— Я знаю. Миссис Рэнсом мне рассказала — сказал Джаред. — Будь осторожна. Она пошла, ведя Молли за руку, а затем вернулась назад. — Если она не захочет тебе продавать, скажи ей, что тебя послал Эрик Бласс. Это может помочь. Должно быть, она увидела боль в его глазах, потому что едва заметно вздрогнула перед рекламным щитом в передней части магазина, пригнувшись над испуганной девочкой. 6 На полпути длинной продуктовой секции стоял мужчина и курил сигарету. Он был одет в белые брюки и белую рабочую куртку с бейджиком на красной ленточке менеджер продуктового отдела, прикрепленным на левой груди. На его лице застыло выражение полного умиротворения, когда он смотрел на то столпотворение, которое охватило его магазин. Он увидел, как к нему подходит Джаред, кивнул ему и сказал так, будто они возобновили прерванный разговор: — Это дерьмо успокоится после того, как все женщины уснут. От них все проблемы. Ты смотришь на человека, который точно знает. Я трижды проигравший в брачных войнах. И не просто проигравший. А, всякий раз, раздавленный и уничтоженный. Словно брак — это Виксбург, а я — Конфедерация.[164] — Я ищу… — Норму, скорее всего, — сказал менеджер. — Она здесь? — Нет. Отвалила полчаса назад, после того, как продала свой последний товар. За исключением тех вещей, которые она оставила для себя, я полагаю. Но у меня есть свежая черника. Добавь её в кашу, это тебя взбодрит — Спасибо, вынужден отказаться, — сказал Джеред. — Есть и хорошая сторона, — сказал менеджер. — Моим алиментам скоро конец. Юг снова поднимается. Они нас убили, но не побили. — Что? — Просто убили, но не побили.[165] «Я принесу вам кусок пальто Линкольна, полковник». — Это Фолкнер. В ниши дни в школе детей ничему не учат? Джаред пробрался к передней части магазина, избегая толпы около касс. Несколько касс находились без присмотра, и покупатели спешили через них с загруженными тележками. На улице мужчина в клетчатой рубашке сидел на скамейке в ожидании автобуса с корзинкой на коленях. Она была загружена банками с Максвелл Хаус.[166] Он поймал взгляд Джареда. — Моя жена спит, — заявил он, — но я уверен, что она скоро проснется. — Надеюсь, что так и будет, — сказал Джаред и перешел на бег. Мэри сидела на пассажирском сиденье Датсуна с Молли на коленях. Она встряхнула девушку, когда Джаред сел за руль и произнесла слишком уж громким голосом. — Вот он, вот он, это наш приятель Джаред! — Привет, Джаред, — сказала Молли хриплым, слезливым голосом. — Молли становилась все более сонной, — сказала Мэри тем же слишком громким, слишком веселым голосом. — Но теперь она проснулась. Ооооочень сонной! Мы оба, не так ли, Моллс? Расскажи еще об Оливии, почему бы тебе этого не сделать? Маленькая девочка слезла с колен Мэри и перелезла на заднее сиденье. — Не хочу. — Что там у тебя? — Голос Мэри был низким. Низким и напряженным. — Что там у те… Джаред завел машину. — Она ушла. Много людей там уже побывало. Тебе не повезло. Миссис Рэнсом тоже. Он быстро покинул стоянку Шопуэлла, легко маневрируя мимо автомобилей, которые пытались встать у него на пути. Он был слишком расстроен, чтобы беспокоиться о своих правах, и потому делал все лучшим образом. — Сейчас мы поедем к бабушке? Я хочу к бабушке. — Сразу после того, как я подброшу Мэри, — сказал Джаред. — Она должна позвонить своему другу Эрику, узнать, как он держится. — Было приятно на секунду ударить по ней, прогнать страх, который бежал через него. Только на секунду. Это была детская хрень. Он ненавидел себя за это и все же ничего не мог с этим поделать. — Что значит «подброшу»? — Спросила Молли, но ей никто не ответил. Когда они добрались до дома Пак, наступили сумерки. Джаред заехал на подъездную дорожку и поставил Датсун миссис Рэнсом на парковку. Мэри смотрела на него, впитывая мрак первой ночи Авроры. — Джер. Я не собираюсь идти с ним на Эркед Файр. Я собираюсь отменить свидание. Он ничего не сказал. Может, она говорила правду, а может — и нет. Все, что он знал, это то, что они с Эриком были настолько близки, что тот назвал ей имя местного наркодилера. — Не будь ребенком, — сказала Мэри. Джаред смотрел прямо перед собой. — Тогда хорошо, — сказала Мэри. — Хорошо, детка. Малышу нужна его сосочка. Пошло все к черту. И ты тоже. — Вы ссоритесь, как мои отец и мать, — сказала Молли, и снова заплакала. — Я хочу, чтобы вы прекратили. Я хочу, чтобы вы снова стали парнем и девушкой. Мэри вылезла из машины, захлопнула дверь и вышла на подъездную дорожку. Она практически добралась до крыльца, когда Джаред осознал, что существует реальная вероятность того, что в следующий раз, когда он ее увидит, она может быть похоронена под белой оболочкой неизвестного происхождения. Он посмотрел на Молли и сказал: — Держи глаза открытыми. Если ты заснешь, я тебе накостыляю. Джаред вылез из машины и побежал за Мэри. Он остановил ее в тот момент, когда она открывала заднюю дверь дома. Она повернулась к нему, удивленная. Облако мотыльков кружило вокруг дверного фонаря, и ее лицо было испещрено сотнями их теней. — Извини, — сказал он. — Мэри, извини меня. Это просто безумие. Я знаю, что моя мать заснула где-то в машине, и я за неё переживаю, и я не смог достать того, что тебе нужно, извини меня. — Хорошо, — сказала она. — Не ложись сегодня спать. Пожалуйста, не надо. — Он прижал ее к себе руками и поцеловал. И чудо чудес — она поцеловала его в ответ, открыла рот, ее дыхание смешалось с его. — Я официально заявляю, что спать не буду, — сказала она, откинув голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо. — Теперь вези Прекрасную Болтушку обратно к ее бабушке. Он начал спускаться по ступенькам, переосмыслил это, вернулся и поцеловал ее снова. — Вау, — сказала Молли, вернувшись к машине. Он услышал в ее голосе, что ее настроение резко улучшилось. — Вы, ребята, в натуре сосались. — Мы просто прощались, разве нет? — Сказал Джаред. Он чувствовал себя ослепленным, незнакомцем в собственном теле. Он все еще чувствовал ее губы и пробовал ее дыхание. — Давай отвезем тебя домой. Последняя точка этой долгой, странной поездки находилась всего в девяти кварталах, и Джаред проехал этот отрезок пути без происшествий, прокатившись по Тремейн-стрит, мимо пустующих домов. Он заехал на подъездную дорожку миссис Рэнсом. Фары осветили фигуру, сидевшую в шезлонге, тело без лица. Джаред ударил по тормозам. Миссис Рэнсом сидела в ярком свете, как мумия. Молли начала кричать и Джаред выключил фары. Он развернул Датсун в обратном направлении и поехал через дорогу к своему дому. После того, как он расстегнул ремень безопасности Молли, Джаред вытащил ребенка из машины и взял её на руки. Она вцепилась в него, и все пришло в норму. Ему было хорошо. — Не волнуйся, — сказал он, поглаживая ее волосы. Они были в катышках, слипшиеся от пота. — Ты остаешься со мной. Мы всю ночь напролет будем смотреть кино. Глава 14 1 Мора Данбартон — когда-то бывшая предметом газетных заголовков, сейчас в основном забытых — сидела на нижней наре в В-11, камере, которую последние четыре года делила с Кейли Роулингз. Дверь камеры была открыта. В Крыле В все двери камер были открыты, и Мора не думала, что сегодня вечером они закроются и будут заблокированы из Будки. Нет, не сегодня. Маленький телевизор на стене был включен и настроен на Америка Ньюс, но Мора выключила звук. Она знала, что происходит; теперь даже самая забитая заключенная в Дулинге знала. БЕСПОРЯДКИ ВНУТРИ СТРАНЫ и за рубежом, бежал заголовок в нижней части экрана. За этим последовал список городов. Большинство из них были американскими, потому что вы, прежде всего, переживали за своих, а потом уже и за более отдаленные места, но Мора также видела Калькутту, Сидней, Москву, Кейптаун, Мехико, Бомбей и Лондон, прежде чем прекратила просмотр. Было забавно, когда ты об этом думал; к чему все эти люди бунтовали? Чего, по их мнению, они могли добиться? Мора задалась вопросом, были бы бунты, если бы это происходило с другой половиной человеческой расы. Она думала, что маловероятно. Голова Кейли, завернутая в белый шлем, который пульсировал внутри и снаружи вместе с ее дыханием, лежала на коленях Моры. Мора держала в руке одну из белых рук-перчаток Кейли, но не пыталась сорвать материал. По общей тюремной связи было объявлено о том, что это может представлять опасность, и в новостных передачах было сделано такое же предупреждение. Хотя материал был слегка липким, и очень плотным, Мора все еще чувствовала пальцы Кейли, похороненные внутри этого материала, как карандаши, заключенные в толстый пенал. Они с Кейли были любовницами с того самого времени, как Кейли, будучи моложе, поселилась в В-11, отбывая свой срок за разбой с применением оружия. Разница в возрасте по боку, они прекрасно ладили. Слегка кокетливое чувство юмора Кейли вписывалось в цинизм Моры. Кей была добродушной, заполняя темные ямы, которые были вкраплены в характер Моры тем, что она видела, и тем, что она сделала. Она была умелой любовницей, её поцелуи были легки, и хотя в эти дни они не часто занимались любовью, когда они это делали, было все еще очень приятно. Когда они лежали с переплетенными вместе ногами, на некоторое время не было тюрьмы, и беспутного внешнего мира не было тоже. Были только они. Кейли также была прекрасной певицей, она выигрывала тюремное шоу талантов три года подряд. В октябре прошлого года в доме не было сухого глаза, когда она закончила петь — a капелла[167] — «В первый раз, когда я увидела твое лицо».[168] Мора предполагала, что теперь всему пришел конец. Люди разговаривали во сне; но мало кто пел во сне. Даже если Кейли надумает спеть, голос будет ну совсем уж приглушенным. А что, если эта хрень была у нее и в горле? И в легких? Возможно, так и было, хотя если бы это было так, как она могла продолжать дышать, было тайной. Мора подняла одно колено, затем другое, вверх и вниз, еще и еще раз, осторожно раскачивая свою возлюбленную. — Почему ты заснула, дорогая? Почему не могла подождать? К этому времени подошли Жанетт и Энджела, толкая перед собой тележку с двумя большими термосами с кофе и двумя большими пластиковыми кувшинами с соком. Мора почувствовала запах их приближения, прежде чем их увидела, потому что чуваки, кофе пахло горечью. Офицер Рэнд Куигли их сопровождал. Море стало интересно, сколько женщин-охранников оставалось в строю. Догадалась, что не много. И мало кто придет на следующую смену. Может и никто. — Кофе, Мора? — Спросила Энджела. — Это тебя сразу же взбодрит. — Нет, — сказала Мора. Вверх и вниз двигались колени. Вверх и вниз. Баю-баюшки-баю, Кейли, не ложись на краю. — Чего ты? Это тебя поддержит. Отвечаю за базар. — Нет, — повторила Мора. — Валите.