— Ты уверен, что знаешь, куда мы едем? — спросил Ричардс. Он чувствовал себя одним огромным комком боли и был почти уверен, что у него сломана нога. Никакого сомнения не было в отношении носа. Он с трудом втягивал воздух. — Мы едем в одно место, которое я хорошо знаю, — сказал Элтон Парракис и вновь сплюнул кровь. — Она не раз повторяла, что лучший друг для мальчика — это его мать. Ты можешь в это поверить? А я верил. Они не сделают ей ничего плохого? Не посадят в тюрьму? — Нет, — отрезал Ричардс, хотя в действительности он не знал ответа на этот вопрос. Было двадцать минут девятого. Всего десять минут восьмого они выбежали на улицу через Голубую дверь, а кажется, что с тех пор прошла целая вечность. Вдали еще несколько сирен влилось общий хор. Итак, Ричардсу удалось без труда избавиться от двух полицейских машин — дополнительная премия для Шейлы. Кровавые деньги. А как там Кэти? Не стало ли ей хуже? Как вы там, мои дорогие? Я так люблю вас! Здесь, на Богом забытой дороге, которая годится только для охотников на оленей или влюбленных парочек, ищущих уединения, я опять повторяю, что люблю вас. Пусть ваш сон будет спокойным! Желаю вам… — Поверни налево, — прохрипел Элтон. Ричардс свернул на гладкую асфальтированную дорогу, которая проходила сквозь смешанный лес голых вязов, небольших сосен и мелкого кустарника. В нос ударил запах реки, зацветшей и отравленной промышленными отходами. Низко свисавшие ветки царапали крышу машины, как руки скелетов. Они проехали мимо вывески, на которой было написано: Строительство универсального комплекса «Суперпайнтри». Не входить! За нарушение — штраф! Машина поднялась на пригорок и остановилась перед въездом в комплекс. «Строительство было заморожено по крайней мере года два назад, — подумал Ричардс. — Да и в то время мало, что было сделано». Строительная площадка представляла собой лабиринт из недостроенных зданий и магазинов, разбросанных труб, строительных блоков и досок, будок и проржавевших бытовок. Все это покрылось зарослями можжевельника, лавра, сорняками и побегами голубой ели. И все это тянулось на километры. Глубокие продолговатые котлованы стояли, как могилы, вырытые для римских богов. Ржавые скелеты стальных конструкций. Бетонные стены с натыканной металлической арматурой торчали, как загадочные криптограммы. Выровненные просторные автостоянки поросли травой. Где-то над головой пронеслась на сильных, бесшумных крыльях сова, высматривающая добычу. — Помоги мне… Помоги мне перебраться за руль. — Ты сейчас не в состоянии вести машину, — ответил Ричардс и с силой толкнул дверь, пытаясь открыть ее. — Все, что я могу сделать, это сыграть роль приманки… — сказал Элтон Парракис отрешенно. — Я постараюсь отвлечь их… Буду ехать, пока смогу… — Нет, — отрезал Ричардс. — Отпусти меня, — закричал Элтон, его детское жирное лицо казалось какой-то ужасной маской. — Я умираю. Так что ты лучше дай мне уехать… Он зашелся в жутком беззвучном кашле. Новые сгустки крови появились у него на губах. В машине запахло как на бойне. — Помоги мне, — прошептал Элтон, — я слишком толстый, я не могу сделать это сам. Помоги мне пересесть… Ричардс наконец решился. Из последних сил он приподнял Элтона и сантиметр за сантиметром толчками перетащил его. Руки скользнули по хлюпающей крови Элтона. Все переднее сиденье было липким. А Элтон (кто только мог подумать, что в нем столько крови) продолжал ее терять. В конце концов Ричардс усадил Элтона за руль. Воздушная машина толчками приподнялась над землей и сделала поворот. Стоп-сигналы то вспыхивали, то гасли. Машину несколько раз заносило на деревья, пока Элтон не нашел дорогу. Ричардс думал, что скоро услышит звук удара от столкновения, однако было тихо. Слышался лишь постепенно удаляющийся шум неритмично работающего мотора. Потом и этот звук затих, вообще ничего не было слышно, кроме гула летящего высоко в небе самолета. С опозданием Ричардс вспомнил, что оставил в машине свои костыли, купленные для того, чтобы изменить внешность. В черном небе равнодушно мерцали звезды. Изо рта вырывались облачка пара — сегодня ночью было холодно. Он сверкнул с дороги и нырнул в джунгли стройки. Отсчет: 047 Он отбросил в сторону старый кусок изоляции, лежавшей на полу подвала и прикрывавшей колодец, и, держась за торчащие скобы, как за перила, осторожно спустился вниз. Отыскав палку, он постучал по свернутому в трубу рубероиду, чтобы спугнуть крыс. Но никаких крыс не было, он только поднял облако пыли и чихнул, что тут же отдалось болью в его сломанном носу. Да, тут никаких крыс нет, все они в городе. Он издал короткий смешок, который прозвучал истерически в темноте. Чтобы согреться, он начал обматывать вокруг себя куски рубероида, пока не стал похожим на кокон. Потом прислонился к стене и задремал. Когда он проснулся, была глубокая ночь, лишь на востоке белел холодный тонкий серп месяца. Ричардс по-прежнему был один, полицейских сирен не слышно. Было, наверное, часа три ночи. Рука ныла от боли, но кровь перестала течь. Он обнаружил это только тогда, когда вынул руку из-под рубероида и осторожно стряхнул грязь с раны. Пуля полицейского вырвала большой треугольный кусок мяса выше локтя. «Повезло, что кость не раздроблена», — подумал Ричардс. В то же время очень сильно болела нога. Наощупь она была какой-то странной, эфемерной и едва реагировала на прикосновение. «Наверное, сломана кость», — засыпая, подумал он. Когда он вновь открыл глаза, то почувствовал, что голова прояснилась. Луна поднялась уже на середину неба, хотя по-прежнему не было признаков рассвета. Он никак не мог ухватить какую-то мысль… Наконец, как толчок, всплыло неприятное воспоминание: до двенадцати часов дня нужно отправить две кассеты, если он хочет, чтобы они попали в Федерацию Игр к шести тридцати эфирного времени. Это значит, что он должен отправиться в город или потерять деньги. Но Брэдли в бегах или даже уже пойман, а Элтон Парракис ни разу не назвал адрес в Кливленде. К тому же у него была сломана нога. Что-то большое (олень? но разве они не уничтожены на востоке?) внезапно пронеслось с шумом по опушке леса справа от него. Он вскочил и рубероид соскользнул с его тела, как змеиная кожа. Он снова натянул его, тяжело шмыгая сломанным носом. Странно, что он — городской житель, оказался неизвестно где, на заброшенной стройке, среди дикой природы. Ночь внезапно ожила и наполнилась злобными и страшными, безумными звуками и криками. Ричардс сидел, дыша ртом, и обдумывал свои шаги и их возможные последствия. 1. Нечего делать. Просто сидеть здесь и ждать, когда все успокоятся. Последствия: к шести часам сегодня перестанут поступать деньги на его счет — сотня долларов в час. И он будет вынужден бежать бесплатно, ведь охота за ним не прекратится, даже если ему удастся избежать встречи с охотниками в течение тридцати дней. Охота прекратится только после того, как его поймают. 2. Отправить пленку в Бостон. Это не повредит Брэдли и его семье, так как их прикрытие уже уничтожено. Последствия: а) пленки без сомнения будут переправлены в Хардинг Охотниками, которые наблюдают за почтой Брэдли, но б) они будут в состоянии выследить, откуда он отправил посылку, без помощи почтовых служащих в Бостоне. 3. Отправить пленку напрямую в Хардинг, в Федерацию Игр. Последствия: охота продолжится, но скорее всего его узнают в любом городе, где имеется почтовый ящик. Все это — проигрышные варианты. Спасибо, миссис Парракис. Большое спасибо! Он встал, стряхнул с себя рубероид, сорвал с головы ненужный бинт и бросил его на землю. Однако, поразмыслив, спрятал бинт под кусками изоляции. Он начал осматриваться вокруг в поисках какого-либо предмета, который можно было бы использовать как костыль (мысль о том, что он забыл настоящие костыли в машине, вновь мелькнула в его голове). Ричардс нашел доску, которая подходила по высоте, выбросил ее из колодца и начал с трудом подниматься наверх, снова держась за торчащие скобы. Когда он выбрался, истекая потом и одновременно ощущая дрожь во всем теле, то понял, что может рассмотреть свои руки. Первые серые лучи рассвета начали пробивать темноту. Он с тоской взглянул на пустынную стройку, думая о том, каким хорошим укрытием она могла бы стать. К сожалению, он должен не прятаться, а бежать от погони. Ведь именно благодаря этому растут ставки. Серая дымка стелилась по земле, медленно обволакивая голые деревья. Ричардс осмотрелся и заковылял в сторону леса, который обрамлял стройку слева. Он лишь однажды остановился, чтобы обернуть плащом конец доски, и зашагал дальше. Отсчет: 046 Уже два часа, как рассвело. Ричардс почти убедил себя, что он движется по кругу, когда вдруг услышал впереди за кустами шум воздушных машин. Он осторожно сделал несколько шагов и, выглянув из-за кустов, увидел грунтовую дорогу, по которой довольно часто проезжали машины. Примерно в километре виднелось несколько домов, а также то ли заправочная станция для воздушных машин, то ли старый магазин, перед которым стояло несколько колонок. Он начал продвигаться параллельно дороге, время от времени спотыкаясь и падая. Его лицо и руки были в крови от колючих кустарников шиповника и ежевики, а вся одежда — в репьях. Он отказался от бесплодных попыток очистить их. Пух из коробочек репейника летал над его плечами, и он выглядел так, как будто дрался с кем-то пуховыми подушками. Ричардс насквозь промок, перебираясь через ручьи, на третьем его костыль скользнул по неровному дну, и он во весь рост растянулся в воде. Камера, конечно, не пострадала. Она, естественно, была противоударной и водонепроницаемой. Приблизившись к опушке леса, Ричардс опустился на колени и осторожно пополз вперед. Достигнув места, где он, по его мнению, был в относительной безопасности, Ричардс решил осмотреться. Он лежал на небольшом пригорке, покрытом низким кустарником. Внизу проходила грунтовая дорога и виднелось несколько фермерских домов и небольшой магазин, перед которым находились воздушные заправочные колонки. На заправке стояла машина. Шофер в замшевой куртке болтал с заправщиком. Перед магазином рядом с тремя или четырьмя игровыми автоматами, находился сине-красный почтовый ящик. Увидев его, Ричардс с огорчением подумал, что появись он здесь до рассвета, то мог бы незаметно бросить пленки в ящик. Ну, что ж, возможность упущена… Он отполз назад, пока не достиг места, где мог поставить камеру и начать снимать, не боясь, что его увидят. — Привет всем хорошим людям на «Свободном вещании», — начал он. — Это я, неунывающий Бен Ричардс, который как всегда совершит с вами экскурсию на природу. Если вы присмотритесь, то увидите бесстрашную алую танагру или большую, покрытую пятнышками воловью птичку. Может быть даже пару скворцов. Он на мгновенье замолчал, а потом продолжил: — Эту часть они, может быть и пропустят, но то, что последует теперь, вряд ли. Если вы глухонемой и умеете читать по губам, запомните, что я скажу вам, перескажите соседу или другу, передайте дальше. Система загрязняет воздух, которым вы дышите, и отказывает вам в элементарной защите, так как… Он записал обе пленки и положил их в карман брюк. Так, дело сделано! Что дальше? Единственная возможность — подойти к почтовому ящику, бросить в него пленки и бежать. Он, конечно, может угнать машину. В любом случае они определят, где он находится. «Интересно, как далеко удалось прорваться Парракису, прежде чем они его перехватили», — подумал Ричардс. Он вынул пистолет и зажал его в руке. Вдруг, в пугающей близости от себя от услышал голос: — Давай, давай, Рольф! Раздался лай. Застывший Ричардс подпрыгнул от неожиданности. В его голове пулей пронеслась мысль: «Господи! Полицейские собаки! У них полицейские собаки!» Что-то большое и черное выпрыгнуло из кустов и стрелой бросилось на него. От толчка пистолет отлетел в сторону, а Ричардс оказался на спине. Немецкая овчарка с какой-то явной примесью вскочила на него, облизывая лицо и роняя слюну на его рубашку. Ее хвост крутился от счастья в разные стороны. — Рольф, Рольф, где ты? Рольф! О, черт подери!.. Ричардс краем глаза увидел бегущие ноги, одетые в синие джинсы, а затем и маленького мальчугана, который пытался оттащить собаку. — Извините, мистер. Он не кусается, он слишком тупой, чтобы кусаться. Он очень добродушный. Он не… О, что это с вами? Вы заблудились? Мальчик держал Рольфа за ошейник и с интересом смотрел на Ричардса. Это был симпатичный мальчуган лет одиннадцати. Его лицо не было серым и изможденным, как у городского жителя. В его облике чувствовалось что-то подозрительное и непонятное, и в то же время очень знакомое. Ричардс тут же понял, в чем дело. Это было выражение наивности. — Да, — глухо сказал он, — я заблудился. — Надо же, вы наверное, падали? — Да, дружок. Не посмотришь ли ты более внимательно на царапины на моем лице. Насколько они опасны? Я не могу разглядеть их сам.