[О нет! Господи, нет! Ты видишь, Ральф? Ты видишь?] Ральф сильнее сдавил ее ладонь. Он хорошо видел. Спутник Макговерна был окружен аурой сливового цвета. Она выглядела не особенно здоровой, но вместе с тем этот человек не показался Ральфу серьезно больным; просто у него было полно хронических недомоганий вроде ревматизма и камней в почках. «Воздушный шарик» такого же лилового цвета вздымался от верхушки ауры мужчины, робко покачиваясь, как дыхательная трубка ныряльщика в слабом течении. Однако аура Макговерна была совершенно черной. Огрызок того, что когда-то было «воздушным шариком», неподвижно торчал из нее вверх. «Воздушный шарик» ребенка, окутанного грозовой тучей, был коротким, но здоровым на вид; то же, что перед ним предстало сейчас, было гниющим остатком после грубой ампутации. Перед Ральфом на мгновение возник образ такой яркости и силы, что он походил почти на галлюцинацию: глаза Макговерна сперва выкатываются, а потом выскакивают из глазниц, выдавленные потоком черных жуков. Ему пришлось на мгновение прикрыть свои собственные глаза, чтобы удержаться от крика, а когда он открыл их снова, Лоис рядом с ним уже не было. 2 Макговерн со своим другом шел в сторону комнаты медсестер, вероятно, к водяному фонтанчику. Лоис, тяжело дыша, бежала торопливой рысцой следом за ними. Ее аура вспыхивала вертящимися розоватыми искорками, похожими на неоновые звездочки. Ральф ринулся следом за ней. Он не знал, что случится, если она привлечет к себе внимание Макговерна, и не хотел этого знать. Тем не менее он предчувствовал, что все-таки узнает. [Лоис! Лоис, не делай этого!] Она не обратила на него внимания. [Билл, постой! Ты должен меня выслушать! С тобой что-то неладно!] Макговерн не обратил на нее никакого внимания; он болтал о рукописи Боба Полхерста «Позже, тем летом». — Самая лучшая книга о Гражданской войне, какую я когда-либо читал, — говорил он человеку, окутанному аурой сливового цвета, — но, когда я предложил ему напечатать ее, он сказал, что об этом не может быть и речи. Представляешь? Мог получить Пулитцеровскую премию, но… [Лоис, вернись! Не приближайся к нему!] [Билл! Билл! Би…] Лоис добежала до Макговерна как раз перед тем, как Ральф сумел добежать до нее. Она вытянула руку, чтобы схватить его за плечо. Ральф увидел, как ее пальцы окунулись в окружавший его мрак, а потом… скользнули в него самого. Ее аура тут же изменилась; из серо-голубой, пронизанной этими розоватыми искорками, стала ярко-красной, как борт пожарной машины. Острые черные струи пронзили ее, как тучи крошечных роящихся насекомых. Лоис закричала и отдернула руку. На ее лице отразился ужас пополам с ненавистью. Она поднесла руку к глазам и снова закричала, хотя Ральф ничего не видел на ней. Узкие черные ленты теперь вертелись, вызывая головокружение, вокруг внешнего края ее ауры; Ральфу они показались похожими на орбиты планет, отмеченные на карте Солнечной системы. Она кинулась бежать. Ральф ухватил ее за руки выше локтей, и она слепо заколотила руками ему в грудь. Тем временем Макговерн и его друг мирно продолжали свой путь по коридору к фонтанчику с питьевой водой, совершенно не подозревая о заходящейся в крике женщине менее чем в десяти футах позади них. — Когда я спросил Боба, почему он не будет публиковать свою книгу, — продолжал Макговерн, — он сказал, что уж кто-кто, а я-то должен понимать причины. Я сказал ему… Лоис заглушила его криком, похожим на пожарную сирену. [!!!..!!!..!!!] [Прекрати, Лоис! Прекрати немедленно! Что бы с тобой ни случилось, это уже позади! Все закончилось, и с тобой все в порядке!] Но Лоис продолжала бороться, посылая эти беззвучные вопли прямо Биллу в голову, пытаясь сказать ему, как это ужасно, как он весь гниет, что внутри его какие-то штуковины, поедающие его заживо, и что, как это ни погано, это еще не самое худшее. Те штуковины знают, кричала она, что они поганые, и знают, что она здесь. [Лоис, ты теперь со мной! Ты со мной, и все теперь в по…] Один из ее мелькавших в воздухе кулачков ударил ему в челюсть, в глазах у него засверкали звезды. Он понимал, что они с Лоис перешли в такую плоскость реальности, где физический контакт с другими людьми невозможен — видел же он, как рука Лоис прошла прямо внутрь Макговерна, словно рука призрака, — но друг для друга они по-прежнему были достаточно реальны; доказательством тому служила ушибленная челюсть. Он стиснул ее в объятиях, прижав ее кулачки к ложбинке между ее грудей. Однако ее крики [!!!..!!!..!!!] продолжали бухать и греметь у него в голове. Он сцепил свои руки между ее лопатками и сдавил сильнее, почувствовав, как сила снова уходит из него, как уже было утром, только на сей раз это ощущалось совершенно иначе. Голубой свет просочился в буйную красно-черную ауру Лоис, смягчая ее. Ее сопротивление ослабло, а потом прекратилось. Он почувствовал, как она испустила дрожащий вздох. Голубое мерцание над ней и вокруг нее расширялось и тускнело. Черные полосы исчезали из ее ауры одна за другой, снизу вверх, а потом начал пропадать и этот жуткий болезненный красный оттенок. Она прижала голову к его плечу. [Прости, Ральф… У меня опять ядерный взрыв, да?] [Наверное, да, но не бери в голову. Теперь с тобой все нормально. Это самое главное.] [Если б ты только знал, как это было ужасно… вот так дотронуться до него…] [Ты очень понятно все объяснила, Лоис.] Она кинула взгляд в коридор, где друг Макговерна сейчас пил воду из фонтанчика. Макговерн прислонился к стене рядом с ним, рассказывая про то, как Великий-и-Почитаемый-Боб-Полхерст всегда решал кроссворд в воскресном выпуске «Нью-Йорк таймс» сразу чернильной авторучкой. — Он всегда говорил мне, что причина тут не в гордыне, а в оптимизме, — сказал Макговерн, и мешок смерти лениво колыхался вокруг него, пока он говорил, вдуваясь и выдуваясь у него изо рта и пульсируя между пальцами его красноречиво жестикулирующих рук. [Мы ничем не можем ему помочь, да, Ральф? Мы ничегошеньки не можем сделать.] Ральф быстро и сильно стиснул ее. Он видел, что ее аура стала полностью нормальной. Макговерн с другом возвращался обратно по коридору, идя прямо к ним. Под влиянием импульсивного желания Ральф оторвался от Лоис и встал прямо на пути мистера Сливы, который слушал, как Макговерн распространяется насчет трагедии старости, и кивал в нужных местах. [Ральф, не надо!] [Все нормально, не волнуйся.] Но неожиданно он утратил уверенность в том, что все действительно нормально. Будь у него в запасе еще секунда, он бы отступил назад. Однако прежде чем он успел это сделать, мистер Слива уставился ему прямо в лицо, не видя его, и прошел прямо сквозь него. Ощущение, охватившее тело Ральфа в этот момент, было хорошо ему знакомо: покалывание «иголочек» в конечности, которую отлежал во сне. На одно мгновение аура мистера Сливы и его собственная смешались, и Ральф узнал об этом человеке все, что можно было узнать, включая сны, которые тот видел в утробе своей матери. Мистер Слива резко остановился. — Что-нибудь случилось? — спросил Макговерн. — Вроде бы нет… Ты не слышал, как где-то грохнуло? Вроде хлопушки или выхлопа у машины? — По-моему, нет, но слух у меня уже не тот, что прежде, — усмехнулся Макговерн. — Если что-то и взорвалось, я надеюсь, это случилось не в лаборатории, где работают с радиоактивными веществами. — Сейчас я уже ничего не слышу. Наверное, у меня просто разыгралось воображение, — пожал плечами мистер Слива, и они свернули в палату Боба Полхерста. Миссис Перрайн говорила, это похоже на выстрел, подумал Ральф. Подруге Лоис показалось, что ее кусает какой-то жучок. Может быть, просто разница в способе прикосновения, как у разных пианистов бывают разные манеры исполнения. В любом случае они чувствуют, когда мы соприкасаемся с ними. Они могут не понимать, в чем дело, но точно — чувствуют. Лоис взяла его за руку и подвела к двери в палату 313. Они встали в коридоре, заглянули внутрь и стали смотреть, как Макговерн усаживается в пластиковое кресло в ногах кровати. В палате собралось по меньшей мере человек восемь, и Ральф не мог четко разглядеть Боба Полхерста, но одно он видел ясно: хотя всего его плотно окутывал «мешок смерти», «воздушный шарик» Полхерста все еще был цел и невредим. Он был грязный, как ржавая труба, покореженный и треснутый в нескольких местах, но… все еще цел и невредим. Он повернулся к Лоис. [Этим людям, возможно, придется ожидать дольше, чем они полагают.] Лоис кивнула и указала вниз, на зеленовато-золотые отпечатки ног — следы белых человечков. Ральф видел, что они шли мимо 313-й и сворачивали в следующий дверной проем — в 315-ю, палату Джимми В. Они с Лоис подошли к двери и заглянули внутрь. У Джимми В. находилось трое посетителей, но тот, который сидел у постели, считал, что он единственный. Им был Фэй Чапин. Он рассеянно разглядывал двойную колоду карт, лежащую на столике возле кровати Джимми. Двумя другими были маленькие лысые врачи, которых Ральф впервые увидал на крыльце Мэй Лочер. Они стояли в ногах кровати Джимми В. — печальные, в чистых белых туниках, и теперь, когда Ральф очутился в непосредственной близи к ним, он увидел целые миры особенностей и отличий в этих лишенных черт, почти идентичных лицах; просто эти особенности были не из тех, которые можно рассмотреть в бинокль, а может, требовалось взобраться немного вверх по лестнице восприятия. Большую часть этого выражали глаза — темные, без зрачков, с мерцающими в глубине золочеными отблесками. В этих глазах светились разум и живое знание. Их ауры сверкали, полыхая, как мантии императоров… …или Центурионов — во время официального визита. Они взглянули на Ральфа и Лоис, которые стояли в дверях, держась за руки, как дети, потерявшиеся в сказочном волшебном лесу, и улыбнулись им. [Здравствуйте, женщина.] Это был док № 1. В правой руке он держал ножницы. У них были очень длинные лезвия, а кончики казались очень острыми. Док № 2 сделал шаг по направлению к ним и отвесил забавный маленький полупоклон. [Здравствуйте, мужчина. Мы ожидали вас.] 3 Ральф почувствовал, как рука Лоис напряглась в его ладони, а потом расслабилась, когда она решила, что непосредственной опасности для них нет. Она сделала маленький шажок вперед, переводя взгляд с дока № 1 на дока № 2, а потом снова на № 1. [Кто вы?] Док № 1 скрестил руки на маленькой груди. Длинные лезвия ножниц доходили от локтя до самого его плеча. [У нас нет имен, как это бывает у Краткосрочных… Но вы можете называть нас по именам персонажей той истории, которую этот человек уже рассказывал вам. То, что эти имена изначально принадлежали женщинам, ничего не значит для нас, поскольку мы — существа без половых различий. Я буду Клото, хотя и не пряду никакой нити, а мой коллега и старый друг будет Лахесис, хотя он ничего не отмеряет и никогда не гадает, подбрасывая монету. Входите, пожалуйста!] Они вошли и робко встали между креслом для посетителей и кроватью. Ральф не думал, что врачи причинят им какой-то вред — по крайней мере пока, — но все равно не хотел подходить близко. Их ауры, такие потрясающе яркие по сравнению с аурами, принадлежащими обыкновенным людям, пугали его. И по расширившимся глазам и полуоткрытому рту Лоис он видел, что она испытывает то же самое. Она почувствовала его взгляд на себе, повернулась к нему и попыталась улыбнуться. «Моя Лоис», — подумал он, обнял ее за плечи и легонько прижал к себе. Лахесис: [Мы назвали вам наши имена — во всяком случае, имена, которыми вы можете пользоваться; не сообщите ли вы нам свои?] Лоис: [Вы хотите сказать, что не знаете их? Простите, по в это трудно поверить.] Лахесис: [Мы могли бы узнать, но предпочитаем не делать этого. Нам нравится следовать правилам обычной вежливости Краткосрочных там, где можем. Они кажутся нам чудесными, поскольку передаются такими, как вы, из большой руки в малую и создают иллюзию долгих жизней.] [Я не понимаю.] Ральф тоже не понял и не был уверен, что хочет понять. Ему послышалась слегка покровительственная интонация в речи того, кто называл себя Лахесисом; нечто такое, что напомнило ему Макговерна, когда на того находило настроение разглагольствовать и поучать. Лахесис: [Это не имеет значения. Мы точно чувствовали, что вы придете. Мы знаем, что вы, мужчина, следили за нами в понедельник утром у дома…] В этом месте в речи Лахесиса возникла странная накладка. Казалось, он произнес две фразы в одно и то же время; определения сплелись вместе, как змея, засунувшая хвост себе в рот: […Мэй Лочер.] […скончавшейся женщины.] Лоис сделала неуверенный шаг вперед: [Меня зовут Лоис Чэсс. Моего друга — Ральф Робертс. А теперь, когда мы все как следует представились друг другу, может быть, вы скажете нам, что здесь вообще происходит.]