– Вот и я, в центре внимания, – прошептала Тесс. – Поприветствуйте Тессу Джин. А теперь посмотрим на актрису второго плана. – Однако единственной фотографией, прилагавшейся к статье, оказался снимок самой писательницы, который ее помощница обычно посылала в средства массовой информации. Поморщившись, Тесс вернулась в «Гугл», толком не понимая, зачем ей понадобилось смотреть на Рамону. Но, отыскав фото библиотекаря, она наконец разглядела то, о чем по пути домой настойчиво толковало ее подсознание. В «Еженедельнике Чикопи» от третьего августа была статья «КРАФТ-ПАКЕТЫ ОБЪЯВЛЯЮТ ПЛАН МЕРОПРИЯТИЙ НА ОСЕНЬ». На пороге библиотеки, улыбаясь и жмурясь от солнца, стояла Рамона Норвилл. Снимок получился неудачным: фотографировал явно фрилансер-самоучка, да и выбор наряда у Рамоны подкачал (хотя, возможно, она особенно и не наряжалась): мужской пиджак делал ее грудь невероятно широкой, громоздкие бурые боты служили ей туфлями, а чрезмерно узкие серые брюки плотно облегали части тела, которые Тесс с подружками в средней школе именовали «убойными ляхами». – Ни хрена себе, Фритци! Ты только взгляни. – Кот не ответил – а как он мог ответить, если Тесс от смятения забыла заговорить его голосом? Надо убедиться, нет ли ошибки, сказала она себе. Ты испытала сильнейшее потрясение, Тесса Джин, – вероятно, самое сильное, какое может испытать женщина, за исключением разве что сообщения о смертельном диагнозе. Поэтому не спеши. Закрыв глаза, Тесс вызвала в памяти образ мужчины из старого пикапа с фарами, залепленными шпатлевкой «Бондо». Поначалу он казался вполне дружелюбным. Не ожидали встретить в здешней глуши Зеленого Великана, верно? Только он был не зеленым, а дочерна загорелым амбалом, который не ездил в своем пикапе, а носил его на себе. Рамона Норвилл – пусть не Большой Водила, зато определенно Книголюб-Громила – в сестры ему по возрасту не годится. Может, сейчас она и лесбиянка, но, наверное, так было не всегда, поскольку сходство очевидно. Похоже, на фотографии – мать моего насильника. 29 Тесс прошла на кухню, выпила воды, но не смогла утолить жажду. В дальнем углу буфета с незапамятных времен пылилась початая бутылка текилы. Тесс вытащила ее на свет божий, поискала стакан, а потом глотнула прямо из горлышка. Рот словно опалило огнем, но положительный эффект был достигнут. Тесс еще разок приложилась к бутылке, на сей раз лишь слегка пригубив, и вернула ее на место. Она не собиралась напиваться. Сейчас ей как никогда нужна трезвая голова. Ярость – величайшая, неукротимая ярость – охватила ее, словно жар, но такого жара ей прежде испытывать не доводилось. В крови бушевала жидкая плазма – с правой стороны бросало в холод, а с левой – там, где сердце, – жгло огнем. Голова при этом оставалась ясной. После текилы – особенно. Тесс намотала несколько кругов по кухне, потирая синяки на шее, – точно так же она кружила по заброшенному магазину, когда выбралась из дренажной трубы, которую громила предназначил для ее погребения. Получается, Рамона Норвилл отправила ее, Тесс, на убой к сыну-психопату. Неужели это правда? Нет, не может такого быть. Разумно ли делать вывод, что они – мать и сын, основываясь лишь на плохой фотографии и собственной памяти? Может, фотография и плохая, зато память у меня хорошая. Особенно на лица. Так, наверное, все думают, разве нет? Именно. И вся твоя идея – полная ерунда. Признай это. Тесс особо и не возражала – правда, в криминальной хронике (которую она, в отличие от фильмов ужасов, все же смотрела) показывали и не такое. Владелицы жилого дома в Сан-Франциско убивали пожилых постояльцев и закапывали на заднем дворе ради пенсионных чеков. Пилот одной из авиакомпаний убил жену, тело заморозил, а потом измельчил в щеподробилке за гаражом. Мужчина облил собственных детей бензином и поджарил словно цыплят-гриль, чтобы не отдавать жене по решению суда. Женщина, поставляющая жертв для сына-извращенца, – ужасно, маловероятно… но все-таки возможно. Темные глубины человеческой души бездонны. – Ничего себе… – В голосе Тесс звучали гнев и изумление. – Ну ничего себе… Выясни. Нужно узнать наверняка. Если получится. Она вернулась к компьютеру. Лишь с третьей попытки ей удалось набрать трясущимися пальцами «КОУЛВИЧ ТРАНСПОРТНЫЕ КОМПАНИИ». Самый первый результат: «ГРУЗОПЕРЕВОЗКИ “КРАСНЫЙ ЯСТРЕБ”». Тесс прошла на сайт «Красного ястреба»; на главной странице появился примитивно нарисованный грузовик – на боку намалевана птица (видимо, тот самый красный ястреб), за рулем сидит неестественно улыбающийся водитель. Грузовик проехал по экрану справа налево, развернулся, покатился слева направо и так далее без конца. Сверху красовался слоган, написанный красными, белыми и синими буквами: «НАШ СЕРВИС ВЫЗЫВАЕТ УЛЫБКУ!» После заставки шли ссылки на другие страницы – контактные телефоны, тарифы, отзывы довольных клиентов. Пропустив все перечисленное, Тесс прошла по последней ссылке, гласившей: «В НАШЕМ АВТОПАРКЕ ПОПОЛНЕНИЕ!» И когда увидела фотографию, все встало на свои места. Этот снимок качеством оказался получше, чем фото с Рамоной Норвилл на фоне библиотеки. Насильник Тесс сидел за рулем новехонького грузовика, на двери которого затейливым шрифтом было выведено: «ГРУЗОПЕРЕВОЗКИ «КРАСНЫЙ ЯСТРЕБ», КОУЛВИЧ, МАССАЧУСЕТС». Забрызганная отбеливателем кепка отсутствовала. Колючая короткая стрижка придавала громиле еще большее сходство с матерью. Он улыбался той же добродушной улыбкой, которую Тесс имела несчастье лицезреть вчера днем. Ту самую, с которой он произнес: Давай лучше я просто тебя трахну, вместо того, чтобы шину менять. Как на это смотришь? При виде фотографии ярость еще быстрее заструилась по жилам Тесс. В висках застучало, но не больно, а даже приятно. На пальце у громилы сиял перстень с красной стекляшкой. Подпись под снимком гласила: «Эл Штрелке, президент компании «Грузоперевозки “Красный ястреб”», за рулем новейшего приобретения – грузовика «Питербилт‐389». Теперь эта ломовая лошадка доступна нашим ЛУЧШИМ НА СВЕТЕ КЛИЕНТАМ. Разве Эл не похож на гордого папашу?» Тесс вспомнила, как он назвал ее сукой и трусливой потаскухой. Она стиснула кулаки, так что ногти впились в ладони, и сжимала их все крепче, наслаждаясь болью. Гордый папаша. Взгляд постоянно возвращался к этим словам. Гордый папаша. Ярость бурлила в ней все сильнее, циркулируя по телу примерно так же, как она циркулировала по кухне, а вечером раньше – по магазину, то приходя в себя, то впадая в забытье, словно актриса, бредущая по темной сцене. Ты заплатишь, Эл. Плевать на копов, я сама стребую с тебя должок. И Рамона Норвилл тоже. Гордая мамаша гордого папаши. Впрочем, насчет нее Тесс все-таки сомневалась. В глубине души она не хотела верить, что женщина может допустить подобное по отношению к другой женщине. Правда, этому могло быть вполне невинное объяснение: Чикопи находится недалеко от Коулвича, и Рамона сама пользовалась этой короткой дорогой. – Чтобы навещать сына, – кивнула Тесс. – Гордого папашу с новеньким «Питербилтом». Голову даю на отсечение, это она сфотографировала его за рулем. – Вполне естественно, что Рамона посоветовала приглашенной писательнице срезать путь. Но почему она не добавила: «Я постоянно так езжу, когда навещаю сына?» – Может, она не любит обсуждать с незнакомыми людьми годы, проведенные под фамилией Штрелке? Наверняка это было еще до того, как она открыла для себя короткую стрижку и удобные туфли. – Возможно, но не стоит забывать о деревяшках с гвоздями. Рамона Норвилл отправила ее по этой дороге, и ловушка уже была расставлена. Потому что она позвонила сыну? Набрала номер и сказала: Посылаю к тебе сочную киску, не пропусти. Это еще не делает ее соучастницей… по крайней мере, она могла не знать. Гордый папаша мог сам отслеживать, кого его мать приглашает в собственный клуб. Разве сложно? – Легче легкого. – Фритци вспрыгнул на комод и принялся вылизывать лапу. – Допустим, он увидел фото симпатичной писательницы… наверное, ему известно, по какой дороге мать отправит эту женщину обратно… – Тесс помолчала. – Нет, не годится. Откуда он узнал, что я не поехала в Бостон или в Нью-Йорк, если не от Рамоны? – Ты нашла его в Интернете, – сказал Фритци. – Может, и он тебя нашел. Точно так же, как и Рамона. В век Интернета ты у всех на виду, твои слова. Вроде сходится, но выглядит не очень правдоподобно. Тесс решила, что единственный способ выяснить истину – нанести госпоже Норвилл неожиданный визит и посмотреть ей в глаза. Если при виде чудесного явления создательницы саги о Уиллоу-Гроув она просто удивится – это одно. Но если в ее глазах будет страх – например, вызванный мыслью: Почему ты здесь, а не в дренажной трубе на Стэгг-роуд? – тогда… – Это другое дело, верно, Фритци? Кот лукаво глянул на хозяйку, не переставая вылизываться. Лапка у него мягкая, но внутри скрываются когти. Тесс их видела, а порой и чувствовала. Она выяснила, где я живу; посмотрим, смогу ли я узнать ее адрес. Тесс вернулась к компьютеру, на сей раз с целью найти сайт клуба «Книги и крафт-пакеты». У клуба он наверняка имеется – сейчас у всех есть сайты, даже у пожизненно осужденных преступников. Ее старания увенчались успехом. «Крафт-пакеты» постили заметки о своих членах, отзывы на книги и краткие обзоры прошедших собраний (хорошо хоть, не полные тексты протоколов). Открыв последний раздел, Тесс углубилась в его изучение. Ей не понадобилось много времени, чтобы узнать: десятого июня собрание книголюбов проводилось у Рамоны дома, в Брюстере. Тесс ни разу не бывала в этом городке, но знала, где он находится, – не далее как вчера видела зеленый указатель. Всего в паре-тройке съездов к югу от Чикопи. Тесс отыскала налоговую отчетность Брюстера и нашла там имя Рамоны Норвилл. В прошлом году она заплатила девятьсот тринадцать долларов и шесть центов налога на недвижимость, а вышеуказанная недвижимость располагается по адресу: Лейсмейкер-лейн, дом семьдесят пять. – Вот я тебя и нашла, – прошептала Тесс. – Надо продумать план, – сказал Фритци. – Насколько далеко ты готова зайти? – Если все подтвердится, то весьма далеко. Тесс собралась выключить компьютер, но тут ее посетила еще одна идея. Она зашла на сайт «Еженедельника Чикопи» и щелкнула на ссылку «НЕКРОЛОГИ». Там предлагалось набрать интересующую фамилию, и Тесс ввела: «ШТРЕЛКЕ». Результатом поиска стала одна-единственная запись, датированная 1999 годом, – некто Роско Штрелке скоропостижно скончался в собственном доме в возрасте сорока восьми лет. У него остались жена Рамона и двое сыновей: Элвин (23 года) и Лестер (17 лет). Для писательницы, специализирующейся на детективах, пусть даже тех, что снисходительно называют «женскими», фраза «скоропостижно скончался» действует как красная тряпка на быка. Тесс порыскала по сайту «Еженедельника», но больше ничего не нашла. Некоторое время она задумчиво сидела, барабаня пальцами по подлокотнику кресла, – так она обычно делала, когда затруднялась подобрать слово или фразу. Затем просмотрела список газет западного и южного Массачусетса и нашла спрингфилдский «Республиканец». Стоило ввести имя мужа Рамоны Норвилл, как на экране высветился заголовок: «БИЗНЕСМЕН ИЗ ЧИКОПИ ПОКОНЧИЛ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ». Штрелке обнаружили в гараже повесившимся на балке. Предсмертную записку он не оставил, высказываний Рамоны в статье не приводилось, однако имелись показания соседа – дескать, Штрелке был подавлен из-за «проблем со старшим сыном». – Интересно, какие проблемы приключились у Эла, что ты так расстроился? – спросила Тесс у экрана. – Может, дело касалось девушки? Нападение? Сексуальное насилие? Или что похуже? Если ты поэтому повесился, значит, дерьмовый из тебя папаша. – А может, Роско помогли, – предположил Фритци. – Например, Рамона. Крупная, сильная женщина. Ты же ее видела. Снова прозвучал голос, не похожий на те, которыми Тесс обычно разговаривала сама с собой. Она удивленно взглянула на Фритци. Тот посмотрел на нее в ответ, словно спрашивая: Кто, я? Сердце подсказывало Тесс взять револьвер и отправиться на Лейсмейкер-лейн. А разум советовал перестать играть в детектива и вызвать полицию. Пусть разбираются. Именно так и поступила бы Прежняя Тесс, но ее больше нет. Она безмерно далека от нынешней, Новой Тесс – как дальняя родственница, которой раз в год посылают открытку на Рождество. Поскольку Тесс так ничего и не решила – к тому же у нее по-прежнему все болело, – она отправилась в постель и уснула, а через четыре часа проснулась с такой ломотой в теле, что едва смогла встать. Она приняла две таблетки тайленола, дождалась, пока они подействуют, а потом отправилась в видеопрокат «Блокбастер». В сумочке лежала «соковыжималка». Тесс решила брать с собой револьвер, когда ездит одна. Едва успев в «Блокбастер» до закрытия, она попросила фильм «Храбрая» с Джоди Фостер. Продавец (лет восемнадцати от роду, с зелеными волосами и булавкой в ухе) со снисходительной улыбкой уточнил, что фильм на самом деле называется «Отважная». Мистер Ретро-Панк также сообщил, что за пятьдесят центов можно приобрести попкорн для микроволновки. Тесс хотела отказаться, но в последний момент передумала. – А почему бы и нет? – сказала она мистеру Ретро-Панку. – Один раз живем. Тот удивленно взглянул на нее, потом улыбнулся и согласился, что жизнь действительно всего одна. Дома Тесс разогрела попкорн, вставила диск в проигрыватель и плюхнулась на диван, подложив подушку под поясницу, чтобы царапина меньше болела. Вместе с Фритци они принялись смотреть, как Джоди Фостер гоняется за злодеями (точнее, мразями; как там говорит Клинт Иствуд: Везет мне сегодня, мразь?), убившими ее жениха. По пути Фостер с помощью пистолета разбиралась и с другими мразями. «Отважная» оказалась из «тех самых» фильмов, но Тесс получила удовольствие. А еще ей пришло в голову, что за эти годы она многое пропустила, – например, вот такие незамысловатые фильмы с примитивным, но неподдельным катарсисом. Когда кино закончилось, она повернулась к Фритци и сказала: «Вот бы Ричард Уидмарк повстречал Джоди Фостер, а не бабушку в кресле-каталке». Фритци был с ней полностью согласен. 30 Вечером, лежа в постели с котом и слушая, как бушует октябрьский ветер, Тесс дала себе обещание: если утром она проснется с тем же чувством, что и сейчас, то поедет к Рамоне Норвилл, а после Рамоны – в зависимости от того, как пойдет на Лейсмейкер-лейн, – нанесет визит Элвину Штрелке по прозвищу Большой Водила. Весьма вероятно, за ночь к ней вернется разум, и она вызовет полицию. Но уже не анонимно – за свои слова придется отвечать. За прошедшие сорок часов она бог знает сколько раз принимала душ, так что доказать факт изнасилования будет непросто, но то, что на нее напали, не только на лице – на всем теле написано. А еще женщины в трубе… Хочешь не хочешь, а придется встать на их защиту. Завтра все эти мысли об отмщении покажутся полной ерундой, как бред во время сильной лихорадки. Однако, проснувшись воскресным утром, Тесс по-прежнему была преисполнена решимости. Взглянув на револьвер, лежащий на тумбочке, она подумала: Я хочу им воспользоваться. Я должна справиться с этим сама. Учитывая, через что мне пришлось пройти, я заслуживаю того, чтобы сделать все самостоятельно. – Только надо все тщательно продумать, чтобы не попасться, – сказала она Фритци. Тот потягивался, готовясь к очередному тяжелому дню, полному изнурительных обязанностей – есть и спать. Приняв душ, Тесс оделась, взяла желтый блокнот и устроилась с ним на лежаке во дворе. Минут пятнадцать она молча созерцала газон, изредка прихлебывая остывающий чай. Наконец на первой странице появилась запись: «НЕ ДАТЬ СЕБЯ ПОЙМАТЬ». Тесс встряхнулась, прочла ее еще раз и принялась делать заметки. Работая над книгой, она всегда начинала медленно, но постепенно набирала скорость. 31 К десяти утра Тесс зверски проголодалась. Она приготовила обильный завтрак и съела все до крошки. Потом вернула «Отважную» в «Блокбастер» и попросила «Поцелуй смерти». Его не оказалось, но через десять минут поисков Тесс выбрала похожий фильм под названием «Последний дом слева». Она привезла его домой и внимательно посмотрела. По сюжету, несколько человек изнасиловали юную девушку и бросили умирать. Это было настолько похоже на историю Тесс, что она громко разрыдалась, напугав Фритци. Однако ей удалось взять себя в руки, и наградой стал счастливый финал: родители девушки прикончили насильников. Тесс положила диск в коробку и оставила на столике в прихожей, вознамерившись вернуть завтра, – если доживет. Умирать она не собиралась, но разве можно сказать наверняка: на извилистой тропе жизни слишком много крутых поворотов. Тесс убедилась в этом на собственной шкуре. Чтобы убить время – дневные часы текли на удивление медленно, – она вышла в Интернет, надеясь выяснить, были ли у Эла Штрелке проблемы при жизни отца. И ничего не нашла. Может, сосед оказался тем еще говнюком (с соседями такое не редкость), но есть и другое объяснение: неприятности могли возникнуть, еще когда Штрелке был несовершеннолетним. В подобных случаях имена фигурантов не разглашаются, а судебные документы (если дело дошло до суда) не публикуются. – Возможно, с тех пор он стал еще хуже, – сказала она Фритци. – Такие парни лучше не становятся, – согласился тот (странно, обычно это Том со всем соглашался, а Фритци играл роль адвоката дьявола). – Значит, через несколько лет произошло что-то более страшное. И мамаша помогла замять дело… – Не забывай про младшего брата, Лестера, – сказал Фритци. – Он тоже мог быть замешан. – Давай не будем впутывать дополнительных персонажей, Фритц. Все, что я знаю, – меня изнасиловал некий Гребаный Эл по прозвищу Большой Водила, а его мать была пособницей. Мне этого достаточно. – Может, Рамона его тетка, – настаивал Фритци.