– Согласен. Мне пора, Керм. Мяч на твоей стороне. Теперь отбивай его или не трогай. Решать тебе. – Спасибо, Пит. Это очень важно. – Хотелось бы, чтобы все было как прежде. Мы бы довели это дело до конца. – Но времена изменились. – Ходжес вновь потирает бок. – К сожалению. И думай о себе: хоть немного набери чертов вес. – Приложу все силы, – отвечает Ходжес, но Пит уже отключился. Ходжес чистит зубы, принимает болеутоляющее, снимает одежду, медленно надевает пижаму. Ложится в постель и смотрит в темноту, дожидаясь сна или утра, не зная, что придет первым. 8 Вселившись в тело Бэбино, Брейди не забыл взять с комода бейдж доктора, потому что магнитная полоса на обратной стороне этого пропуска открывала ему все больничные двери. В половине одиннадцатого вечера, когда Ходжес вполне насладился каналом «Погода», Брейди использует бейдж первый раз, чтобы открыть ворота парковки для сотрудников больницы, расположенной за главным корпусом. В дневные часы парковка забита, но поздним вечером пустых мест предостаточно. Брейди выбирает одно из тех, что максимально удалены от ярких натриевых фонарей. Отклоняет назад спинку сиденья роскошного автомобиля доктора Бэбино и выключает двигатель. Засыпает и оказывается в легком тумане бессвязных воспоминаний. Это все, что осталось от Феликса Бэбино. Чувствует вкус мятной помады первой девушки, которую тот поцеловал, Марджори Паттерсон из Восточной средней школы в Джоплине, штат Миссури. Видит баскетбольный мяч с наполовину стершимися черными буквами «ФОЙТ»[38]. Ощущает тепло в тренировочных штанах: описался, пока раскрашивал картинки за бабушкиным диваном – огромным динозавром, обитым вылинявшим зеленым велюром. Детские воспоминания, похоже, уходят последними. В начале третьего Брейди дергается от очень яркого воспоминания – отец влепил маленькому Бэбино оплеуху за игру со спичками в подвале их дома – и начинает медленно просыпаться в ковшеобразном сиденье «бумера». На мгновение перед его мысленным взором застывает самый четкий образ: на красной от прилившей крови шее отца пульсирует вена, чуть выше воротника синей тенниски «Изод». А потом остается только Брейди, переселившийся в телесную оболочку Бэбино. 9 Находясь в палате 217 и в теле, уже ни на что не годном, Брейди долгие месяцы мог планировать, пересматривать свои планы, раз за разом корректируя их. Конечно, он допускал ошибки (к примеру, зря использовал Зет-боя, чтобы послать Ходжесу сообщение через сайт «Под синим зонтом Дебби», и попытку покончить с Барбарой предпринял раньше, чем следовало), но упорно добивался своего, и вот теперь он в шаге от успеха. Он десятки раз прокручивал в голове данный этап операции, поэтому действует уверенно. Пропуск Бэбино открывает дверь с табличкой «ТЕХНИЧЕСКАЯ ЗОНА А». На верхних этажах шум машин, обеспечивающих функционирование больницы, едва слышен, но здесь они грохочут, а в выложенном плиткой коридоре царит удушающая жара. Однако коридор пуст, как Брейди и ожидал. Большая городская больница никогда не спит, но в предрассветные часы закрывает глаза и дремлет. Комната отдыха технического персонала также пуста, как и примыкающие к ней раздевалка и душевая. Некоторые шкафчики закрыты на висячие замки, но большинство не заперты. Он открывает один шкафчик за другим, примеряет рабочую одежду, пока не находит куртку и брюки размера Бэбино. Раздевается, надевает чужую одежду, перекладывает в карман пузырек с таблетками, который взял в спальне Бэбино. Это сильное снотворное. На одном из крючков у душевой он видит недостающий аксессуар: красно-синюю бейсболку «Сурков». Берет, подгоняет пластмассовую ленту-застежку на затылке, низко надвигает бейсболку на лоб, встав перед зеркалом, убеждается, что седые волосы Бэбино не видны. Он проходит коридор «Технической зоны А» до конца и поворачивает направо, в больничную прачечную, где не только жарко, но и влажно. Две прачки сидят на пластиковых ортопедических стульях в проходе между двумя рядами огромных сушилок «Фошань». Обе крепко спят, одна – с перевернувшейся коробкой печенья в форме зверушек. Печенье рассыпано по зеленой нейлоновой юбке. Дальше, за стиральными машинами, он находит две тележки для белья, стоящие у шлакоблочной стены. Одна заполнена сорочками, вторая – постельным бельем. Брейди берет несколько больничных сорочек, кладет поверх аккуратно сложенных простыней и катит тележку по коридору. Лифты, коридоры и надземный переход приводят его в Ведро, и по пути ему встречаются четыре человека. Две медсестры, о чем-то шепчущиеся у двери аптечного склада, и два интерна, которые смеются в ординаторской, глядя на экран ноутбука. Никто из них не замечает работника эксплуатационно-технической службы, который, наклонив голову, толкает перед собой нагруженную тележку с чистым бельем. Место, где на него могут обратить внимание, даже узнать – сестринский пост в Ведре. Но одна из медсестер раскладывает пасьянс на компьютере, а вторая что-то пишет, подперев подбородок свободной рукой. Именно она краем глаза улавливает движение в коридоре и, не поднимая головы, спрашивает, все ли в порядке. – Да, конечно, – отвечает он. – Правда, ночь выдалась холодная. – Это точно, и я слышала, надвигается снежная буря. – Она зевает и возвращается к записям. Брейди катит тележку дальше, останавливается, не доходя до двери палаты 217. Один из маленьких секретов Ведра заключается в том, что у каждой палаты две двери: одна с табличкой, другая – без. Двери без таблички приводят в стенные шкафы, предоставляя персоналу возможность пополнять запасы постельного белья и всего необходимого по ночам, не тревожа пациентов… или их дефектные мозги. Брейди берет несколько больничных сорочек, быстро оглядывается, чтобы убедиться, что за ним не наблюдают, и проходит в дверь без таблички. Мгновение спустя смотрит на себя. Долгие годы он дурил всех, заставляя верить, что Брейди Хартсфилд – из тех, кого сотрудники обычно называют (строго между собой) кретином, овощем или СГАДНом (свет горит, а дома никого). Но сейчас он именно такой. Брейди наклоняется и похлопывает рукой по колющейся щеке. Проводит подушечкой большого пальца по закрытому веку, чувствуя под ним плотное глазное яблоко. Поднимает одну руку, поворачивает, кладет на одеяло ладонью вверх. Из кармана позаимствованных серых рабочих штанов достает пузырек с таблетками и высыпает с полдесятка на ладонь. «Прими, проглоти, – думает он. – Это мое тело, пусть уже ни на что не годное». В последний раз он входит в это ни на что не годное тело. Теперь ему не нужен «Заппит». Нет необходимости беспокоиться и о том, что Бэбино вернет контроль над своим телом и убежит, как Пряничный человечек. Без разума Брейди Бэбино – овощ. В его голове не осталось ничего, кроме воспоминания о тенниске отца. Брейди оглядывается в недрах собственной головы, словно человек, в последний раз осматривающий номер отеля, где провел много времени. Ничего не осталось в стенном шкафу? Тюбик зубной пасты не забыт в ванной? Может, запонка закатилась под кровать? Нет. Все упаковано, и номер пуст. Брейди сжимает пальцы в кулак, ему противно ощущать, как медленно они движутся, словно преодолевая сопротивление вязкой жижи. Он поднимает руку с таблетками, переправляет их в открытый рот. Жует. Вкус горький. Бэбино тем временем тряпичной куклой лежит на полу. Брейди глотает раз. Другой. Третий. Готово. Он закрывает глаза, а когда открывает вновь, смотрит на шлепанцы под кроватью, которые Брейди Хартсфилд больше никогда не наденет. Встает он уже как Бэбино, отряхивает штаны и куртку, еще раз смотрит на тело, в котором его разум прожил почти тридцать лет. То самое, которое он больше не мог использовать после второго удара по голове в аудитории Минго, полученного прямо перед тем, как он взорвал бы бомбу на колесах – инвалидную коляску. Когда-то Брейди волновался, что ему это аукнется, что его разум и грандиозные планы умрут вместе с телом. Теперь эти волнения в прошлом. Пуповина перерезана. Рубикон перейден. «Прощай, Брейди, – думает он. – Был рад знакомству». Когда он вновь толкает тележку мимо сестринского поста, медсестры, раскладывавшей пасьянс, нет. Вероятно, отлучилась в туалет. Вторая крепко спит, опустив голову на записи. 10 Но на часах уже без четверти четыре, а дел еще много. Вновь надев вещи Бэбино, Брейди покидает больницу тем же путем, каким попал в нее, и едет в Шугар-Хайтс. Поскольку самодельный глушитель Зет-боя приказал долго жить, о выстреле в самом богатом районе города тут же станет известно (сотрудники охранного агентства «Всегда начеку» наверняка окажутся неподалеку, в одном или двух кварталах). Поэтому он сворачивает к торговому центру «Вэлли-Плаза», благо тот по пути, и заезжает в разгрузочную зону магазина «Уцененная домашняя мебель». Господи, как же хорошо на свободе. До безумия хорошо! Он обходит «бумер» спереди, полной грудью вдыхая холодный зимний воздух, одновременно оборачивая рукавом пальто короткий ствол револьвера тридцать второго калибра. Эффект будет не такой, как с глушителем Зет-боя, он это знает. Риск, конечно, но не очень большой. Всего-то один выстрел. Брейди смотрит вверх, в надежде увидеть звезды, но небо затянуто облаками. Ладно, будут и другие ночи. Много ночей. Скорее всего тысячи. В конце концов, после Бэбино найдутся и другие тела. Он целится и стреляет. Маленькая круглая дыра появляется в ветровом стекле «бумера». Снова риск – проехать оставшуюся до Шугар-Хайтс милю с дыркой от пули в ветровом стекле чуть повыше руля, но в это время ночи автомобилей на улицах пригородов меньше всего, а полицейские дремлют, особенно в благополучных районах. Дважды его освещают приближающиеся фары, и всякий раз он перестает дышать, но автомобили проезжают мимо, не сбавляя скорости. Январский воздух врывается в дыру с тихим посвистом. До роскошного, но аляповатого «замка» Бэбино он добирается без помех. На этот раз не нужно выходить из салона и набирать код: достаточно нажать кнопку на дистанционном пульте, закрепленном на щитке. В конце подъездной дорожки он сворачивает на засыпанную снегом лужайку, скользит по ледяной корке, задевает куст, останавливается. «Тряска-припляска, домой поспешим»[39]. Единственная проблема в том, что он забыл захватить с собой нож. Может найти его в доме, там осталось еще одно дельце, но Брейди не хочется заходить в дом дважды. Да и до ночлега путь далек, и ему не терпится пуститься в дорогу. Конечно, такой денди, как Бэбино, должен держать в автомобиле предметы ухода за внешностью. Сойдут даже щипчики для ногтей… но ничего нет. Брейди залезает в бардачок и в папке с документами Бэбино (кожаной, естественно) находит ламинированную карточку страховой компании «Оллстар». Она ему подходит. В конце концов, дело мастера боится. Брейди сдвигает к локтю рукава кашемирового пальто и рубашки Бэбино, потом проводит углом карточки по предплечью. Появляется тонкая красная полоска. Брейди предпринимает вторую попытку, на этот раз нажимает гораздо сильнее, губы растягиваются в гримасе. Кожа не выдерживает, течет кровь. Он вылезает из салона, подняв руку, потом всовывается обратно. Марает кровью сначала сиденье, потом нижнюю часть руля. Крови всего ничего, но в сочетании с дырой в ветровом стекле много и не требуется. Он взбегает по ступеням на крыльцо, и каждый пружинистый шаг – маленький оргазм. Кора лежит в прихожей под крючками для пальто, мертвая, как и прежде. Библиотечный Эл все еще спит на диване. Брейди трясет его, получая в ответ лишь приглушенное бурчание, поэтому хватает старика обеими руками и сбрасывает на пол. Глаза Эла раскрываются. – А? Что? Взгляд еще ошарашенный, но не совсем пустой. В ограбленной голове, возможно, уже и нет Эла Брукса, но остается толика альтер эго, созданного Брейди. Этого достаточно. – Привет, Зет-бой. – Брейди опускается на корточки. – Привет, – хрипит Зет-бой, пытается сесть. – Привет, доктор Зет. Я присматривал за тем домом, как вы мне и сказали. Женщина, которая может ходить, постоянно пользуется «Заппитом». Я следил за ней из гаража на противоположной стороне улицы. – Больше тебе этого делать не нужно. – Не нужно? А где мы? – У меня, – отвечает Брейди. – Ты убил мою жену. Зет-бой с отвисшей челюстью таращится на седого мужчину в пальто. Изо рта ужасно воняет, но Брейди не отстраняется. На лице Эла медленно проступает ужас. – Убил?.. Нет! – Да. – Нет! Никогда! – Тем не менее убил. Но только потому, что я тебе приказал. – Вы уверены? Я не помню. Брейди сжимает его плечо. – Это не твоя вина. Тебя загипнотизировали. Лицо Зет-боя освещает улыбка. – Через «Рыбалку»? – Да, через «Рыбалку». И когда ты вошел в транс, я велел тебе убить миссис Бэбино. Зет-бой смотрит на него с сомнением и тоской: – Если я ее и убил, моей вины в этом нет. Я находился под гипнозом и не могу ничего вспомнить. – Возьми. Брейди дает Зет-бою револьвер. Тот берет оружие, поднимает, разглядывает, будто экзотический артефакт. – Положи в карман, а мне дай ключи от твоего автомобиля. Зет-бой рассеянно засовывает револьвер в брючный карман, и Брейди морщится, ожидая, что сейчас раздастся выстрел и пуля прострелит бедолаге ногу. Наконец Зет-бой протягивает ключи. Брейди берет их, поднимается, пересекает гостиную. – Куда вы, доктор Зет? – Я скоро вернусь. Почему бы тебе не присесть на диван и не подождать меня?