Кори не ответил. Вопрос был глупым. Однако всхлипывать он не перестал. – Ты спал с чужой женой, Кори. Тебя ведь так зовут? Кори кивнул, чувствуя, как по щекам текут слезы. – Ты знаешь, как поступают с парнями, которых ловят на этом? Кори кивнул. – Возьмись-ка за ствол, Кори. Только очень осторожно, чтобы я не спустил курок. Представь… представь, что это грудь моей жены. Кори протянул дрожащую руку и дотронулся до ствола. Горячая ладонь ощутила холод металла. С губ сорвался протяжный стон. Все было кончено. Мольбы не помогли. – Засунь себе оба ствола в рот, Кори. Вот так! Потихоньку! И поглубже! Ты ведь знаешь, что значит поглубже, верно? Обезумевший от ужаса Кори с разинутым до отказа ртом почувствовал, как дуло уперлось в нёбо и к горлу подступила тошнота. Зубы скреблись о холодную сталь. – Закрой глаза, Кори. Тот молча смотрел на него – перед глазами все плыло. Реджи снова доброжелательно улыбнулся. – Закрой же свои голубенькие глазки, Кори. Тот подчинился. Реджи нажал на оба курка. Бойки сухо щелкнули по пустым патронникам. Кори повалился на пол без чувств. Какое-то время Реджи молча глядел на него с мягкой улыбкой, а потом взял дробовик за дуло прикладом вверх и направился в спальню. – Я иду, Бонни. Время вышло. Бонни Сойер исступленно закричала. 9 Кори Брайант, с трудом переставляя ноги, ковылял по Дип-Кат-роуд к месту, где оставил служебный грузовичок, чувствуя зловоние, которым от него разило. Налитые кровью глаза слезились. На затылке ныла огромная шишка от удара об пол, когда он упал, потеряв сознание. В тишине слышалось только шарканье ног по обочине. Он старался думать только об этом шарканье и ни о чем другом, особенно о том, что жизнь его так внезапно пошла под откос. Полностью и окончательно. Время – четверть девятого. Реджи Сойер все с той же благожелательной улыбкой вытолкнул Кори на улицу через дверь на кухне. Равномерные всхлипывания Бонни, доносившиеся из спальни, придавали его словам особую убедительность. – Ты будешь хорошо себя вести. Пойдешь по дороге до своей машины и вернешься на ней в город. Без четверти десять там останавливается автобус из Льюистона в Бостон. Остановка возле магазина Спенсера. Ты сядешь в автобус. Потому что если я тебя увижу еще раз, то убью. С ней все будет в порядке. Сейчас она наказана. Пару недель ей придется носить брюки и блузки с длинными рукавами, но по лицу я не бил. А у тебя все мысли должны быть не как отмыться и стать снова похожим на мужчину, а как поскорее убраться из Салемс-Лота. И вот теперь он брел по дороге, чтобы выполнить требование Реджи Сойера. Из Бостона можно отправиться на юг… не важно куда. В банке у него накоплено чуть больше тысячи долларов. Мать всегда говорила, что он очень бережлив. Он может получить деньги по телеграфу и какое-то время на них жить, пока не найдет новую работу. Потребуются годы, чтобы забыть эту жуткую ночь – вкус дула ружья и зловоние перепачканных собственным дерьмом брюк. – Здравствуйте, мистер Брайант. Сдавленно вскрикнув, Кори уставился в темноту и сначала ничего не увидел. Ветер раскачивал деревья, и они отбрасывали на дорогу темные прыгающие тени. Наконец возле каменной ограды, отделявшей дорогу от пастбища Карла Смита, ему удалось разглядеть неподвижную тень. Тень походила на человеческую фигуру, правда, было в ней нечто… нечто… – Кто вы? – Друг, которому многое известно, мистер Брайант. Тень пошевелилась и сделала несколько шагов вперед. В слабом свете Кори увидел мужчину средних лет с темными усами и глубоко посаженными горящими глазами. – С вами плохо обошлись, мистер Брайант. – Откуда вы знаете? – Я знаю многое. Это моя работа. Закурите? – Спасибо! – Он с благодарностью взял у незнакомца сигарету. Тот чиркнул спичкой, и в ее свете Кори разглядел, что у мужчины были по-славянски высокие скулы, бледный лоб и зачесанные назад черные как смоль волосы. Спичка погасла, и Кори сделал затяжку, наполнив легкие резким дымом. Сигарета оказалась скверной, но сейчас он был рад любой. Постепенно Кори начал успокаиваться. – Кто вы? – снова спросил он. Незнакомец засмеялся: его на удивление раскатистый смех подхватил ветер и растворил в воздухе, как дым от сигареты Кори. – Имена! – воскликнул он. – Как же вы, американцы, трепетно к ним относитесь! Извольте купить машину у меня, потому что я Билл Смит! Ешьте только у меня! Смотрите меня по телевизору! Если вам это так уж важно, моя фамилия Барлоу! – Он снова расхохотался, поблескивая глазами. Кори почувствовал, как его губы невольно растягиваются в улыбке, и поразился. Все проблемы вдруг отодвинулись на задний план и показались несущественными на фоне потрясающей жизнерадостности, светившейся в этих темных глазах. – Вы ведь иностранец, верно? – спросил он. – Я жил во многих странах, но для меня Америка… этот город… кажутся населенными одними иностранцами. Вы меня понимаете? А? – Он снова расхохотался, и на этот раз Кори не удержался и присоединился к нему. Он смеялся в полный голос, и даже чуть истерично. – Да, иностранцами, – продолжил Барлоу, – но чудесными, привлекательными, полнокровными и пышущими жизнью. Вы знаете, какие замечательные люди живут в вашей стране и городе, мистер Брайант? Кори только смущенно хмыкнул, не отводя восхищенного взгляда от лица незнакомца. – Люди в этой стране никогда не знали, что такое голод или нужда, – во всяком случае, два последних поколения. Да и прежде их невзгоды носили весьма условный характер. Их несчастья сродни огорчению ребенка, уронившего мороженое на вечеринке по случаю дня рождения. В них нет… – как это будет по-английски? – потери жизненной энергии. Они с энтузиазмом проливают кровь друг друга. Вы мне верите? Согласны со мной? – Согласен, – подтвердил Кори. Он смотрел незнакомцу в глаза, и его взгляд обещал Кори множество чудеснейших вещей. – Эта страна являет собой удивительный парадокс. В других краях, если люди изо дня в день едят досыта, то становятся толстыми и вялыми… как свиньи. Но тут – совершенно иная картина! Чем больше у вас есть, тем агрессивнее вы становитесь! Понимаете? Взять хотя бы мистера Сойера. Имея так много, он жалеет жалких крох со своего стола. Как ребенок на празднике, который отталкивает другого, хотя сам уже не может проглотить ни кусочка. Разве не так? – Так, – согласился Кори. Глаза у Барлоу были удивительно глубокие и понимающие. Все дело в… – Все дело в системе координат, верно? – Да! – восхищенно подтвердил Кори, поразившись, какие правильные слова подобрал незнакомец, и даже не заметив, что сигарета выскользнула из пальцев и дымится на земле. – Я мог бы и не приезжать в ваш провинциальный городок, – задумчиво продолжал незнакомец, – а отправиться в какой-нибудь бурлящий мегаполис… Ба! – Он неожиданно встряхнулся и сверкнул глазами. – А что я знаю о больших городах? Да меня там сразу задавит машина, стоит захотеть перейти улицу! Я там задохнусь от смога! И меня будут окружать скользкие и недалекие дилетанты, чьи интересы… – как бы это поточнее выразиться? враждебны? – да, чьи интересы враждебны моим. Как может такой провинциал, как я, выжить в хитросплетениях большого города… пусть даже американского? Нет, нет и еще раз нет! Делать мне там нечего! – О да! – зачарованно прошептал Кори. – Поэтому я приехал сюда, в город, о котором узнал от замечательного, но, к сожалению, ныне покойного местного жителя. Горожане тут не утратили своей зажиточности и полнокровия, в них так много агрессии и тьмы, столь необходимых для… Pokol; vurderlak; eyalik… В английском нет подходящего слова. Вы меня понимаете? – Да, – прошептал Кори. – Люди здесь не отгородились панцирем из бетона и цемента от жизненной силы, исходящей от матери-земли. Они омывают руки в жизненных водах, черпая из них энергию жизни. Разве не так? – Так! Незнакомец добродушно хмыкнул и положил руку на плечо Кори. – Вы хороший парень. Красивый и сильный. И вам не хочется покидать столь замечательный город, правда? – Не хочется… – прошептал Кори, вдруг потеряв уверенность. К нему возвращался страх. Но все это не важно. Незнакомец наверняка не допустит, чтобы с ним случилось что-то плохое. – И ты его не покинешь! Никогда! Кори, дрожа, не мог сдвинуться с места, а Барлоу наклонил к нему голову. – И ты еще сумеешь отомстить тем, кто в пресыщении своем не думает о тех, кто голоден. Кори Брайант погрузился в великую реку забвения, и река эта была временем, а воды ее – алыми. 10 В субботу вечером, когда по телевизору показывали фильм, телефон на тумбочке возле кровати Бена зазвонил. Это была Сьюзен: от волнения голос у нее срывался. – Бен, Флойд Тиббитс умер. Вчера ночью в камере. Доктор Коуди говорит, что из-за острой анемии. Но мы же с ним встречались! У него была гипертония, даже в армию из-за нее не взяли! – Спокойнее! – сказал Бен, садясь на кровати. – И это еще не все. У Макдугаллов – они живут на юго-западе города – скончался десятимесячный ребенок. Их арестовали. – А известно, от чего умер ребенок? – Мама рассказывала, что миссис Эванс услышала крики Сандры Макдугалл и вызвала старого доктора Плаумана. Плауман ничего говорить не стал, но, по словам миссис Эванс, она видела ребенка – и на вид с ним все было в порядке… только он был мертвый! – А оба ненормальных в лице меня и Мэтта сейчас в больнице и вмешаться не могут, – задумчиво произнес Бен, обращаясь скорее к себе, нежели к Сьюзен. – Как будто нарочно подстроено. – И это еще не все! – Вот как?