10 После выстрела они услышали, как Берт Миллер ревет и плачет, в то время как компаньон оттаскивал его. Клинт взял прибор ночного видения у Уилли Берка, чтобы получше все рассмотреть. На земле лежала желтая фигура, сжимавшая бедро, а другой парень пытался тащить его за под подмышки. — Хорошо. Благодарю. — Клинт передал прибор Веттермору. Уилли Берк очень внимательно разглядывал их обоих: частично с восхищением, а частично с настороженностью. Клинт вошел внутрь. Задняя дверь, которая вела в небольшой спортзал, была подперта кирпичом. Чтобы снизить видимость для тех, кто находился снаружи, они выключили свет по всей тюрьме, оставили только красные аварийные лампы. Те отбрасывали маленькие алые пятна по краям площадки, где заключенные играли в баскетбол. Клинт остановился под корзиной и оперся на обитую войлоком стенку. Его сердце билось в усиленном ритме. Он не боялся, он не был счастлив, но он был здесь и сейчас. Клинт предупредил себя не впадать в эйфорию, признаки которой он испытывал, но приятный зуд в конечностях никуда не делся. Он либо перестал быть самим собой, либо, наоборот, как раз стал самим собой. Он не знал, что именно. Он знал только, что у него был молочный коктейль, и Джиари не сможет его отнять. То, что Джиари заблуждался, не имело значения. Аврора это не вирус, это заклятие, и Эви Блэк не была похожа ни одну женщину — ни одного человека — который когда-либо существовал на Земле. Вы не могли исправить молотком то, что было вне человеческого понимания, а как раз это Фрэнк Джиари, Терри Кумбс и другие люди за пределами тюрьмы предполагали, что могут сделать. Решение вопроса требовало иного подхода. Это было очевидно для Клинта и должно было быть очевидным и для них, потому что они не были глупыми людьми, но почему-то не было, и это означало, что ему придется воспользоваться своим собственным молотком, чтобы им воспрепятствовать. Они же первые начали! Как это по-детски! Но это правда! Цикл этой логики шел по ржавым, визжащим колеям. Клинт несколько раз пробил в обитую войлоком стенку и очень хотел, чтобы под его костяшками была голова какого-то мужчины. Он подумал о пиротерапии: лечении жаром.[366] Какое-то время, это была передовая методика лечения малярии у пациентов, хотя и довольно суровая. Иногда это их спасало, а иногда приканчивало. Была ли Эви пиротерапевтом, и было ли это пиротерапией? Врач она или лекарство, а может быть, и то, и другое? Или приказав Билли Веттермору произвести выстрел в ногу чиновника Берта Миллера, он сам ввел первую дозу? 11 Со стороны спортзала послышались шаги. Энджела покинула заброшенную Будку с набором ключей от камер. Она схватила их в правую руку, при этом самый длинный ключ выступал между костяшками указательного и среднего пальца. Однажды она ткнула в ухо неряшливого старого ковбоя на парковке в Огайо заостренным ключом. Это не убило ковбоя, но ему это очень не понравилось. Энджеле казалось, что это довольно мелкая плата от мужчины — его кошелек, его дешёвенькое кольцо, его лотерейные билетики, и серебряная поясная пряжка — за то, что она позволила ему сохранить свою жизнь. Доктор Норкросс, не останавливаясь, прошел мимо стеклянной стены Будки. Энджела взвесила, а не стоит ли подойти сзади и вонзить ключ в недоверчивого шарлатана. Её нравилась эта идея. К сожалению, она пообещала Эви никого не убивать до рассвета, и Энджела боялась обмануть ведьму. Она дала доктору уйти. Энджела направилась в Крыло С к камере, где жили Мора и Кейли. Безликая форма, которая явно была Морой, маленького роста и крепкая, лежала у наружного края нижней нары, куда кто-то поместил ее после того, как она ушла баиньки в Крыле А. Кейли лежала у стенки. Энджела понятия не имела, что Эви имела в виду, когда сказала, что «их души мертвы», но это взывало к осторожности. Она использовала кончик ключа, чтобы разрезать паутину, которая покрывала лицо Моры. Материал разошелся с характерным фрррр, и на свет появились пухлые красные щеки Моры. Они могли бы послужить образцом для иллюстрации на коробке какого-то «домашнего» бренда, продаваемого в маленьких магазинах — «кукурузного хлеба мамы Моры» или «успокаивающего сиропа Данбартон». Энджела отпрыгнула в коридор, готовая драпануть, если Мора пойдет за ней. Женщина на кровати, медленно села. — Мора? Мора Данбартон моргнула. Она смотрела на Энджелу. Ее глаза полностью превратились в зрачки. Она вытащила из кокона правую руку, затем левую, а затем положила руки на колени. После того, как Мора просидела так пару минут, Энджела снова зашла в камеру. — Я не причиню тебе вреда, но если ты двинешься хотя бы на шаг вперед, Мо-Мо, я убью тебя. Женщина сидела тихо, черные глаза зафиксировались на стене. Энджела использовала ключ, чтобы разрезать паутину, которая покрывала лицо Кейли. Так же быстро, как и прошлый раз, она выбежала из камеры в коридор. Процесс повторился: Кейли выскользнула из кокона, как будто это было платье, глядя вперед немигающими глазами, которые были полностью черными. Две женщины сидели, плечом к плечу, разорванные волокна свисали над их волосами, их подбородками, их шеями. Они выглядели как призраки в каком-то заброшенном доме с привидениями. — С вами, девочки, все в порядке? — Спросила Энджела. Они не ответили. Кажется, они даже не дышали. — Знаете, что вы должны сделать? — Спросила Энджела, сейчас практически не нервничая, больше с любопытством. Они ничего не ответили. Никакого выражения в их черных глазах не появилось. Слабый запах свежевырытой, влажной земли исходил от этих двух женщин. Энджела подумала (она хотела бы, чтобы так не было), Вот так выглядят ожившие мертвецы. — О'кей. Хорошо. — Либо они что-то сделают, либо не сделают. — Я оставляю вас, девочки, наедине. — Она думала добавить что-то обнадеживающее, типа сделайте их, но решила этого не делать. Энджела пошла в мастерскую и воспользовалась ключами, чтобы добраться до инструментов. Она засунула небольшое ручное сверло за пояс, зубило в один носок и отвертку в другой. Затем она легла на спину под стол и наблюдала через темное окно за первым лучом света. Она не чувствовала себя сонной. 12 Волокна вращались и кружились вокруг лица Жанетт, расщепляясь, падая и поднимаясь, хороня под собой ее черты. Клинт опустился на колени рядом с ней, желая подержать за руку, но не решаясь. — Ты была хорошим человеком, — сказал он ей. — Твой сын любил тебя. — Она и есть хороший человек. Ее сын любит ее. Она не умерла, она всего лишь спит. Клинт подошел к решеткам камеры Эви. — Это ты так считаешь, Эви. Она сидела на своей наре. — Ты выглядишь так, словно получил второе дыхание, Клинт. Ее поза — голова склонена, блестящие черные волосы, спадают на щеки — была весьма меланхоличной. — Ты все еще можешь передать меня. Но осталось недолго. — Нет, — сказал он. — Что за голос у того человека, которого ты заставил подстрелить Веттермора! Я слышала его, пока ты шел сюда. В её тоне не было насмешки. Только задумчивость. — Люди не любят, когда в них стреляют. Это больно. Может быть, ты этого не знала. — Здание муниципалитета было разрушено сегодня вечером. Те, кто это сделал, обвинили тебя. Шериф Кумбс отчалил. Фрэнк Джиари приведет свой отряд на рассвете. Тебя что-нибудь удивляет, Клинт? Его ничего не удивляло. — Ты очень хорошо справляешься с тем, что хочешь, Эви. Но я не собираюсь тебя с этим поздравлять. — Теперь подумай о Лиле и других людях в мире за Деревом. Пожалуйста, поверь: там все хорошо. Они строят что-то новое, что-то прекрасное. И там будут мужчины. Лучшие мужчины, воспитанные женщинами с младенчества в обществе женщин, мужчины, которых научат познавать себя и свой мир. Клинт сказал: — Их сущностная природа утвердится со временем. Их злоба. Один поднимет кулак на другого. Поверь мне, Эви. Ты смотришь на человека, который знает. — Да, это так, — согласилась Эви. — Но такая агрессия — это не половой признак, это человеческая природа. Если ты когда-нибудь сомневался в агрессивных способностях женщин, спроси офицера Лэмпли. — Она сейчас где-то спит, — сказал Клинт. Эви улыбнулась, как будто знала больше. — Я не настолько глупа, чтобы втюхивать тебе, что женщины на той стороне Дерева имеют идеальное общество. То, что они имеют — это неплохое начало, и хороший шанс для лучшего финала. Ты стоишь на пути этого шанса. Ты и только ты, из всех людей на земле. Я хочу, чтобы ты это знал. Если ты позволишь мне умереть, эти женщины обретут свободу жить по своему выбору. — Жить по твоему выбору, Эви. — Его голос звучал странно даже для собственных ушей. Существо по ту сторону двери камеры постучало по раме нары кончиками пальцев. — Линни Марс находилась в департаменте шерифа, когда он был уничтожен. Она ушла навсегда. У нее не было выбора. — Ты забрала его у нее, — сказал Клинт. — Мы могли бы продолжать это вечно. Он сказал, она сказала. Самая старая история во вселенной. Иди и сражайся, Клинт. Это единственное, что мужчины умеют делать. Заставь меня увидеть еще один закат, если сможешь. Глава 13 1 Как только над лесом позади Дулингского исправительного учреждения показался край солнца, линия бульдозеров выстроилась на Западной Лавин, от края до края. Все трое были гусеничными, два D9 и огромный D11.[367] Всего в штурмовой группе было восемнадцать человек. Пятнадцать из них шли за бульдозерами, направлявшимися к главным воротам; трое оставшихся продвигались по тыльной стороне тюремного забора. (Они оставили чиновника Миллера с бутылочкой Викодина[368] и забинтованной ногой, пристроенной на стуле, в лагере.) Фрэнк разбил двенадцать человек в головной группе — его грязная дюжина — на три квартета. Каждый квартет, в бронежилетах и масках, прятался за бульдозером, используя его как укрытие. Окна и радиаторные решетки бульдозеров были защищены листовым металлом. Помощник шерифа в отставке Джек Альбертсон ехал за рулем первого, тренер Джей Ти Уиттсток ехал во втором, а бывший обладатель Золотых боксерских перчаток, Карсон Струтерс, ехал в третьем. Фрэнк находился за бульдозером Альбертсона. Мужчинами в лесу были помощник шерифа Элмор Перл, охотник на оленей Дрю Т. Бэрри (его офис теперь был в руинах), и Дон Петерс.