– Да, конечно. И я сам, и мой друг Джейми. Едва я произнес его имя, дверь конторы открылась, и Джейми вышел в коридор тюрьмы, стряхивая с рубашки соляную пыль. Увидев его, я обрадовался. А вот запашок грязных ног, которым повеяло из двери, радости явно не доставлял. – Ну что? Забрал? – спросил я. – Да. Красивая штука. А вот список имен. Он передал мне и то и другое. – Готов, сынок? – спросил Джейми у Билли. – Да, наверное, – сказал тот. – Я притворюсь, что я Тим Храброе Сердце. Джейми серьезно кивнул: – Хорошая мысль. У тебя все получится. Особенно сильный порыв ветра швырнул колючую белую пыль в забранное решеткой окно большой камеры. Под скатом крыши прокатился все тот же пронзительный, жутковатый вой. Небо за окном уже темнело. Мне пришло в голову, что, наверное, было бы лучше – безопаснее – запереть солянщиков на ночь в камерах, а очную ставку устроить утром. Но с другой стороны, девятеро из них ни в чем не виноваты. И мальчик тоже ни в чем не виноват. Лучше закончить все прямо сейчас. То есть если удастся закончить. – Слушай меня, Билли, – сказал я. – Сейчас их всех проведут мимо тебя. Бояться не надо. Может, вообще ничего и не случится. – Х-х-хорошо, – выдавил он. – Не хочешь сначала попить воды? Или сходить в туалет? – Да нет, мне нормально, – ответил он, хотя было видно, что ему совсем не нормально. Он был испуган до полусмерти. – Сэй? А у скольких из них есть синее кольцо на ноге? – У всех. – Тогда как… – Они не знают, что именно ты видел. Просто смотри на них, когда они будут проходить мимо. И отойди подальше от решетки. Чтобы, если что, до тебя не могли дотянуться – вот что я имел в виду, но не хотел поизносить это вслух. – А что мне говорить? – Ничего. Если только не увидишь что-то такое, что разбудит воспоминания. – Впрочем, я мало на это надеялся. – Веди их сюда, Джейми. Шериф Пиви пусть станет в начале колонны, а Вегг – в конце. Он кивнул и ушел. Билли протянул руку сквозь прутья решетки. Сперва я не понял, чего он хочет, а потом до меня дошло. Я быстро пожал ему руку. – А теперь отойди от решетки, Билли. И помни лицо своего отца. Он наблюдает за тобой с пустоши. Тим послушно отступил от решетки. Я пробежал глазами список имен (написанных скорее всего с ошибками), которые ничего мне не говорили, и положил руку на рукоять своего правого револьвера. Сейчас он был заряжен особым патроном. Ванней говорил, что шкуроверта можно убить только оружием из святого металла. Я заплатил кузнецу золотом, но пуля, которую он изготовил – которой предстоит вылететь из ствола первой, – была серебряной. Может быть, этого будет достаточно. Если нет, я добавлю свинца. Дверь открылась. В коридор вышел шериф Пиви. В правой руке он держал увесистую дубинку из железного дерева и легонько постукивал ее широким концом по левой ладони. Шериф посмотрел на побелевшего от страха парнишку, стоявшего в камере, и ободряюще улыбнулся. – Привет тебе, Билли, сын Билла, – сказал он. – Мы с тобой, так что все хорошо. Ничего не бойся. Билли попробовал улыбнуться, но было видно, что он все равно боится. Вслед за шерифом в коридор вышел Стег Люка, переваливаясь, как утка, на своих искривленных, похожих на старые пни ногах. Сразу за ним шел еще один старый солянщик – почти такой же старый, как Люка, – с чахлыми белыми усами, седыми космами до плеч и зловещим прищуром. Хотя, возможно, он просто страдал близорукостью. В списке имен он значился как Бобби Фрейн. – Не торопитесь, идите медленно, – сказал я. – Пусть парнишка хорошенько на вас посмотрит. И они пошли. Билл Стритер тревожно и напряженно вглядывался в лицо каждого, кто проходил мимо камеры. – Доброго вечерочка, малыш, – поздоровался с ним Люка. Бобби Фрейн приложил палец к полям невидимой шляпы. Один из младших солянщиков – согласно списку, Джейк Марш – показал Билли язык, желтый от дешевого табака. Остальные просто прошаркали мимо. Двое или трое шли склонив головы, пока Вегг не рявкнул, чтобы они подняли репы и посмотрели парнишке в глаза. Во взгляде Билла Стритера ни разу не появилось хотя бы намека на узнавание, только страх и растерянность. А я, хоть и стоял с совершенно непроницаемым лицом, уже начал терять надежду. Шкуроверт вряд ли расколется и как-то проявит себя. Да и с чего бы ему расколоться? Если он разыграет все умно и осторожно, мы никогда не сумеем его распознать, и он скорее всего это знает. Вот их осталось лишь четверо… вот уже двое… а вот и последний… Тот самый парень, почти мальчишка, который сказал в «Невезухе», что солянщики боятся всего и всегда. Когда он проходил мимо камеры, в лице Билли что-то изменилось, и на мгновение я даже подумал, что дело все-таки сдвинулось с мертвой точки, но потом понял, что Билли просто признал в проходившем если не своего ровесника, то человека, близкого ему по возрасту. Последним в коридор вышел Вегг. Свою дубинку он оставил в конторе, но зато надел медные кастеты на обе руки. Констебль улыбнулся Билли Стритеру, но эта улыбка была неприятной. – Ну что, малец, не видишь товара, которого захочется прикупить? Мне жаль, конечно, но я не сказал бы, что это меня удивля… – Стрелок! – обратился ко мне Билли. – Сэй Дискейн! – Да, Билли. – Я оттеснил Вегга плечом и встал перед камерой. Билли облизнул губы. – Пусть они пройдут еще раз, если можно. Только на этот раз пусть приподнимут штанины. А то я кольца не вижу. – Билли, кольца у всех одинаковые. – Нет, – возразил он. – Не у всех. Ветер снаружи слегка поутих, и шериф Пиви расслышал, что сказал мальчик. – Друзья мои, поворачиваем и шагаем обратно. Только теперь поднимаем штанины. – А может, хватит уже? – пробурчал человек с часами на руке. Согласно списку имен, Олли Анг. – Нам обещали налить. По большой порции. – Ты чего, милый? – прищурился Вегг. – Тебе ж все равно возвращаться взад той же дорогой. С тебя что, убудет – штаны закатать? Солянщики недовольно заворчали, но все же пошли назад к дверям конторы – теперь в обратном порядке, от младших к старшим, – приподняв штанины. Для меня татуировки у них на ногах были вполне одинаковыми. И для Билли, наверное, тоже. То есть мне так казалось. Но потом я увидел, как он широко раскрыл глаза и отступил еще на шаг от прутьев решетки. Однако он ничего не сказал. – Шериф, придержите их здесь на минуточку, – попросил я. Пиви прошел вперед и встал перед дверью в контору, загораживая проход. Я подошел к самой решетке и спросил вполголоса: – Билли? Ты что-то увидел? – Пятно, – сказал он. – Белое пятно. Это тот, у кого разорвано кольцо. Я сначала не понял… а потом до меня дошло. Я сразу вспомнил о том, сколько раз Корт называл меня дуболомом от бровей и выше. Он называл так не только меня и никогда не стеснялся в выражениях, когда ругал непутевых учеников – ну конечно, ведь это была его работа, – но теперь, стоя в коридоре Дебарийской тюрьмы под вой самума, бушующего снаружи, я подумал, что в случае со мной Корт был прав. Я действительно дуболом. Буквально пару минут назад я подумал, что если бы в глубинах сознания Билли остались еще какие-то воспоминания, кроме татуировки, я бы их выудил, когда мальчик был под гипнозом. И только теперь до меня дошло, что я-то их выудил. Еще тогда. Есть еще что-нибудь? – спросил я у Билли, уже уверенный, что ничего больше нет, и просто желая скорее вывести мальчика из транса, который так очевидно его огорчал. И когда он сказал: Белая метка, – но неуверенно, как будто спрашивал сам себя, глупый Роланд не обратил на это внимания. Солянщики начали проявлять нетерпение. Олли Анг, человек с ржавыми часами на руке, высказался в том смысле, что они сделали, как им сказали, и теперь ему хочется вернуться в «Невезуху», получить обещанную выпивку и забрать свои сапоги. – Который из них? – спросил я у Билли. Он наклонился вперед и шепнул. Я кивнул и повернулся к солянщикам, сгрудившимся у двери в контору. Джейми внимательно наблюдал за ними, держа руки на рукоятях револьверов. Хотя я и следил за своим лицом, видимо, что-то на нем все-таки отразилось, потому что солянщики разом притихли, прекратили ворчать и возмущаться и уставились на меня. Был слышен только вой ветра и шершавый шелест соляной пыли, бьющейся о стены здания. Я много думал о том, что случилось потом, и пришел к мысли, что мы все равно не смогли бы это предотвратить. Мы не знали, насколько быстро происходит превращение; и Ванней, наверное, тоже не знал, иначе он бы нас предупредил. Даже отец сказал мне то же самое, когда я закончил доклад и стоял – под суровым и хмурым взглядом всех этих книг у него в кабинете – в ожидании, какую оценку он даст моим действиям в Дебарии. Не как мой отец, а как мой дин. Я до сих пор благодарен судьбе за одну вещь. Я чуть было не сказал Пиви, чтобы он вывел вперед человека, которого мне назвал Билли, но потом передумал. Не потому, что Пиви когда-то помог моему отцу, а потому, что Малая Дебария и соляные дома не входили в зону его ответственности. – Вегг, – сказал я. – Олли Анга ко мне, пожалуйста. – Это который? – С часами на руке. – Эй, полегче! – воскликнул Олли Анг, когда Вегг взял его за плечо. Для шахтера Анг был худощавым и даже хрупким, но на руках у него бугрились мышцы, и такие же крепкие мышцы угадывались под холщовой рабочей рубахой. – Я ничего не сделал! Ваш малец просто выделывается, ткнул в меня наугад, а мне теперь, значит, страдать. Это несправедливо! – Закрой пасть, – сказал Вегг и вытащил его вперед. – Подними-ка еще раз штанины, – велел я Ангу. – Да драл я тебя во все дыры! И кобылу твою заодно! – Давай поднимай. Или я сам подниму. Он выставил руки перед собой и сжал кулаки. – Только попробуй! Вот только попро… Джейми зашел ему за спину, достал револьвер, легонько подбросил его в воздух, поймал за ствол и ударил Анга по голове рукояткой. Удар был рассчитан умело: Анг не лишился чувств, но уронил руки, и Вегг подхватил его под мышки, когда у него подогнулись колени. Я наклонился, задрал правую штанину его комбинезона, и мы все увидели синюю татуировку Бильеской тюрьмы, разрезанную – разорванную, как сказал Билли Стритер – широким белым шрамом, идущим до самого колена. – Вот что я видел, – выдохнул Билли. – Вот что я видел, когда прятался под кучей упряжи. – Он все выдумывает, – сказал Анг. Вид у него был ошалелый, речь звучала невнятно. Тоненькая струйка крови бежала по шее, вытекая из крошечной ранки, оставшейся после удара Джейми. Но я знал, что Билли ничего не выдумывает. Он сказал мне про белую метку задолго до того, как увидел шрам на ноге Олли Анга. Я уже открыл рот, собираясь сказать Веггу, чтобы тот отвел Анга в камеру, но тут вперед вырвался Стег Люка. В его взгляде читалось запоздалое понимание. И не только оно. Взгляд старика пылал яростью. Прежде чем я, Джейми или Вегг успели вмешаться, Люка схватил Анга за плечи, толкнул назад и прижал спиной к решетке камеры напротив той, где был Билли. – Я должен был догадаться! – закричал Люка. – Уже давно должен был догадаться! Сволочь ты оборотная! Убийца, гад! – Он схватил руку Анга, на которой были часы. – Откуда они у тебя? Откуда, если не из той трещины с зеленым светом?! Скотина, обманщик, убийца!