Мальчик послушно склонился и начал внимательно изучать лицо Ричардса, который к своей радости понял, что тот его не узнал. — Это все от колючек, — сказал паренек (у него был небольшой акцент жителя Новой Англии, не совсем такой, как в самой восточной части США, но легкий, немного насмешливый выговор), — ничего, скоро заживет. Внезапно его брови поднялись. — Вы сбежали из Томастона? Вы явно не из Пайнленда. Вы не похожи на сумасшедшего. — Я ниоткуда не бежал, — сказал Ричардс, не зная в действительности, говорит ли он правду или лжет. — Я путешествую на попутных машинах. Есть у меня такая плохая привычка. Ты, конечно, никогда не делал этого? — Никогда, — честно признался мальчик. — Сейчас на дорогах много разных психов, так говорит мой отец. — Он прав, — согласился Ричардс. — Но мне нужно было добраться до… Он щелкнул пальцем, делая вид, что забыл название местечка. — Ну, ты знаешь, там, где аэропорт… — Вы, наверное, имеете ввиду Войтфилд? — Да как раз его. — Ничего себе, да ведь это более двухсот километров отсюда. В Дерри. — Я знаю, — уныло кивнул Ричардс и погладил Рольфа. Собака послушно легла на землю и замерла от удовольствия. Ричардсу пришлось напрячь все силы, чтобы сдержать горький смешок. — Я подсел на границе Нью-Хемпшира в машину к трем крутым ребятам. Они избили меня, отняли бумажник и выбросили у какой-то заброшенной стройки. — Я знаю это место. Вот сволочи! Не хотите ли зайти ко мне домой и перекусить? — С удовольствием, но время — деньги. Мне нужно быть на аэродроме сегодня вечером. — Вы что же, опять будете голосовать на шоссе? — глаза мальчика округлились. — А что делать? — спросил Ричардс. Он начал подниматься, но потом опять сел, как будто ему в голову пришла хорошая мысль. — Послушай, ты можешь помочь мне? — Думаю, что да, — осторожно ответил мальчик. Ричардс достал две кассеты с пленками: — Это ваучеры на получение наличных денег, — пояснил он. — Если бы ты смог бросить их в почтовый ящик, моя компания переслала бы мне деньги в Дерри и я был бы снова в порядке. — Но на них же нет адреса… — Ничего. Они попадут туда, куда надо. — Хорошо. У магазина Джерролда есть почтовый ящик. — Мальчик поднялся, его невинное лицо не могло скрыть, что он не поверил ни одному слову Ричардса. — Давай, Рольф, пошли! Ричардс подождал, пока он не отошел на несколько метров, а потом окликнул его. Мальчик повернулся и медленно зашагал назад. На его лице проявился страх. Конечно, ведь в рассказе Ричардса были такие «дыры», что через них можно было протащить грузовик. — Мне кажется, я должен рассказать тебе все до конца, — начал Ричардс. — Я сказал почти всю правду, но я боюсь, как бы ты не проболтался. Утреннее осеннее солнце чудесно пригревало его спину и шею, ему захотелось провести на пригорке весь день, выспаться как следует в обманчивом тепле октябрьского дня. Он потянулся, достал отлетевший в сторону пистолет и положил его на траву рядом с собой. Глаза мальчика широко раскрылись. — Дело государственной важности, — тихо сказал Ричардс. — Боже мой! — прошептал мальчик, Рольф сидел рядом с ним, и его красный язык свисал изо рта. — Я преследую крутых ребят. Ты видишь, что они со мной сделали? Пленки, которые я тебе передал, должны дойти по назначению. — Я отправлю их, — мальчик почти не дышал. — Вот будет дело, когда я расскажу… — Ты никому ничего не скажешь, — строго сказал Ричардс. — Никому ни слова в течение двадцати четырех часов. А то будут неприятные последствия, — угрожающе добавил он. — Итак, до утра завтрашнего дня ты не должен никому говорить обо мне. Понятно? — Да, конечно. — Ну, тогда давай, топай! И спасибо, дружок. Он протянул руку, мальчик с трепетом пожал ее. Ричардс наблюдал, как они спускались с пригорка: мальчик в красной майке, а следом за ним — его собака весело прыгала по траве. «Почему моя Кэти не может так жить?»— с горечью подумал Ричардс. Его лицо исказилось страшной бесконтрольной гримасой ярости и ненависти. Он уже был готов проклясть Господа если бы иная цель не напомнила о себе в его затуманенном мозгу: Федерация Игр, а за ней, как Бог тьмы — Система. Он смотрел до тех пор, пока не увидел, как мальчик, который казался еще меньше на расстоянии, не бросил пленки в почтовый ящик. Потом он с трудом встал, взял подмышку свой костыль и начал сквозь кусты пробираться к дороге. Значит, аэродром. Может быть, кто-то заплатит за это прежде, чем все закончится. Отсчет: 045 Приблизительно в полуторакилометрах от того места, где он находился, Ричардс увидел перекресток и решил туда добраться краем леса и именно там выйти на дорогу. Он уселся на обочину, как будто ему уже до смерти надоело ловить попутные машины и как будто он вместо этого решил понежиться под теплым осенним солнышком. Он пропустил одну машину и еще одну… И в той, и в другой сидели мужчины, и он подумал, что риск слишком велик. Но когда третья машина отановилась у знака «Стоп», он поднялся. Его снова охватило чувство безысходности. Очевидно, весь этот район был под контролем, независимо от того, смог Парракис уйти далеко или нет. И потом следующая машина может быть патрульной. И на этом игра закончится. В машине сидела женщина. Одна. Она даже не потрудилась посмотреть в его сторону. Эти путешествующие на попутных машинах такие мерзкие, а поэтому не стоит даже обращать внимания. Он рванул правую дверцу на себя и вскочил в машину еще до того, как она успела тронуться с места, но от рывка его отбросило на бок; одной рукой он держался за ручку, а здоровая нога волочилась по земле. Застонали тормоза, машину резко крутануло. — Что..? Вы… Да как вы смеете? Ричардс направил на нее пистолет, думая о том, как должно быть нелепо он выглядит — как будто его пропустили сквозь мясорубку. Но жуткая внешность должна сыграть на руку. Он втянул ногу и захлопнул дверь, не опуская пистолета, успев бегло рассмотреть женщину. Она была одета по-деловому, на глазах больпше голубые очки от солнца. Вроде, симпатичная, насколько он мог судить. — Поехали, — сказал Ричардс. Как он и ожидал, она обеими ногами уперлась в педаль тормоза и завопила. Ричардса мотнуло вперед, и он сильно ударился больной ногой. Машина, несколько раз дернувшись, съехала на обочину в двухстах метрах от развилки. — Ты… этот… ты… Ри-и… Бен Ричардс. Сними руки с руля и положи на колени. Трясясь всем телом, но не глядя на него, она сделала, как он приказал. «Наверное, боится, что я сейчас прямо обращу ее в камень», — подумал Ричардс. — Как вас зовут, мадам? — Амелия Уилкс. Не стреляйте в меня! Не убивайте меня! Я… я… О, Господи! Возьмите все деньги, только не убивайте меня! — Тсс, тихо, — сказал Ричардс мягко, когда она перестала кричать, — я не намерен переубеждать вас в отношении меня, миссис Уильямс. Или вы — мисс? — Нет, миссис, — ответила она автоматически. — Я не собираюсь делать вам ничего плохого. Понимаете? — Да, конечно, — ответила она сразу, — вам ведь нужна машина? Они поймали вашего друга и теперь вам нужна машина. Можете взять ее, она застрахована. Клянусь, я никому не скажу. Я объясню, что ее украли на стоянке. — Хорошо, договорились, — сказал Ричардс, — а сейчас поехали, поговорим по дороге. Выезжайте на шоссе 1. Там есть заграждения? Дорога блокирована? — Нет… то есть, да, есть. Их больше сотни. Они поймают вас. — Не лгите, миссис Уильямс. Машина двинулась с места и медленно поехала рывками, потом более ровно. Казалось, движение успокоило ее. Ричардс повторил свой вопрос о заграждениях. — Вокруг Льюистина, — сказала она обречено, — там, где они поймали этого второго бродягу… то есть вашего приятеля. — Как далеко это отсюда? — Километров пятьдесят или даже больше. Парракис значит добрался дальше, чем Ричардс мог предположить. — Ты собираешься меня изнасиловать? — внезапно спросила Амелия Уильямс. Это было так неожиданно, что Ричардс расхохотался, потом сказал серьезным тоном: — Нет, я женат. — Я видела ее фото, — сказала она самодовольно, но несколько неуверенно. Ричардсу захотелось вмазать ей.