Он посветил Бену в зрачки и постучал по колену резиновым молоточком. Бен с содроганием подумал, что это, наверное, тот же самый инструмент, которым доктор осматривал Майка Райерсона. – Похоже, заживает нормально, – констатировал Коуди, убирая инструменты. – А как девичья фамилия вашей матери? – Эшфорд, – ответил Бен. Ему уже задавали подобные вопросы – сразу как он пришел в себя. – А учительницы в первом классе? – Миссис Перкинс. Она красила волосы. – А второе имя отца? – Мертон. – Есть головокружение или тошнота? – Нет. – Чувствуете какие-то странные запахи, или видите необычные цвета, или… – Нет, нет и нет! Я чувствую себя совершенно здоровым. – Это мне решать, – строго одернул его доктор. – В глазах не двоится? – В последний раз двоилось, когда я выпил целый галлон пива. – Хорошо. Объявляю вас исцеленным благодаря чудесам современной медицины и природной твердолобости. Так о чем вы хотели поговорить? Наверное, о Тиббитсе и малютке Макдугалле. Повторю вам то, что сказал Паркинсу Гиллеспи. Первое: я рад, что это не попало в газеты. Для нашего маленького городка одного скандала в столетие более чем достаточно. Второе: я понятия не имею, кто мог бы проделать такую идиотскую штуку. Наверняка не из местных. У нас, конечно, есть свои оригиналы, однако… – Заметив, с каким недоумением на него взирали Бен и Сьюзен, он остановился. – Вы что – ничего не знаете? Еще не слышали? – Не слышали чего? – не выдержал Бен. – Это скорее похоже на фильм о Франкенштейне по роману Мэри Шелли. Вчера ночью кто-то выкрал тела из камберлендского окружного морга в Портленде. – Боже милостивый! – воскликнула Сьюзен, изменившись в лице. – В чем дело? – спросил Коуди, встревожившись. – Вам что-то об этом известно? – Мне все больше начинает казаться, что да, – ответил Бен. 4 В десять минут первого они закончили свой рассказ. Сестра принесла Бену поднос с обедом, но он к нему так и не притронулся. Когда прозвучало последнее слово, тишину нарушал только звон посуды, доносившийся из полуоткрытой двери, за которой проголодавшиеся пациенты разделывались с обедом. – Вампиры, – медленно повторил Джимми Коуди и добавил: – Надо же, Мэтт Берк! В голове не укладывается! Бен и Сьюзен промолчали. – Так, значит, вы хотите, чтобы я эксгумировал парнишку Гликов, – задумчиво произнес доктор. – Господи ты Боже мой! Он достал из чемоданчика пузырек и бросил Бену, и тот поймал его на лету. – Аспирин, – пояснил он. – Принимали его? – И не раз! – Мой отец называл его лучшим врачебным средством. А знаете, как он действует? – Нет. – Бен вертел пузырек в руках, разглядывая его. Он слишком мало знал Коуди, чтобы читать его мысли, но не сомневался, что не многим пациентам доводилось видеть этого похожего на Нормана Роквелла[17] человека с мальчишеским лицом, таким задумчивым и отстраненным. Он не хотел мешать ему думать. – Я тоже. И никто не знает. Но он помогает при головной боли, артрите и ревматизме. Их причин мы не знаем тоже. Почему болит голова? Мозг не имеет нервных окончаний. Нам известно, что по химическому составу аспирин очень близок к ЛСД, но почему один препарат снимает головную боль, а другой вызывает галлюцинации? Отчасти причиной является то, что мы, в сущности, не знаем, что такое мозг. Самый что ни на есть знающий врач – крохотный островок в безбрежном океане невежества. Мы гадаем на кофейной гуще и тычем пальцем в небо. На это уходит куча времени. Белая магия. Узаконенное колдовство. Мои преподаватели от этих слов схватились бы за голову. Как это было, когда они узнали, что я собираюсь практиковать в провинции Мэна. Один из них напомнил мне, что Маркус Уэбли[18] всегда вскрывал чирей на ягодице пациента во время телезаставки. Но я никогда не хотел быть похожим на Маркуса Уэбли. – Коуди улыбнулся. – Они бы забились в судорогах, узнай, что я собираюсь эксгумировать юного Глика. – Вы это сделаете? – изумилась Сьюзен. – А кому от этого станет хуже? Если он мертв, значит, мертв. Если нет – мне будет чем поразить коллег на ежегодном съезде Американской медицинской ассоциации. Я скажу окружному патологоанатому, что собираюсь проверить его на инфекционный энцефалит. Это единственное разумное объяснение, которое мне приходит в голову. – А такой диагноз может подтвердиться? – спросила Сьюзен с надеждой. – Крайне маловероятно. – И когда вы сможете это сделать? – спросил Бен. – Самое раннее – завтра. Если придется улаживать формальности, то во вторник или в среду. – И как он должен выглядеть? – снова спросил Бен. – Я имею в виду… – Я понимаю, что вы имеете в виду. Глики не заказывали бальзамирование тела, верно? – Нет, не заказывали. – Прошла неделя? – Да. – Когда гроб откроют, вырвутся газы, и будет очень неприятный запах. Тело может раздуть. Волосы могут отрасти до воротника – просто удивительно, как долго продолжается процесс их роста! И ногти тоже будут длинными. Глаза, вероятно, ввалятся. Несмотря на все старания Сьюзен соответствовать духу научной беседы, у нее это плохо получалось. Бену же оставалось только порадоваться, что он не стал есть обед. – Разложение тканей тела еще не будет завершено, – продолжал Коуди тоном лектора, – однако благодаря влаге на открытой поверхности кожи щек и рук может образоваться липкая субстанция, называемая… – Он вдруг осекся. – Прошу прощения. Я слишком увлекся. – Есть вещи похуже разложения, – заметил Бен, стараясь говорить ровным голосом. – А если вы не обнаружите всех этих признаков? Что, если тело окажется таким, как и в день похорон? Что тогда? Придется вогнать в сердце кол? – Это вряд ли, – ответил Коуди. – Прежде всего потому, что при эксгумации должны присутствовать либо судмедэксперт, либо его помощник. Не думаю, что даже Брент Норберт сочтет мои действия профессиональными, если я выну кол и загоню его молотком в грудь детского трупа. – И что вы сделаете? – осторожно спросил Бен. – Ну, при всем уважении к Мэтту Берку, не думаю, что мы с этим столкнемся. Но если тело действительно окажется в таком удивительном состоянии, его наверняка заберут в медицинский центр штата Мэн для тщательного обследования. А там я буду ежедневно наблюдать за ним до темноты… и фиксировать все возможные явления. – А если он встанет? – Как и вам, мне это кажется невероятным. – Моя уверенность тает с каждым днем, – мрачно заметил Бен. – А могу я присутствовать, когда это случится… если, конечно, случится. – Думаю, это можно устроить. – Хорошо, – сказал Бен и, поднявшись, направился к шкафу, где висели его вещи. – Я собираюсь… Сьюзен хихикнула, и Бен обернулся: – Что? – Больничные сорочки часто распахиваются сзади, мистер Миерс, – пояснил Коуди с улыбкой. – Вот черт! – Бен тут же развернулся, чтобы поправить за спиной сорочку. – Зовите меня просто Бен. – На этой высокой ноте, – Коуди поднялся, – мы со Сьюзен отбудем и будем вас ждать в кафетерии внизу. Нам с вами предстоит еще кое-что сегодня сделать. – Вот как? – Да. Нужно рассказать про энцефалит Гликам. Вы можете выдать себя за моего коллегу. Говорить ничего не придется. Просто поглаживайте подбородок и напустите на себя важный вид. – Им это наверняка не понравится, верно? – А вам бы понравилось? – Нет, точно нет. – Вам нужно их согласие на эксгумацию? – поинтересовалась Сьюзен. – Технически – нет, а практически – не исключено. Мой опыт с эксгумацией ограничивается курсом по медицинскому праву в колледже. Я думаю, что, если Глики будут решительно против, дело может дойти до суда, а это будет означать затяжку во времени от двух недель до месяца. А тогда версия с энцефалитом потеряет всякую актуальность. – Коуди помолчал и обвел их взглядом. – И это беспокоит меня больше всего, даже не принимая во внимание рассказ мистера Берка. Тело Дэнни Глика – наша единственная зацепка. Все другие тела исчезли. 5 Бен и Джимми Коуди добрались до дома Гликов около половины второго. Машина Тони Глика стояла на дорожке, но в доме было тихо. Когда никто не отозвался на третий стук, они перешли через дорогу к маленькому сборному домику напротив, одну стену которого подпирали ржавые домкраты. На почтовом ящике значилось «Диккенс». Возле тропинки, ведущей к дому, стояла газонная фигурка розового фламинго. Маленький кокер-спаниель при виде посетителей отчаянно завилял хвостом. Паулина Диккенс – официантка и совладелица кафе «Экселлент» – открыла дверь после первого же звонка Коуди. Она была одета для работы. – Привет, Паулина, – сказал Джимми. – Ты в курсе, где сейчас Глики?