Она полагала, что не понадобятся. — Тот, кто не извлекает уроков из прошлого, обречен повторять все свои ошибки снова, — пробормотала она. Она не знала, кто это сказал, но понимала, что это правда. Держа в руке бутылку с целебной пепси-колой, она торопливо вернулась к телефону, снова набрала 911 и нарвалась на того же дежурного с тем же самым предупреждением: осторожнее, леди, этот звонок записывается на пленку. — Это опять Рози Мак-Клендон, — сказала она. — Нас прервали, — она выждала паузу, а потом нервно засмеялась. — А, черт, это не совсем так. Я разволновалась и случайно выдернула провод из розетки. Трудно рассказать, что тут сейчас творится… — Да, мэм. «Скорая помощь» уже отправлена к 897-му на Трентон-стрит по заявке Рози Мак-Клендон. У нас есть сообщение оттуда же о выстрелах, мэм. Вы звоните по поводу огнестрельного ранения? — Да, наверное, так. — Хотите, чтобы я соединил вас с офицером полиции? — Я хочу поговорить с лейтенантом Хейлом. Он — детектив, поэтому мне, наверное, нужен соответствующий отдел. Последовала пауза, и когда дежурный на линии 911 заговорил снова, его голос звучал уже более участливо. — Я понял, мэм. Сейчас соединю. — Спасибо. Назвать вам мой номер, или вы фиксируете звонки? На сей раз ответ прозвучал с явным удивлением: — Я… я засек ваш номер, мэм. — Я так и думала. — Не вешайте трубку, я вас соединяю. В ожидании она подняла бутылку с пепси и поводила ею перед носом, как водила раньше пузырьком. Ей показалось, что она уловила еле заметный горьковатый запах, но… может, сыграло свою роль воображение. Впрочем, это не имело значения. Или он выпьет это, или не станет пить. Ка, подумала она совсем о другом, а потом спохватилась: что-что? Прежде чем она успела разобраться с этой мыслью, на другом конце взяли трубку. — Отдел детективов, сержант Уильямс. Она назвала ему фамилию Хейла, и ее попросили подождать. Из коридора продолжали доноситься бормотание и стоны. Сирены завывали уже совсем близко. 4 — Алло, Хейл! — неожиданно пролаял голос прямо ей в ухо. Он был совершенно не похож на спокойный, доброжелательный голос человека, которого она уже встречала. — Это вы, миссис Мак-Клендон? — Да… — Что у вас? — спросил он по-прежнему лающим голосом, теперь напомнившим ей тех легавых, которые собирались у них в гостиной и снимали ботинки. От их носков несло вонью по всему дому. Он явно не собирался ждать, пока она сама сообщит ему информацию; нет, он был сердит и нетерпелив. Вот они, мужчины, подумала Рози и широко раскрыла глаза от неожиданности. — У меня все в порядке, — произнесла она спокойно, как няня на детской площадке, пытающаяся утешить истеричного ребенка, свалившегося со шведской стенки. — Да, со мной все нормально. Билл — мистер Стэйнер — тоже в порядке. Мы оба невредимы. — Это ваш муж? — В его голосе звучали раздражение и нетерпение. Бык на корриде, роющий копытом землю и глядящий на красную тряпку, которой его раздразнили. — У вас был Дэниэльс? — Да, но теперь он исчез. — Она поколебалась, а потом добавила: — Я не знаю, куда он делся. «Но надеюсь, там жарко, а кондиционеров нет», — подумала она. — Мы найдем его, — сказал Хейл успокаиваясь. — Я обещаю вам это, миссис Мак-Клендон… Мы найдем его. — Удачи, лейтенант, — мягко сказала она и перевела взгляд на открытую дверь кладовки. Она коснулась левой руки над локтем, где пока ощущала уже слабеющий жар от обруча. — Я сейчас повешу трубку. Норман стрелял в соседа сверху, и я должна как-то помочь ему. Вы едете сюда? — Конечно, черт возьми… — Тогда мы увидимся. До свидания. — Она повесила трубку, прежде чем Хейл успел сказать что-то еще. Вошел Билл, и одновременно загорелся свет в коридоре. Он удивленно огляделся. — Свет, наверное, отключился из-за пробки… а значит, Норман побывал в подвале. Но если он собирался вывернуть пробку, то почему же он… Не сумев закончить фразу, он снова начал сильно кашлять. Согнувшись, с искаженным лицом, прижав ладони к расцарапанному и распухшему горлу. — Вот, — сказала она, подбежав к нему. — Выпей немного. Она только что из холодильника. Он взял бутылку с пепси, сделал несколько глотков, потом отвел бутылку от себя и с любопытством уставился на нее. — Странная на вкус, — сказал он. — Наверное, потому, что у тебя распухло горло. Может, оно немножко кровоточит. И ты чувствуешь привкус. Давай, допивай до конца. Невыносимо смотреть, когда ты так кашляешь. Он допил остатки, поставил бутылку на кофейный столик, и когда вновь обернулся к ней, она увидела пустоту в его глазах, которая испугала ее. — Билл? Билл, что с тобой? Что случилось? Этот пустой взгляд продержался еще мгновение, потом он рассмеялся и тряхнул головой. — Ты не поверишь. Наверное, от нервного напряжения, но… — Что? Чему я не поверю? — Пару секунд я не мог вспомнить, кто ты, — сказал он. — Я не мог вспомнить твое имя, Рози. Но что еще безумнее, на пару секунд я забыл, как меня зовут. Она засмеялась и шагнула к нему. Теперь она слышала топот чьих-то ног — наверное, бригада «скорой помощи», — поднимающихся по лестнице, но ей было все равно. Она обвила его руками и стиснула изо всех сил. — Меня зовут Рози, — сказала она. — Я действительно Рози. — Верно, — он поцеловал ее в висок. — Рози… Рози… Настоящая. Она закрыла глаза, прижалась лицом к его плечу и во тьме, за опущенными ресницами, увидела неестественный рот паука и черные глаза лисы — глаза, слишком неподвижные и тревожные, чтобы выдать безумие или здравость рассудка. Она видела их и знала, что будет видеть еще очень долго. А в голове у нее колоколом гудели два слова: Я отплачу. 5 Не спрашивая разрешения, лейтенант Хейл закурил сигарету, скрестил ноги и уставился на Рози Мак-Клендон и Билла Стэйнера — двоих людей, испытывавших классический случай любовной горячки. Каждый раз, когда они смотрели в глаза друг другу, Хейл ясно читал слово «Люблю», отпечатанное в их зрачках. Этого было достаточно, чтобы могло зародиться подозрение: а не избавились ли они каким-то образом от назойливого Нормана сами?… Однако он знал правильный ответ. Они были не из той породы. Только не эти двое. Он притащил кухонный стул в комнату и теперь сидел на нем верхом, положив руку на спинку и опустив на нее подбородок. Рози и Билл уместились на диванчике. С первого звонка Рози по 911 прошло чуть больше часа. Раненого соседа сверху — его звали Джон Бриско — отвезли в приемный покой Ист-Сайдской больницы с «легким ранением в мякоть и преувеличенной реакцией», как сказал врач «скорой». Теперь все в конце концов немного утихло. Это больше устраивало Хейла. Единственное, что понравилось бы ему еще больше, — это знать, куда, черт возьми, подевался Норман Дэниэльс. — Один из инструментов здесь фальшивит, — сказал он, — и это портит весь оркестр. Рози и Билл переглянулись. Хейл не сомневался в искренности недоумения в глазах Билла, а вот насчет Рози у него возникли сомнения. Что-то с ней было не так, в этом он был почти уверен. Чего-то она недоговаривала. Он медленно пролистал назад странички своего блокнота, растягивая время, чтобы они немного понервничали. Этого не произошло. Его удивило, что Рози выглядела такой спокойной — если, конечно, она что-то скрывала. Но он не учел одну важную особенность: она никогда не подвергалась полицейскому допросу, но ей приходилось слышать тысячи пересказов и обсуждений, когда она молча подавала выпивку Норману и его дружкам или вытряхивала окурки из пепельницы. Она прекрасно разбиралась в методике полицейских допросов. — Ладно, — сказал Хейл, окончательно убедившись, что никто из них не даст ему ниточку, за которую можно потянуть. — Итак, вот где мы сейчас находимся в нашем анализе ситуации. Норман приходит сюда. Он каким-то образом ухитряется убить офицеров Элвина Демерса и Ли Бэбкока. Бэбкока Норман отправляет на сиденье стрелка, Демерса — в багажник. Он вырубает свет в вестибюле, потом спускается в подвал и выбивает несколько пробок, в основном наугад, хотя все они отмечены на схеме освещения, приклеенной к внутренней стороне распределительной коробки. Зачем? Мы не знаем. Он что, спятил? Потом он возвращается в патрульную машину и притворяется офицером Демерсом. Когда появляетесь вы и мистер Стэйнер, он нападает на вас сзади, чуть не вышибает дух из мистера Стэйнера, гонит вас вверх по лестнице, стреляет в мистера Бриско, когда тот пытается испортить вечеринку, а потом вламывается в вашу дверь. Пока все верно? — Я думаю, да, — сказала Рози. — Все было довольно жутко, но, вероятно, именно так все и произошло. — Но вот тут начинается та часть, которой я не понимаю. Вы, ребята, прячетесь в кладовке… — Да… — …и вот, выломав дверь, вваливается Норман… — Да… — …он мечется кругом, как бык в посудной лавке, застревает в ванной достаточно долго, чтобы прострелить пару дырок в душевой занавеске… а потом снова выскакивает отсюда. Так, по вашим словам, он поступает? — Наверное, так, — ответила она. — На самом деле мы не видели, как он метался здесь, потому что были в кладовке, но мы слышали это. — Этот спятивший монстр проходит сквозь ад, чтобы отыскать вас, женщина писает ему в морду, он убивает двоих полицейских, чтобы достать вас. Он практически достигает своей цели, а потом… что? Стреляет в душевую занавеску и улепетывает? Вы это хотите мне сказать? — Да. — Она понимала, что больше ничего не должна говорить. Он не подозревал ее в каком-либо преступлении — в противном случае он взялся бы за нее покруче, — но если бы она и решилась рассказать о картине, то детективу лейтенанту Хейлу от этого стало бы совсем плохо. Хейл взглянул на Билла. — А вы так же это помните?