Страна радости
Часть 12 из 42 Информация о книге
* * *
Лучший газетный заголовок всех времен гласит: «ЧЕЛОВЕК КУСАЕТ СОБАКУ». «Стар-ньюс» дотянуться до идеала не смогла, но все-таки не ударила в грязь лицом: «СОБАКА СПАСАЕТ ДЕВОЧКУ В ПАРКЕ РАЗВЛЕЧЕНИЙ».
Знаете, какое мстительное желание возникло у меня первым? Вырезать статью и отослать Уэнди Киган. Скорее всего я бы так и сделал, если бы на фотоснимке Эрин не напоминал утонувшую ондатру. Зато я отослал его отцу, который позвонил, чтобы сказать, как он мною гордится. По дрожи в голосе я понял, что он чуть не плачет.
– Благодаря Господу ты оказался в нужном месте в нужное время, Дев, – сказал он.
Может, благодаря Господу. Может, благодаря Роззи Голд или Мадам Фортуне. Может, оба приложили руку.
На следующий день меня вызвали в кабинет мистера Истербрука, обшитую сосновыми панелями комнату, стены которой украшали старые ярмарочные плакаты и фотографии. Особенно меня привлекла фотография мужчины в соломенной шляпе, с щегольскими усиками, который стоял рядом с аттракционом «Проверь свою силу». Закатав рукава белой рубашки, он опирался на молот, как на трость: круче не бывает. На вершине столба, рядом с колоколом, крепилась табличка с надписью: «ПОЦЕЛУЙТЕ ЕГО, ДАМЫ, ОН НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА».
– Это вы? – спросил я.
– Действительно, я, хотя и вел это глупое шоу лишь один сезон. Обманывать людей не по мне. Я люблю честную игру. Присядь, Джонси. Хочешь колу или что-нибудь?
– Нет, сэр. Спасибо. – По правде сказать, в желудке у меня плескался утренний молочный коктейль.
– Буду с тобой предельно откровенен. Вчера ты устроил этому шоу рекламу на добрые двадцать тысяч долларов, а я все равно не могу выписать тебе премию. Если бы ты знал… но это не важно. – Он наклонился вперед. – Что я могу, так это выполнить твою просьбу. Если она у тебя появится. Сделаю все, что в моих силах. Согласен?
– Конечно.
– Хорошо. Надеюсь, ты не против еще раз появиться с этой маленькой девочкой в образе Хоуи? Ее родители хотят поблагодарить тебя лично, но появление перед публикой – отличная реклама для «Страны радости». Решать, разумеется, тебе.
– Когда?
– В субботу, после полуденного парада. Мы поставим платформу на пересечении авеню Радости и Собачьего проспекта. Пригласим прессу.
– Здорово, – ответил я. Должен признать, идея вновь появиться в газетах мне нравилась. Для моего эго и самоуважения это лето выдалось трудным, и я приветствовал все, что их повышало.
Он поднялся, как обычно, осторожно, словно стеклянный, протянул мне руку.
– Еще раз благодарю тебя. От имени маленькой девочки, и за «Страну радости» тоже. Бухгалтеры, которые управляют моей чертовой жизнью, будут прыгать от счастья.
* * *
Когда я вышел из административного здания, которое вместе с несколькими другими располагалось, по нашей терминологии, на задворках, меня уже ждала вся команда. Явился даже Папаня Аллен. Эрин в зеленом – цвет успеха – наряде Голливудской девушки выступила вперед со сверкающим металлическим «лавровым» венком, материалом для которого послужили банки от кэмпбелловского супа. Опустилась на одно колено.
– Тебе, мой герой.
Я думал, что достаточно загорел, чтобы никто не заметил прилившей к щекам крови, но ошибся.
– Господи, встань.
– Спаситель маленьких девочек, – поддержал почин Том Кеннеди. – И нашего места работы, которое не закроется из-за поданных исков.
Эрин вскочила, надела нелепый «суповой» венок мне на голову, а потом крепко обняла меня и расцеловала под радостные вопли команды «Бигль».
– Ладно, – подал голос Папаня, когда восторги смолкли. – Мы все согласны, что ты рыцарь в сверкающих доспехах, Джонси. Но ты не первый, кто спасает жизнь лоха на мидвее. Теперь мы все можем вернуться к работе!
Мне это понравилось. Было приятно ощущать себя знаменитостью, и я уловил послание, заложенное в жестяной «лавровый» венок: не зазнавайся и не теряй головы.
* * *
В ту субботу на платформу, сооруженную на нашем мидвее, я поднялся, одетый в шкуру. С радостью поднял Холли, и она сияла от счастья, очутившись на руках у Хоуи. Я думаю, фотографы и операторы отсняли девять миль пленки, пока она говорила, как любит песика, который ее спас, и снова и снова целовала его перед объективами.
Эрин какое-то время стояла в первом ряду со своей камерой, но репортеры отделов новостей – все мужчины и более габаритные – постепенно оттеснили ее на менее выигрышную позицию, да только ради чего? Эрин уже сфотографировала меня с откинутой головой Хоуи. В этот раз я снимать голову не собирался, хотя точно знал, что ни Фред, ни Лейн, ни мистер Истербрук не стали бы меня за это журить. Я не хотел этого делать, чтобы не нарушать заведенную в парке традицию: Хоуи никогда не снимал шкуру на публике. Поступить так – все равно что пригласить на пикник Зубную фею. Я сделал это однажды, когда Холли Стэнсфилд задыхалась, но тогда сложились исключительные обстоятельства. Нарушать правила сознательно я не желал. А значит, мог отнести себя к карни (но, разумеется, не к карни-от-карни).
Позже, уже в обычной одежде, я встретился с Холли и ее родителями в Центре обслуживания посетителей. В узком кругу. Я увидел, что мама беременна, хотя ее еще ждали три или четыре месяца диеты из соленых огурчиков и мороженого. Она обняла меня и снова немного поплакала. Холли эта наша встреча не впечатлила. Она сидела на одном из пластиковых стульев, болтала ногами и проглядывала старые номера «Времени кино», произнося имена кинозвезд голосом придворного пажа, объявляющего о прибытии приглашенной коронованной особы. Я похлопывал маму по спине и говорил: да ладно, ладно. Папа не плакал, но слезы стояли у него в глазах, когда он подошел и протянул мне чек на пятьсот долларов, выписанный на мое имя. Когда я спросил, чем он зарабатывает на жизнь, он ответил, что у него собственная строительная фирма, которой чуть больше года. Пока она маленькая, но, по его словам, уверенно встает на ноги. Я принял во внимание этот факт, а также наличие одного ребенка и ожидаемое появление второго, и порвал чек. Сказал ему, что не могу брать деньги за то, что является частью моей работы.
Не забывайте, тогда мне был только двадцать один год.
* * *
Для летних работников «Страны радости» обычных суббот и воскресений не существовало. Мы получали полтора выходных каждые девять дней, а это означало, что выпадали они на разные дни недели. При выборе выходного наши желания учитывались, так что Том, Эрин и я практически всегда отдыхали вместе. По этой причине в первую среду августа мы оказались у костра на берегу, ужиная тем, что может переварить только молодой организм: пивом, бургерами, картофельными чипсами с ароматом барбекю и капустным салатом. На десерт мы съели сандвичи из крекеров и маршмэллоу, которые Эрин поджарила на огне, воспользовавшись грилем, одолженным в заведении «Мороженое и вафли пирата Пита». Пошло хорошо.
Мы видели и другие костры – от маленьких, вроде нашего, до огромных, – цепочка которых уходила к сверкающим огням «Страны радости». Они напоминали красивое горящее ожерелье. Такие костры скорее всего запрещены в двадцать первом столетии, когда власти постоянно принимают законы, отнимающие у нас крупицы красоты, создаваемые простыми людьми. Я не знаю, почему так должно быть, но что есть, то есть.
Пока мы ели, я рассказал им о предсказании Мадам Фортуны насчет моих встреч с мальчиком с собакой и маленькой девочкой в красной шапочке с куклой в руках. Закончил словами:
– Одна встреча уже произошла, ждем вторую.
– Вау! – воскликнула Эрин. – Может, она действительно экстрасенс. Мне многие это говорили, но я, если по правде…
– И кто говорил? – спросил Том.
– Ну… Дотти Лассен из костюмерной, это раз. Тина Экерли, это два. Ты знаешь, библиотекарша, в спальню которой Дев прокрадывается по ночам.
Я показал ей средний палец. Она рассмеялась.
– Двое – это не многие, – отметил Том голосом занудного профессора.
– С Лейном Харди будет трое, – вставил я. – Он говорит, что иногда ее слова сшибают людей с ног. – И ради полной объективности счел необходимым добавить: – Разумеется, он также сказал, что девяносто процентов ее предсказаний – полная туфта.
– Вероятно, ближе к девяноста пяти процентам, – уточнил занудный профессор. – Предсказания Фортуны – обман, дети мои. Выражаясь Языком, надувашка. Возьмите, к примеру, ту красную шапочку. В «Стране радости» песболки продают только трех цветов: красные, синие и желтые. Красный – самый популярный. С куклой та же история. Сколько маленьких детей берут с собой в парк развлечений какую-нибудь игрушку? Место это незнакомое, а любимая игрушка всегда успокоит. Если бы она не подавилась хот-догом прямо перед тобой, если бы просто обняла старину Хоуи и прошла дальше, ты бы увидел какую-нибудь другую маленькую девочку в красной песболке и с куклой и подумал: Ага! Мадам Фортуна действительно видит будущее. Я должен позолотить ей ручку, и тогда она скажет мне что-то еще.
– Ты такой циник. – Эрин ткнула его локтем. – Роззи Голд никогда не берет денег со своих.
– Она не просила денег, – подтвердил я, но подумал, что Том рассуждал очень здраво. Действительно, она узнала (или вроде бы узнала), что темноволосая девушка была в моем прошлом, а не в будущем, но это могло быть догадкой, основанной на теории вероятности… или на выражении моего лица, когда я задавал этот вопрос.
– Разумеется, нет. – Том взял еще один сандвич. – Она просто тренировалась на тебе. Чтобы держать форму. Готов спорить, она много чего наговорила и другим новичкам.
– В том числе и тебе? – спросил я.
– Мне… нет. Но это ничего не меняет.
Я посмотрел на Эрин, которая покачала головой.
– Она также думает, что в «Доме ужасов» обитает призрак, – добавил я.
– Я тоже об этом слышала, – вставила Эрин. – Девушки, которую здесь убили.
– Ерунда! – воскликнул Том. – Сейчас вы мне скажете, что это сделал безумный Крюк[17], который до сих пор прячется за Кричащим черепом!
– Но убийство было на самом деле, – возразил я. – Девушку звали Линда Грей. Она родилась и жила во Флоренс, Южная Каролина. Их вместе с парнем, который ее убил, сфотографировали в тире и в очереди к «Чашкам-вертушкам». Никакого Крюка, но на руке у него была татуировка. Голова то ли орла, то ли ястреба.
Это заставило Тома замолчать, во всяком случае, на какое-то время.
– Лейн Харди сказал: Роз только думает, что в «Доме ужасов» обитает призрак, поскольку не заходила внутрь, чтобы выяснить наверняка. Она даже близко к нему не подходит без крайней на то необходимости. Лейн считает это забавным, потому что, по его словам, там действительно обитает призрак.
Эрин широко раскрыла глаза и придвинулась к костру, отчасти работая на публику, а еще ради того, чтобы Том ее обнял.
– Он видел?..
– Не знаю. Он предложил побеседовать с миссис Шоплоу, и она рассказала мне всю историю. – Я поделился с ними. Хорошая история, чтобы рассказывать звездной ночью под шум прибоя возле угасающего костра. Даже Тома проняло.
– Она утверждает, что сама видела Линду Грей? – спросил он, когда я наконец закончил. – Ла Шоплоу?
Я мысленно прокрутил в голове все, что услышал от нее в тот день, когда арендовал комнату на втором этаже.
– Я не думаю, что видела. Иначе она бы сказала.
Он кивнул, удовлетворенный.
– Идеальный пример того, как все устроено. Все знают кого-то, кто видел НЛО, и все знают кого-то, кто видел призрака. Сведения, полученные из вторых рук, судом к рассмотрению не принимаются. Лично я – Фома неверующий. Уловили? Том Кеннеди, Фома неверующий.
Эрин резче ткнула его локтем.
– Мы это уже поняли. – Она задумчиво смотрела в костер. – Знаете что? Две трети лета позади, а я так и не побывала в кричащем аттракционе. Даже не подходила к нему, не сфотографировала ни одного ребенка на входе. Там фотографировать запрещено. Из-за того, как сказала нам Бренда Рафферти, что многие парочки приходят туда для этого дела. – Она повернулась ко мне. – Чего ты лыбишься?
– Ничего. – Я вспомнил, как ныне покойный муж Ла Шоплоу проходил по «Дому ужасов» после Последнего петуха и поднимал выброшенные за борт трусики.
– А кто-нибудь из вас туда заглядывал?