— Подожди-ка, Урсула, — сказала Микаэла своей спутнице по коксопутешествию и направила Короллу на мотоцикл. Она ехала со скоростью менее десяти миль в час, когда ударила по нему, но все закончилось удовлетворившем её столкновением. Парень-байкер сидел за столиком у окна, с горой еды на подносе, сложенной перед ним. Он оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Микаэла отъезжает от его железной лошадки, которая теперь выглядела как мертвый пони. Она могла видеть, как его губы двигаются, когда он бежал за дверь, с покрытым секретным соусом Биг Маком в одной руке и молочным коктейлем в другой, Tec-9 подпрыгивал у него на спине. Микаэла не могла разобрать, что он говорил, но она сомневалась, что это Шалом.[199] Она весело помахала ему рукой, вернулась на служебную полосу и разогнала Тойоту Урсулы до шестидесяти. Три минуты спустя, она вернулась на трассу, дико смеясь, зная, что эйфория не будет длиться долго, и, желая принять еще одну дозу, чтобы продлить удовольствие. 5 Королла Урсулы была оснащена спутниковым радио, и после того, как некоторое время она побегала по кнопкам, Микаэла нашла Америка Ньюс. Новости были не такими уж потрясающими. Имелись неподтвержденные сообщения об «инциденте» с участием жены вице-президента, в результате которого спецслужбы были вызваны к Номеру Первому в его резиденцию. Борцы за права животных, освободили обитателей Национального зоопарка; несколько свидетелей видели, как лев, пожирал то, что выглядело как человеческие останки на Катедрал-авеню. Ультраправые консерваторы по радио говорили о том, что вирус Авроры является доказательством того, что Бог был зол на феминизм. Папа попросил всех молиться за получение сигнала свыше. Национальная ассоциация отменила воскресный матч интерлиги с участием Ориолс. Микаэла не могла этого понять, ведь вроде все игроки (да и судьи тоже) были мужчины, не так ли? На пассажирском сиденье, ватный шарик, покрывающий существо, которое когда-то было Урсулой Уитмен-Дэвис, подстраивался под ритм изгибов федеральной трассы, слегка дрожа на ровных участках, и подпрыгивая, когда шины попадали в небольшие выбоины. Это был отчасти самый лучший, а отчасти самый худший попутчик в мире. Когда-то Микаэла уже встречала девушку, подсевшую на метамфетамин, которая верила, что если спокойно сосредоточиться и искренне поверить, то ты мог бы превратиться в солнечный луч. Эта милая, искренняя девушка сейчас, вероятно, спала, покрытая белой паутиной. Микаэла подумала о собственном покойном отце: старом добром папочке, который сидел ночью рядом с кроватью, когда чего-то боялся, — или, по крайней мере, это то, о чем рассказывала ей мать. Микаэле было три года, когда он умер. Она не могла вспомнить его как живого человека. Микаэла, несмотря на работу над носом, несмотря на чужую фамилию, была настоящим репортером. Она могла анализировать факты, и одним из фактов об Арчи Коутсе, который она знала очень хорошо, было то, что он был помещен в гроб и зарыт в землю кладбища Тенистые Холмы в городе Дулинг, и с тех пор находился там. Он не стал лучом света. Она не позволяла себе фантазировать, что скоро встретится с отцом в какой-нибудь загробной жизни. Все было очень просто: конец света и задушившая пуделя женщина, облаченная в кокон, покачивалась рядом с Микаэлой и все, чего она хотела, это провести несколько часов с мамой перед сном, который заберет их обоих. В Моргантауне ей пришлось заправить бак Короллы. Это было полное обслуживание. Молодой парень, который закачал бензин, извинился, кассы, принимавшие кредитные карты, были отключены. Микаэла заплатила ему из пачки банкнот, которую нашла в сумочке Урсулы. Парень был блондином, с короткой стрижкой, в белой футболке и синих джинсах. Ей не слишком часто нравились мужчины, но внешний вид этого худого викинга пришелся ей по душе. — Спасибо, — сказала она. — Как вы здесь? — О-о, — сказал он, — не беспокойтесь обо мне, леди. Не беспокойтесь обо мне. Вы умеете этим пользоваться? Она последовала за наклоном подбородка к сумочке Урсулы, которая покоилась на бедре женщины в коконе. Рукоятка револьвера выступала из её распахнутого рта. Как оказалось, эта мисс Уитман-Дэвис была знатоком стрелкового оружия, а не только собак. — Не совсем, — призналась она. — Подруга знала, что мне предстоит дальняя поездка и одолжила его мне. Он одарил её суровым взглядом — Безопасность превыше всего. Убедитесь, что курок не на взводе, если перед вами нет опасности. Направьте его на середину тела Мистера Проблемы — центр масс — и спускайте курок. Не отпускайте и берегите грудь, так как будет отдача. Вы сможете это запомнить? — Да, — сказала Микаэла. — Центр масс. Не отпускать и беречь грудь. Понятно. Благодарю. И поехала. Она услышала голос Викинга: — Эй, а я вас часом не видел по телевизору? Около часа ночи пятницы она наконец-то приехала на окраину Дулинга. Дым от лесного пожара катился через Западную Лавин, когда она в темноте вела Короллу в сторону длинного, низкого контура тюрьмы. Микаэла закрыла рот, чтобы не вдохнуть пепел. У ворот она вышла из машины и нажала красную кнопку вызова. 6 Мора Данбартон сидела в своей камере Крыла В с тем, что осталось от Кейли, не мертвой, но мертвой для этого мира. Ей снились сны внутри этого саванна? Мора сидела с рукой, лежащей на груди Кейли, чувствуя нежный подъем и падение дыхания и наблюдая, как волокнистое белое покрытие сначала надувается, а затем втягивается назад, с каждым вдохом подчеркивая открытый рот Кейли. Дважды Мора вставляла ногти в этот плотный и слегка липкий материал, почти разрывая его, чтобы высвободить Кейли. Оба раза она вспоминала о том, что было в теленовостях, и убирала руки. В закрытом обществе, таком, как Дулингское исправительное учреждение, слухи и простуда распространяются очень быстро. Но то, что произошло час назад в Крыле А, слухом не было. Энджела Фицрой была заперта в клетку, с глазами, распухшими от Мэйса. Неся какой-то бред о том, что новая женщина — ведьма. Это Море казалось вполне возможным, особенно после того, как Клаудия Стефенсон прошла по коридору Крыла В, с синяками на шее и глубокими царапинами на плечах, рассказывая всем кому не лень, как Ри чуть не убила ее, и, пересказывая все то, что она видела и слышала до этого. Клаудия утверждала, что новая женщина знала имена Жанетт и Энджелы, но это было самое малое. Она также знала — знала! — что Энджела убила, по крайней мере, пятерых мужчин и новорожденного ребенка. — Женщину зовут Эви, как Еву в Эдемском саду, — сказала Клаудия. — Подумайте об этом! Тогда Ри попыталась убить меня, и я держу пари, ведьма знала, что это произойдет, точно так же, как она знала имена других, и про ребенка Энджелы. Клаудия не была тем, кого кто-то назовет надежным свидетелем, но в её рассуждениях действительно был смысл. Только ведьма могла знать такие вещи. Две истории собрались вместе в голове Моры и объединились там, помогая ей окончательно убедиться. Одна была о прекрасной принцессе, которая была проклята злой ведьмой, и впала в глубокий сон, когда уколола палец о веретено. (Мора не до конца представляла себе, что такое веретено, но оно должно было быть острым). Спустя бесчисленные годы поцелуй пробудил принцессу ото сна. Другой была история о Гензеле и Гретель. Захваченные ведьмой, они сохранили голову на плечах и сбежали после того, как сожгли ведьму живьем в ее собственной печи. Истории были всего лишь сказками, но такими, которые сохранились на протяжении сотен лет, и значит, должны были содержать самородки истины. Из них можно сделать следующие выводы: заклинания могут быть сняты; ведьмы могут быть уничтожены. Убийство женщины-ведьмы из Крыла А, возможно, не разбудит Кейли и всех остальных женщин в мире. С другой стороны, возможно, и разбудит. Очень даже возможно. Даже если это и не так, женщина по имени Эви должна иметь какое-то отношение к этой чуме. Почему же еще она могла засыпать и нормально просыпаться? Откуда же еще она могла знать то, что знать не могла? Мора находилась в тюрьме несколько последних десятилетий. Она много читала и даже пыталась вникнуть в Библию. На то время казалось, что это была довольно бесполезная пачка бумаги: мужчины создавали законы, а женщины продолжали род, но она вспомнила убедительные строки: Ворожеи не оставляй в живых.[200] В голове Моры сложился план. Ей нужно всего лишь немного удачи, чтобы его выполнить. Но с половиной охранников в самоволке, все обычные тюремные расклады летели к чертям собачьим, хотя это могло быть к лучшему. Энджела Фицрой не смогла этого сделать, потому что вся ярость Энджелы была на поверхности. Вот почему она сейчас была заперта в камере. Ярость же Моры была глубоко скрытым огнем, её светящиеся угли были замаскированы пеплом. Вот почему она была на короткой ноге с тюремным начальством. — Я вернусь, дорогая, — сказала она, погладив плечо Кейли. — То есть, если она не убьет меня. Если она настоящая ведьма, то она, вероятно, это сделает. Мора подняла матрас и нащупала небольшой разрыв. Она засунула в него руку и извлекла на свет зубную щетку. Толстая пластиковая ручка была остро заточена. Она засунула заточку в маленький кармашек в эластичном поясе брюк, одела свою мешковатую куртку и покинула камеру. Почти выйдя в коридор Крыла В, она развернулась назад и поцеловала свою безликую сокамерницу. 7 — Заключенная, что ты здесь делаешь? Это был Лоуренс Хикс, стоявший в дверях небольшой, но удивительно хорошо укомплектованной библиотеки Дулинга. Обычно он носил костюм-тройку и один из его темных галстуков, но сегодня ни пиджака, ни жилетки не было, а галстук был стянут вниз так, что его конец летал по подолу его рубашки, как стрела, указывающая на его, без сомнения, сморщенные причиндалы. — Здравствуйте, мистер Хикс, — сказала Мора, продолжая загружать книги и брошюры на библиотечную тележку. Она улыбнулась ему, её единственный золотой зуб, сверкал в свете люминесцентных ламп. — Я собралась в книжный поход. — Не поздновато ли для этого, заключенная? — Я так не думаю, сэр. Мне кажется, что сегодня вечером свет вряд ли вырубят. Она говорила уважительно, при этом продолжая улыбаться. Что и требовалось; ты улыбался и выглядел безобидным. Это просто старая, серая Мора Данбартон, сломленная годами тюремной рутины и счастливая лизать обувь любого, чья обувь нуждалась в лизании. Какой бы гарпией, одержимой убийствами она не была, бесы из неё давно уже были изгнаны. Это был то, чему Энджела Фицрой никогда не сможет научиться. Вы должны были держать ваш порох сухим на случай, если хотели когда-нибудь им воспользоваться. Он подошел, чтобы осмотреть ее корзину, и она почувствовала к нему почти что жалость, — лицо бледное, покрытые редкой бородой щеки обвисли, как тесто, то немногое, что осталось от его волос спуталось — но если бы он попытался остановить ее, она засунула бы ему заточку прямо в жирное брюхо. Она должна была спасти Кейли, если была хоть минимальная возможность. Спящая красавица была спасена поцелуем; Мора может спасти свою девушку заточкой. Не вставай на моем пути, Хикси, подумала она. Если не хочешь дырку в печени. Уж я-то знаю, где она. Хикс рассмотрел книги Моры, взятые с полок: Питер Страуб, Клайв Баркер, Джо Хилл. — Это же все страшилки! — Воскликнул Хикс. — Мы позволяем заключенным читать эту хрень? — Это и любовная литература — все, что они читают, сэр, — сказала ему Мора, не добавив, Ты бы это знал, если бы был в курсе, как работает это место, хорек. Она освежила улыбку. — Я думаю, если что и может удержать дам бодрствующими сегодня вечером, так это ужасы. К тому же, ничего из этого не реально, все эти вампиры, оборотни и так далее. Все это просто сказки. Мгновение он, казалось, колебался, может быть, желая сказать ей, чтобы она возвращалась в камеру. Мора протянула руки за спину, как будто там что-то чешется. Потом он надул щеки, выдыхая воздух. — Давай, делай. По крайней мере, хоть ты не заснешь. На этот раз ее улыбка была искренней. — Не волнуйтесь за меня, мистер Хикс. Я страдаю бессонницей. 8 Микаэла перестала нажимать на кнопку и теперь просто давила на нее. Свет вспыхнул за застекленным главным входом тюрьмы, и осветил машины, припаркованные перед ним; кто-то там проснулся. — Что там случилось? — Ответивший мужской голос был определенно уставшим; это был голос человека с легкой щетиной.[201] — Это офицер Куигли. Да отпусти ты эту чертову кнопку. — Меня зовут Микаэла Морган. — Через секунду она вспомнила, что ее телевизионное имя здесь ничего не значит. — И? — По голосу, человек явно не был впечатлен. — Когда-то меня звали Микаэла Коутс. Моя мама — начальник этой тюрьмы. Я хочу видеть ее, пожалуйста. — Гм… Тишина, ничего кроме слабого гудения на линии. Она расправила плечи, ее терпение иссякло. Она нажала на кнопку вызова так сильно, как могла. — Я также хочу, чтобы вы знали, что я работаю на Америка Ньюс. Мне нужно сделать какое-нибудь разоблачение, или я просто могу поговорить с матерью? — Мне жаль, мисс Коутс. Она заснула. Теперь настал черед Микаэлы замолчать. Она опоздала. Она уперлась в сетчатое ограждение. Свет фар Короллы отражался от главных ворот, и слепил ее отекшие глаза. — Простите, — произнес голос. — Она была хорошим боссом. — Что же мне теперь делать? — Спросила Микаэла. Она не нажала на кнопку, поэтому вопрос был направлен только в ночь и дым, исходящий из леса. Офицер Куигли произнес по интеркому, как будто услышал её: — Идите в город, почему нет? Снимите комнату. Или… я слышал, что в Скрипучем Колесе сегодня бесплатная выпивка, и они не закроются, пока не встанет солнце или не закончится пиво.