таком лучше не думать, но оно само лезет в голову. По себе знаю. И они обнаружили его ДНК, как вам, наверное, известно, потому что об этом писали в газетах. – Да. – И я сама его видела на той неделе, когда все случилось. Он заходил на работу, хотя его отпуск еще не закончился. Я тогда в шутку спросила: «Что, так быстро соскучился по работе?» Он ничего не ответил, лишь улыбнулся какой-то странной улыбкой и пошел в крыло Б. Я никогда раньше не видела, чтобы он так улыбался. Уже потом мне пришло в голову, что, может быть, у него под ногтями еще оставалась их кровь. Может быть, даже на члене и яйцах. Господи, прямо дрожь пробирает при одной только мысли… Холли тоже пробрала дрожь, но она ничего не сказала. Она отпила пива и спросила, какого числа это было. – Так вот с ходу не вспомню, но уже после того, как пропали те девочки. Хотя погодите. Сейчас скажу точно. Как раз на тот день я записывалась к парикмахеру. На окрашивание волос. И с тех пор не была в парикмахерской, как вы, наверное, уже заметили. Одну секунду. Уилсон подошла к столику в углу гостиной, взяла ежедневник, пролистала его и сказала: – Вот. Салон красоты «Дебби». Двадцать шестого апреля. Холли записала дату в блокнот и поставила рядом большой восклицательный знак. Именно в этот день Терри в последний раз навещал отца. А на следующий день Мейтленды улетели домой во Флинт-Сити. – Питер Мейтленд знал мистера Холмса? Уилсон рассмеялась: – Дорогая, Питер Мейтленд уже никого не знает. Еще в прошлом году у него бывали периоды просветлений, и даже в этом году, зимой, он еще добирался до кафетерия и просил шоколад – дольше всего они помнят те вещи, которые больше всего любили. Но теперь Мейтленд просто сидит и глядит в одну точку. Если со мной приключится такая пакость, я наемся таблеток и умру сразу. Пока мозги не отключатся окончательно и я еще буду помнить, что надо делать с таблетками. Но если вас интересует, знал ли Мейтленда Хит, то уж будьте уверены: знал. Большинству санитаров без разницы, каких пациентов обслуживать, но Хит обычно всегда сам просил, чтобы его ставили на нечетные номера в крыле Б. Он говорил, что не бросит «своих» стариков, что они его все-таки узнают, пусть даже у них почти не осталось мозгов. Мейтленд у нас в палате Б-пять. – Мистер Холмс заходил к мистеру Мейтленду в тот день, когда вы его видели? – Уж наверняка. Я кое-что знаю, о чем не писали в газетах, но на суде, если бы суд состоялся, это была бы решающая улика. – Что именно, Кэнди? Что именно? Что? – Когда полиции стало известно, что он побывал в пансионате после убийства, они обыскали все крыло Б и особенно тщательно – палату Мейтленда, потому что Кэм Мелински видел, как Хит оттуда выходил. Кэм – наш уборщик. Он мыл полы в коридоре, и Хит, когда вышел от Мейтленда, поскользнулся и грохнулся прямо на задницу. – Это точно, Кэнди? Вы уверены? – Да. И вот, собственно, к чему я веду. Пенни Прюдомм, моя лучшая подруга из медсестер, слышала, как кто-то из копов разговаривал по телефону сразу после обыска в палате Б-пять. Он сказал, что они нашли волосы. Светлые. Что скажете? – Я скажу, что их должны были отправить на ДНК-экспертизу. Проверить, не принадлежат ли они одной из сестер Ховард. – Это уж наверняка. Все как в «Месте преступления». – Но о результатах в газетах не сообщали? – спросила Холли. – Не сообщали. Но вы же знаете, что полиция нашла в подвале в доме у миссис Холмс, да? Холли кивнула. Об этой находке в газетах писали, и можно представить, что чувствовали родители, читая это. Видимо, кто-то проговорился, и информация просочилась в газету. Возможно, и на телевидение. – Многие сексуальные маньяки хранят у себя сувениры на память, – сказала Кэнди со знанием дела. – Я видела в «Криминалистах» и «Дате». Типичное поведение психопатов. – Однако вам Хит Холмс никогда не казался психопатом. – Они умело скрывают свои наклонности, – зловеще сообщила Кэнди Уилсон. – Но он почему-то не стал скрываться после убийства. Его видели люди. Есть запись с камеры видеонаблюдения. – И что с того? У него сорвало крышу, а чокнутым психам вообще на все плевать. Уверена, что детектив Андерсон и прокурор округа Флинт говорили ровно то же самое о Терри Мейтленде, подумала Холли. Хотя некоторые серийные убийцы — сексуальные маньяки, как их назвала Кэнди Уилсон, – могут скрываться годами. Тот же Тед Банди. Или Джон Уэйн Гейси. Холли поднялась на ноги. – Спасибо, что уделили мне время. – Главное, чтобы миссис Келли не узнала о нашем с вами разговоре. – Она ничего не узнает. Холли уже шагнула за порог, но тут Кэнди сказала: – Вы же знаете о его матери, да? Знаете, что она сделала, когда Хит покончил с собой в тюрьме? Холли остановилась, сжимая в руке ключи от машины. – Нет. – Это произошло через месяц после того, как он повесился в камере. Она тоже повесилась. У себя дома, в подвале. – О боже. Она не оставила записку? – Не знаю, – сказала Кэнди, – но как раз в том подвале копы нашли эти трусики, все в крови. С Винни, Тигрой и Крошкой Ру. Когда твой единственный сын сотворил такой ужас, и без записки все ясно. 9 Когда Холли не знала, что делать дальше, она почти всегда заходила поесть в «Айхоп» или в «Денниз». И там и там завтраки подавали с утра до вечера – привычную пищу, которую можно вкушать обстоятельно и неспешно, не отвлекаясь на винные карты и докучливых официантов. Рядом с отелем как раз был «Айхоп». Усевшись за маленький столик в углу, она заказала порцию блинчиков (самую маленькую), яичницу и картофельные оладьи (в «Айхопе» они всегда вкусные). В ожидании заказа она открыла ноутбук и попыталась найти телефон Ральфа Андерсона. В открытом доступе его не было, что, в общем, и неудивительно; номера сотрудников полиции обычно не вносятся в телефонные справочники. Впрочем, Холли почти не сомневалась, что сумеет добыть его номер, даже если он нигде не зарегистрирован – Билл научил ее, как это делается, – и ей было необходимо поговорить с Андерсоном, потому что она уже не сомневалась: им обоим есть что сказать друг другу. Обменяться кусочками пазла, которых им не хватает. – Он «Мейсис», я «Гимбелс», – пробормотала она. – Что вы сказали? – переспросила официантка, принесшая заказ. – Я говорю, что ужасно проголодалась, – ответила Холли. – Вот и славно. – Официантка поставила тарелки на стол. – И не сочтите за грубость, вам надо кушать побольше. Вы очень худенькая. – У меня был друг, который говорил то же самое, – сказала Холли, и ей вдруг захотелось плакать. Из-за этой вот фразы: У меня был друг. Прошло уже столько времени, и, наверное, время действительно лечит, но, господи боже, как же медленно заживают некоторые раны. И разница между есть друг и был друг – это непреодолимая пропасть. Она ела медленно, густо поливая сиропом каждый блинчик. Это был не натуральный кленовый сироп, но все равно вкусный, и было приятно сидеть в кафе и никуда не спешить. Под конец трапезы она приняла окончательное решение. Не стоит звонить детективу Андерсону, не поставив в известность Пелли. Такой звонок будет против всех правил, и ее могут уволить. Отстранить от расследования. А ей хотелось – как говорил Билл – раскопать это дело. И самое главное, это было бы неэтично. Подошла официантка, предложила добавку кофе. Холли не отказалась. В том же «Старбаксе» добавку не предлагают бесплатно, а кофе в «Айхопе» если и не отменный, то вполне неплохой. Как и сироп. Как я сама, подумала Холли. Психолог ей говорил, что себя надо хвалить. Это полезно для повышения самооценки. Я, конечно, не Шерлок Холмс – и не Томми и Таппенс, если на то пошло, – но я неплохой детектив, и я знаю, что надо делать. Мистер Пелли, возможно, начнет возражать, а я ненавижу спорить с людьми, но если надо, я тоже смогу возразить. Я включу своего внутреннего Билла Ходжеса. Держа в голове эту мысль, она позвонила Алеку Пелли. Когда он взял трубку, Холли сказала: – Терри Мейтленд не убивал Питерсона. – Что? Я не ослышался?.. – Нет, не ослышались. Я обнаружила много интересного здесь, в Дейтоне, мистер Пелли, но прежде чем я составлю отчет, мне нужно поговорить с детективом Андерсоном. У вас нет возражений? Вопреки опасениям Холли Пелли не стал возражать. – Мне нужно переговорить с Хоуи Голдом, а он, в свою очередь, согласует этот вопрос с Марси. Но я думаю, они оба не будут против. Холли расслабилась и отпила кофе. – Хорошо. Если можно, решите это как можно скорее и дайте мне его номер. Мне хотелось бы поговорить с ним уже сегодня. – Но зачем? Что вы обнаружили? – Позвольте задать вам вопрос. Вы не знаете, не происходило ли чего необычного в дейтонском пансионате Хейсмана в тот день, когда Терри Мейтленд в последний раз навещал отца перед отъездом? – Необычного в каком плане? – В любом. – На этот раз Холли сумела удержаться от наводящих вопросов. – Может, вы и не знаете. Но может быть, знаете. Рассказал ли Терри что-нибудь жене, когда вернулся из пансионата в отель? – Да вроде бы нет… разве что он столкнулся с кем-то из санитаров на выходе из палаты. Санитар поскользнулся на мокром полу и упал. Но это просто случайность, и ничего страшного не произошло. Никто из них не пострадал. Холли так крепко стиснула телефон, что у нее хрустнули пальцы. – Вы мне об этом не говорили. – Я не думал, что это важно. – Вот поэтому мне и нужно поговорить с детективом Андерсоном. Тут есть какие-то недостающие детали. Одну из них я сейчас получила от вас. У него могут быть и другие. Также он может добыть информацию, которую не могу добыть я. – Вы хотите сказать, что случайное столкновение с санитаром имеет какое-то отношение к делу? Какое именно? – Сначала дайте мне поговорить с детективом Андерсоном. Пожалуйста. Пелли долго молчал, потом сказал: – Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Официантка принесла чек, когда Холли уже убирала телефон в карман.