" Он медленно въезжал на площадку по направлению к фургону, поглядывая по сторонам и стараясь охватить всю картину разом. За каждым из двух столиков для пикника сидели семьи. Одна собиралась уезжать, мамаша складывала остатки еды в ярко-оранжевый пластиковый мешок, папаша с двум детьми подбирали мусор и относили его в урну. За другим столом молода пара ела сандвичи и картофельный салат. Между ними в переносном креслице спал ребенок. На ребенке был комбинезон со множеством танцующих слонов. В траве между двумя большими, раскидистыми вязами перекусывали две девицы. Никаких признаков Чарли или двух мужчин, достаточно молодых и крепких, чтобы принадлежать Конторе. Энди выключил мотор. Теперь он чувствовал, как стук сердца отдается в глазных яблоках. Фургон казался пустым. Из женского туалета появилась пожилая дама и медленно двинулась к старому «бискейну» цвета красного бургундского вина. Мужчина примерно ее же возраста вылез из-за руля, обошел машину со стороны капота, открыл дверцу к подсадил даму. Затем он вернулся, завел «бискейн» – из выхлопной трубы вырвался большой клуб маслянистого голубого дыма – и выехал с" площадки. Дверь мужского туалета открылась, оттуда вышла Чарли. Справа и слева от нее шли двое мужчин лет по тридцать, в спортивных куртках, расстегнутых рубашках и темных шерстяных брюках. Судя по лицу, Чарли казалась отрешенной и подавленной. Она посмотрела сначала на одного, затем на другого мужчину, потом снова на первого. У Энди внутри все дрожали. На спине у него ранец. Они направились к фургону. Чарли обратилась к одному из мужчин – тот покачал головой. Она обратилась к другому – он пожал плечами, сказал что-то своему напарнику через голову Чарли. Другой кивнул. Они повернули назад и пошли к питьевому фонтанчику. Сердце Энди стучало, как никогда. Волнение все больше охватывало его. Он был испуган, здорово испуган. Но гнев в нем нарастал, ярость накапливалась. Вот те двое, убившие его жену и похитившие дочку. И если они не пребывали в мире с господом богом, пусть пеняют на себя. Двое мужчин шли с Чарли к фонтанчику для питья, спиной к нему. Энди вылез из машины, зашел за фургон. Семейство из четырех, закончившее трапезу, подошло к своему новому «форду», село в него, и машина задом выехала на добегу. Мамаша без всякого любопытства взглянула на Энди, как смотрят люди друг на друга в дальних поездках на американских автострадах. Они уехали, продемонстрировав мичиганский номерной знак. На площадке для отдыха остались три машины, серый фургон и «универсал» Энди. Одна из машин принадлежала типцам. Еще два человека прохаживались неподалеку, а один находился внутри справочной будки; засунув руки в задние кармййи джинсов, он рассматривал карту дороги И-80. Энди не имел точного представления, что ему делать. Чарли кончила пить. Один из сопровождающих наклонился к фонтанчику и сделал глоток. Затем они двинулись к фургону. Чарли казалась испуганной, очень напуганной. Она недавно Плакала. Энди попытался, не зная зачем, открыть дверь фургона, но бесполезно, она была заперта. Неожиданно он вышел из-за фургона. Они среагировали мгновенно. Энди видел, что они узнали его сразу же, прежде чем на лице Чарли появилась радость, сменившая выражение отрешенности, испуга и потрясения. – Папочка! – пронзительно закричала она, заставив молодую пару с ребеночком оглянуться. Одна из девиц под вязами, поставив руку козырьком, посмотрела, что происходит. Чарли рванулась было к нему, но один из сопровождавших схватил ее за плечо и притянул к себе, чуть не сорвав с нее ранец. В одно мгновение у него в руке оказался револьвер. Он вытащил его откуда-то из-под спортивной куртки, словно иллюзионнист в дурном трюке. Он приставил револьвер к виску Чарли. Другой начал не спеша отходить от Чарли, двигаясь в сторону Энди, держа руку в кармане куртки, но его манипуляции были менее удачными; вытащить револьвер не удавалось. – Отойдите от фургона, если не хотите зла дочери, – сказал тот, что с револьвером. – Папочка! – снова крикнула Чарли. Энди медленно двинулся прочь от фургона. Другой тип, не по возрасту облысевший, наконец вытащил револьвер. Он направил его на Энди с расстояния менее чем пять футов. – Искренне советую вам не двигаться, – сказал он негромко. – Этот кольт-сорокапятка хорошо дырявит. Молодой парень с женой и ребенком поднялся из-за столика. На нем были очки без оправы, он казался суровым. – Что тут происходит? – спросил он назидательным и строгим тоном преподавателя колледжа. Спутник Чарли повернулся в его сторону. Дуло револьвера медленно отодвинулось от нее, так, чтобы молодой человек мог его увидеть. – Именем закона, – сказал он. – Стойте на месте, все в порядке. Жена молодого человека схватила мужа за руку и потянула в сторону. Энди посмотрел на лысеющего агента и сказал низким, приятным голосом: – Это револьвер жжет вам руку. Лысый озадаченно взглянул на него. Затем вдруг вскрикнул и уронил револьвер. Тот ударился об асфальт и выстрелил. Лысый тряс рукой, приплясывая. На ладони появились белесые пузыри ожогов, вздувавшиеся, словно хлебное тесто. Тип, державший Чарли, уставился на своего партнера и на какое-то мгновение отвел револьвер от ее маленькой головки. – Вы ослепли, – сказал ему Энди и направил сильный мысленный посыл. Жуткая боль охватила голову. Мужчина вдруг закричал, отпустил Чарли и поднял руки к глазам. – Чарли, – негромко позвал Энди. Дочка подбежала к нему, обхватила его колени дрожащими руками. Мужчина из будки выскочил посмотреть, что происходит. Лысый, тряся обожженной рукой, двинулся к Энди и Чарли. Лицо его было перекошено. – Спите, – повелительно сказал Энди и снова направил мысленный посыл. Лысый упал, как срубленный столб, ударившись лбом об асфальт. Молодая жена строгого мужчины застонала. Теперь у Энди вовсю болела голова, но отчасти он был рад, что сейчас лето и ему до сего времени не приходилось прибегать к мысленному посылу даже для помощи нерадивым студентам, без всяких причин не сдавшим экзаменов еще в мае. Энди был полон энергии – однако, полон или нет, лишь один господь бог ведал, как ему придется рассчитываться за то, что он творит в этот жаркий летний день. Ослепший, шатаясь, ходил по газону и кричал, закрыв лицо руками. Он наткнулся на зеленую урну с надписью: «Выбрасывайте мусор в отведенные дл него места», перевернул ее и упал в кучу бутербродных оберток, окурков, пустых пивных банок и бутылок из-под содовой. – Ой, папочка, как я испугалась, – сказала Чарли и заплакала. – Вот там наша машина, видишь? – услышал Энди свой голос. – Залезай в нее, я сейчас приду. – А мамочка там? – Нет, залезай скорей, Чарли. – Он не мог сейчас этим заниматься. Ему нужно было что-то делать со свидетелями. – Это что еще за чертовщина? – спросил, недоумевая, мужчина, вышедший из справочной будки. – Мои глаза, – прокричал тип, приставлявший пистолет к голове Чарли. – Мои глаза, глаза. Что ты сделал с ними, сукин сын? – Он поднялся. К руке прилипла обертка от бутерброда. Нетвердым шагом он шел к справочной будке, но мужчина в джинсах опять вбежал в нее. – Иди, Чарли. – Папочка, а ты придешь? – Да, сейчас приду. Давай иди. Чарли пошла, размахивая белокурыми косичками. Ее ранец по-прежнему висел криво. Энди прошел мимо спящего агента Конторы, подумал, не взять ли его пистолет, но решил – ни к чему. Он приблизился к молодым за столиком дл пикников. «Не выходи за рамки, – говорил он себе. – Спокойно. Понемножку. Чтобы не вызвать последствия. Главное – не сделать этим людям вреда». Молодая женщина резко выхватила своего ребенка из креслица, разбудив его. Дитя заревело. – Не подходите ко мне, сумасшедший! – крикнула она. Энди посмотрел на мужчину и его жену. – Все это не имеет большого значения, – проговорил он и направил мысленный посыл. Снова боль, подобно пауку, пробралась в затылок... и застряла там. Молодой человек посмотрел с облегчением: – Ну, слава богу. Его жена слегка улыбнулась. Посыл не оказал на нее особого влияния: взыграли ее материнские чувства. – Красивый ребенок, – похвалил малыша Энди. – Мальчик? Ослепший споткнулся о поребрик, устремился вперед и ударился головой о косяк двери красного «пинто», принадлежавшего, по всей вероятности, двум девицам. Он взвыл. С виска заструилась кровь. – Я ослеп, – выкрикивал он. Легкая улыбка женщины стала лучезарной: – Да, мальчик, – ответила она, – Майкл. – Привет, Майкл, – поздоровался с малышом Энди, проведя рукой по его редким волосенкам. – Не знаю, чего он плачет, – сказала молодая женщина. – Он только что спокойно спал. Наверное, голодный. – Точно, голодный, – сказал ее муж. – Извините. – Энди направился к справочной будке. Нельзя терять ни минуты. В этот придорожный бедлам вот-вот мог заглянуть кто-нибудь еще. – Что это такое, парень? – спросил мужчина в джинсах. – Грабеж? – Не-а, ничего особенного не случилось, – ответил Энди и снова направил мысленный посыл. Голова тяжело загудела, в висках запульсировало. – Ой, – сказал парень, – я просто хотел разобраться, как доехать до Чагрин фоллс. Извините меня. – С этими словами он снова залез в справочную будку. Девицы бежали к заграждению, отделявшему площадку от участка какого-то фермера. Они смотрели на Энди широко раскрытыми глазами. Ослепший ходил кругами, неподвижно вытянув перед собой руки. Он изрыгал проклятья и стонал. Энди медленно направился к девицам, выставив ладони и показывая, что в руках у него ничего нет. Заговорил с ними. Одна из девиц о чем-то спросила его, он ответил. Вскоре обе закивали и облегченно заулыбались. Энди помахал им рукой, они махнули ему в ответ. Затем он быстро прошел через газон к машине. На лбу выступил холодный пот, в желудке все переворачивалось. Он молил бога лишь о том, чтобы никто не заехал сюда, прежде чем они с Чарли не скроются, ибо энергии у него не осталось. Он полностью обессилел. Сел за руль, включил зажигание. – Папочка! – Чарли бросилась к нему и уткнулась в грудь. Он на секунду обнял ее и выехал с площадки. Каждый поворот головы вызывал мучительную боль. Черная лошадь. Этот образ всегда возникал при головной боли после посыла. Он выпустил черную лошадь из темного стойла подсознания, и теперь она снова начнет топтаться в извилинах его мозга. Нужно куда-то заехать и прилечь. Быстро. Он не сможет долго вести машину. – Черная лошадь, – произнес он заплетающимся языком. Она приближается. Нет... нет. Не приближается, она уже здесь. Цок... цок... цок... Да, она уже здесь. Ее ничто не остановит. – Папочка, смотри! – закричала Чарли. Ослепший агент ковылял наперерез их машине. Энди затормозил. Слепой начал барабанить по крышке капота и звать на помощь. Справа от них молода мать дала грудь ребеночку. Муж читал книжку в бумажной обложке. Парень из справочной будки подошел к двум девицам из красного «пинто» – вероятно, в надежде на какое-нибудь необычное приключение, о котором он мог бы написать в раздел «Форум» журнала «Пентхауз». Растянувшись на асфальте, спал лысый. Другой оперативник продолжал барабанить по капоту. – Помогите! – кричал он. – Я ослеп! Сволочь эта что-то мне с глазами сделала! – Папочка, – простонала Чарли. Мгновенье – и он почти решил нажать педаль газа до упора. В ноющей голове Энди даже послышался визг колесных покрышек, глухой стук при переезде через тело. Этот человек похитил Чарли и приставлял пистолет к ее голове. Возможно, именно он затыкал рот Вики кляпом, чтобы она не могла кричать, когда ей вырывали ногти. Хорошо бы его убить... но чем тогда Энди будет отличаться от них? Вместо этого он дал гудок, вызвавший новый приступ острой боли в голове. Ослепший отшатнулся от машины, словно его ужалили. Энди резко вывернул руль, и машина проехала мимо. Последнее, что Энди увидел в зеркало заднего вида при выезде с площадки – ослепший сидит на асфальте, лицо его искажено гневом и страхом, а молодая мать безмятежно поднимает маленького Майкла к плечу, чтобы он срыгнул после кормления. Не глядя, он влился в поток автомашин, бегущих по автостраде. Раздался гудок, шины пронзительно завизжали. Массивный «линкольн» обогнал «универсал», его водитель погрозил им кулаком. – Папочка, тебе плохо? – Сейчас будет хорошо, – ответил Энди. Казалось, голос доносилс откуда-то издалека. – Чарли, посмотри по билетику, где кончаетс оплаченный участок дороги. Очертания идущих впереди машин стали неясными. Они двоились, троились в его глазах, возвращались на свое место и опять распадались на фрагменты, как в калейдоскопе. От хромированных частей всюду отражалось солнце. – Застегни ремень, Чарли. Следующий съезд с дороги был в Хаммерсмите, через двадцать миль. Каким-то чудом ему удалось дотянуть до него. Позже он думал, что лишь присутствие рядом Чарли, ее надежда на него помогли ему удержаться на дороге. Точно так же, как мысль, что он нужен Чарли, помогла ему пройти все последующие испытания. Он нужен Чарли Макги, родителям которой когда-то понадобились две сотни долларов. Рядом с съездом в Хаммерсмите находился мотель «Бест вестерн». Энди удалось получить в нем номер. Он сказал, что ему нужна комната, не выходящая окнами на автостраду, и назвался вымышленным именем. – Они будут охотиться за нами, Чарли, – сказал он, – а мне нужно поспать. Но только дотемна, больше времени у нас нет... совсем нет. Разбуди меня, как только стемнеет. Она что-то сказала, но он уже валился с ног. Все вокруг него слилось в одну серую точку, а затем и точка эта исчезла, все кануло во тьму, куда не проникала даже боль. Боли не было, не было и снов. Жарким августовским вечером в семь пятнадцать, когда Чарли разбудила его, в комнате было душно, его одежда стала влажной от пота. Чарли пыталась включить кондиционер, но не знала, как это сделать.