— Не самая удачная идея. — На прямой запрет Сэнди пойти не мог, не имел права. — Фуфло. — В 1983 году это слово было у Кертиса любимым. Сэнди его ненавидел. Считал совершенно неуместным. Заглянул за плечо Кертиса, увидел, что они одни. — Кертис, у тебя дома жена, и когда мы в последний раз говорили о ней, ты сказал, что она, возможно, беременна. Ничего не изменилось? — Нет, но она еще не ходила к… — У тебя есть жена и, возможно, ты скоро станешь отцом. Если она не забеременела в этот раз, забеременеет в следующий. И это хорошо. Так и должно быть. Вот я и не понимаю, почему ты готов поставить все на кон ради этого чертова «бьюика». — Да перестань, Сэнди… Я все ставлю на кон всякий раз, когда сажусь в патрульную машину и выезжаю на дорогу. Всякий раз, когда я выхожу из нее и направляюсь к нарушителю. И это можно сказать о всех, кто работает в дорожной полиции. — Там — другое, и мы оба это знаем, так что давай обойдемся без демагогии. Или ты забыл, что случилось с Эннисом? — Я помню, — ответил он, и Сэнди подумал, что Керт не кривил душой, но с исчезновения Энниса Рафферти прошло почти четыре года. И событие это в определенном смысле так же устарело, как новости в номерах «Кантри американ», лежавшие в гараже Б. А более поздние исчезновения, так это ерунда. Лягушки, они и есть лягушки. Джимми, может, и назвали в честь президента, но он все равно остался песчанкой. И Кертис обвязался веревкой. Веревка вроде бы снимала все вопросы. «Естественно, — подумал Сэнди. — Ни один малыш с надувными наплечниками никогда не утонул в бассейне». Если бы он сказал такое Кертису, тот бы рассмеялся? Нет. Потому что Сэнди в тот вечер исполнял обязанности сержанта, являлся символом власти ПШП. Но Сэнди не сомневался, что увидел бы смешинки в глазах Кертиса. Кертис забыл, что веревка не подвергалась испытанию, и если сила, таящаяся в «бьюике», решит его забрать, для этого ей хватит одной-единственной вспышки, после чего на бетонном полу останется желтая веревка с пустой петлей на конце. И все, дружище, прощай навсегда, еще один исследователь, отправившийся утолять свое любопытство неизвестно куда. Сэнди не мог приказать ему держаться подальше от гаража Б, как приказал Мэтту Бабицки отправляться к подножию холма. Ему оставалось лишь одно: постараться отговорить, переубедить. Но разве можно переубедить человека, глаза которого горят азартом, который с радостью соглашается сыграть в орлянку с судьбой? Разругаться с Кертисом он мог, но убедить, что правота на его стороне, — никогда. — Ты хочешь, чтобы я держал другой конец веревки? — спросил Сэнди. — За чем-то ты же сюда пришел, и уж точно не для того, чтобы узнать мое мнение. — А ты подержишь? — Кертис заулыбался. — Я буду только рад. Сэнди пошел с ним, остановился у боковой двери, намотав веревку на руку. Позади стоял Дикки-Дак Элиот, готовый ухватить его за ремень, если что-то произойдет и Сэнди потащит в гараж. Исполняющий обязанности сержанта покусывал нижнюю губу, тяжело дышал, пульс участился до ста двадцати ударов в минуту. Он чувствовал идущий из гаража холод, хотя стрелка термометра уже двинулась в обратную сторону: в гараже Б раннее лето сдало свою вахту сырому ноябрю, а печь посреди была мертва, как лишенный церкви Бог. Время замедлило свой бег. Сэнди уже открыл рот, чтобы спросить Керта, не собрался ли тот навеки поселиться в гараже, но взглянул на часы и увидел, что прошло только сорок секунд. И попросил Керта не заходить за «бьюик». Не дай бог, веревка за что-то зацепится. — Кертис? Когда откроешь багажник, не суйся в него! — Понятное дело. — Голос звучал весело, даже негодующе, так подросток обещает отцу и матери, что не будет лихачить на дороге, не будет пить на вечеринке, не полезет в драку и так далее. Все, что угодно, лишь бы они со спокойной душой отпустили его из дома, а уж потом.., никто не указ! Он открыл дверцу со стороны водителя, перегнулся за рулевое колесо. Сэнди напрягся, готовый к рывку. Его предчувствие, похоже, передалось и Дикки-Даку, потому что тот ухватился за ремень. Но Керт уже подался назад, держа в руке коробку с кузнечиками. Посмотрел в дырочки. — Похоже, все на месте и в полном порядке. — В голосе слышалось разочарование. — Думал, их поджарило? — спросил Дикки-Дак. — Немудрено, со всем этим огнем. Но огня не было, только свет. Стены гаража нигде не обуглились, они видели, что стрелка термометра уже подбиралась к пятидесяти пяти градусам[48], а из двери по-прежнему тянуло холодом. Но Сэнди понимал ход мыслей Дикки-Дака. Когда голова еще гудит от увиденного, когда в памяти еще свежи ярчайшие вспышки, трудно представить себе, что кузнечики, находившиеся в эпицентре катаклизма, остались целыми и невредимыми. Однако остались. Как потом выяснилось, все до единого. И с лягушкой ничего не случилось, лишь затуманились выпученные глаза. Не просто затуманились, потому что, прыгнув, лягушка наскочила на стену клетки: она ослепла. Керт открыл багажник и одновременно отступил на шаг, одним плавным движением, совсем как в балете. Сэнди вновь напрягся, готовясь противостоять рывку. Дикки-Дак ухватился за его пояс. И опять тревога оказалась ложной. Керт заглянул в багажник. — Тут холодно. — Голос звучал бесстрастно, отстраненно. — Я ощущаю запах. Капусты. И перечной мяты. И… подождите… Сэнди ждал. Керт продолжал молчать, и Сэнди позвал его. — Я думаю, это соль, — заговорил Кертис. — Как на берегу океана. Запах идет отсюда, из багажника. Я в этом уверен. — Мне без разницы, чем там пахнет, — крикнул Сэнди. — Я хочу, чтобы ты немедленно выметался оттуда. — Еще секунду, — и он наклонился над раскрытым багажником. Сэнди уже не сомневался, что Керта затягивает в него, но потом понял, в чем дело: Керт потянулся к ящику с цветами, который позаимствовал с окна коммуникационного центра. И действительно, он достал ящик и повернулся с ним к двери, чтобы Сэнди и Дикки могли его видеть. Цветы выглядели прекрасно, пышно цвели. Два дня спустя засохли, но в этом не было ничего сверхъестественного: они подмерзли в багажнике «бьюика». Для достижения того же эффекта Кертис мог поставить их в холодильник. — Ты закончил? — Сэнди понимал, что похож на старого, занудного ворчуна, но ничего не мог с собой поделать. — Да. Похоже на то, — разочарованно ответил Кертис, с силой захлопывая крышку багажника. Сэнди аж подпрыгнул, а Дикки-Дак вновь схватился за его ремень. Сэнди решил, что от волнения Дикки-Дак лишь в самый последний момент удержался, чтобы не дернуть его на себя, и все закончилось бы тем, что они оба крепко приложились задницами к асфальту. Керт тем временем уже направлялся к ним с коробкой из-под кроссовок, клеткой с лягушкой и ящиком для цветов. Сэнди начал выбирать веревку и сворачивать ее, чтобы Керт не зацепился за нее ногой и не упал. Когда он вышел из гаража, Дикки взял клетку и изумленно уставился на слепую лягушку. — Такого у нас еще не было. Керт развязал петлю на талии, опустился на колени, открыл коробку из-под кроссовок. Вокруг собрались четверо или пятеро патрульных. Кузнечики выпрыгнули из нее, едва Кертис снял крышку, но уже после того, как Кертис и Сэнди успели их пересчитать. Восемь, по числу цилиндров «бьюика». Восемь, ровно столько и сидело в коробке до того, как она отправилась на переднее сиденье. Теперь разочарование отчетливо читалось и на лице Керта. — Ничего. В итоге практически всегда так и получается. Если есть какая-то закономерность, бином, скажем, квадратичное уравнение или что-то еще.., для меня это тайна за семью печатями. — Тогда, может, тебе стоит поставить на этом крест? — предложил Сэнди. Керт наклонил голову, наблюдая, как кузнечики прыгают по автостоянке, удаляясь и от них, и друг от друга. Каждый выбирал свой путь, и ни одна теорема или уравнение, выведенные математиками всех времен и народов, не могли определить, где он закончится. Траектории их прыжков определялись теорией Хаоса и ничем больше. Очки, закрепленные на эластичной ленте, все еще болтались на шее Керта. Он взялся за них рукой, повертел, вскинул глаза на Сэнди. Рот закаменел. Разочарование исчезло. В лице опять читалось стремление поставить на кон все, что у него есть. — Не думаю, что я к этому готов, — ответил он. — Должно же быть… Сэнди дал ему шанс продолжить, но, поскольку Кертис не закончил фразу, спросил: «Должно быть что?» Кертис только покачал головой. Словно не мог сказать. Или не знал ответа. * * * Прошло три дня. Они ждали появления еще одной «летучей мыши» или вихря из листьев, но по окончании светопреставления из багажника ничего не исторглось. «Бьюик» мирно стоял посреди гаража. Взвод Д патрулировал тихий и спокойный район Пенсильвании. Конечно, случалось всякое и разное, но реже всего — во вторую смену, что очень устраивало Сэнди Диаборна. Еще день, и его ждали два выходных. На это время бразды правления переходили к Хадди. А к возвращению Сэнди в высокое кресло вновь уселся бы Тони Скундист, что Сэнди более чем устраивало. Температура в гараже Б еще не сравнялась с окружающей, но дело к этому шло. Стрелка перевалила за шестьдесят[49], а многолетние наблюдения показывали, что при столь высокой температуре ничего неординарного не происходило. Первые сорок восемь часов после чудовищного светотрясения они организовали круглосуточное дежурство. После двадцати четырех часов безрезультатного наблюдения за гаражом и «бьюиком» некоторые начали ворчать насчет пустой траты времени, и Сэнди не мог их винить. Все-таки за эти дежурства никому не платили. Не могли. В Скрантоне их бы не поняли, получи ведомость на оплату внеурочных по охране гаража Б. И что бы они написали в графе «ПРИЧИНА ВНЕУРОЧНЫХ РАБОТ (РАСПИСАТЬ ПОДРОБНО)»? Керта Уилкокса прекращение круглосуточного наблюдения не радовало, но он учитывал реальную ситуацию. После короткого совещания Сэнди и Керт решили, что еще неделю один из них будет регулярно наведываться к гаражу Б. А если по возвращении из солнечной Калифорнии Тони это не устроит, он мог ввести другой порядок. И вот день подходит к концу. На часах восемь вечера, аккурат период летнего солнцестояния, солнце еще не зашло, но красное раздувшееся сидит на Низких холмах, заставляя всех и вся отбрасывать самые длинные тени. Сэнди сидел в кабинете сержанта, расписывая патрульным дежурства на следующую неделю, удобно устроившись на большом стуле. Случалось, что он представлял себе, что кабинет этот — его постоянное место работы. Такие мысли посетили его и в тот летний вечер. «Я, наверное, смогу справиться с этой работой», — вот о чем он думал, когда Джордж Морган въехал на стоянку на патрульной машине Д-11. Сэнди поднял руку и улыбнулся, когда Джордж отдал ему честь, прикоснувшись к широким полям шляпы: мол, все нормально, босс. Джордж вернулся с патрулирования, чтобы заправиться. В девяностых годах Дорожную полицию лишили такой возможности, но в 1983-м в расположении каждого взвода имелась своя бензоколонка. Тем самым бюджет штата экономил несколько центов. Джордж настроил насос на автоматическую заправку и направился к гаражу Б, глянуть в окно. В гараже горел свет (по вечерам они всегда зажигали его), а под лампой неподвижно стояло сокровище взвода Д, роскошный «бьюик роудмастер» модели 1954 года, поблескивая хромированной решеткой, тихий и смирный, словно он не сожрал патрульного, не ослепил лягушку, не исторг из себя невиданную «летучую мышь». Джордж, которому до личной финишной черты (две банки пива, а потом револьвер в рот, до самого неба, чтобы гарантировать результат: если коп что-то решает, то делает все основательно) еще оставалось несколько лет, стоял у сдвижных ворот, как вошло у патрульных в привычку, приняв позу, которую все они принимали: охранника какой-нибудь городской достопримечательности. Ноги на ширине плеч, руки уперты в бока (вариант А), сложены на груди (вариант Б) или приставлены к вискам с двух сторон, чтобы отсечь дневной свет (вариант В). Поза эта говорила, что охранник, ее принявший, знает ответы на многие вопросы, стал экспертом, располагающим временем для обсуждения налогов, политики или причесок молодых. Джордж насмотрелся и уже собрался уходить, когда раздался глухой и тяжелый удар. За ним последовала пауза (достаточно длинная, как потом сказал он Сэнди, чтобы успеть подумать, а не прислышался ли ему этот удар), и удар повторился. Джордж увидел, как крышка багажника «бьюика» поднялась и опустилась. Он поспешил к боковой двери, чтобы войти и посмотреть, что же там происходит. Потом вспомнил, что имеет дело с автомобилем, который иногда жрет людей. Огляделся в поисках подмоги, чтобы его подстраховали, никого не увидел. Когда тебе нужен коп, его никогда не найти. Джордж хотел войти в гараж один, но вспомнил об Эннисе (минуло четыре года, а он так и не пришел на обед) и побежал к зданию. * * * — Сэнди, тебе бы лучше пойти со мной. — Джордж стоял в дверях, испуганный, ловя ртом воздух. — Я думаю, может, кто-нибудь из наших идиотов запер в багажнике «бьюика» другого идиота. Шутки ради. Сэнди уставился на него словно громом пораженный. Не в силах (а может, не желая) поверить, чтобы кто-нибудь, даже этот кретин Сантерр, мог такое учудить. Да, люди могли такое сделать, он это знал. Знал и другое: в большинстве случаев в их, проделках не было злого умысла. Джордж истолковал изумление исполняющего обязанности сержанта за недоверие. — Я, конечно, могу ошибаться, но, честное слово, я не вешаю тебе лапшу на уши. Что-то бьется о крышку багажника. Изнутри. Словно в нее стучат кулаком. Я уже хотел посмотреть, что там такое, но передумал. — И правильно, — кивнул Сэнди. — Пошли. Они поспешили к выходу. Сэнди лишь задержался, чтобы заглянуть на кухню и позвать тех, кто был наверху. Но никого не было ни там, ни там. На базе всегда кто-то был, и как могло случиться, что на этот раз Сэнди никого не нашел? Почему? Да потому что полицейского, когда он нужен, никогда нет поблизости. Херб Эвери в этот вечер сидел в коммуникационном центре, хоть один да нашелся, и мог составить им компанию. — Хочешь, чтобы я отозвал кого-нибудь с патрулирования, Сэнди? — спросил он. — Если надо, я отзову. — Нет, — ответил Сэнди, вспоминая, где он в последний раз видел бухту веревки. Скорее всего в будке. Если только кто-нибудь не унес ее домой, чтобы с ее помощью затащить наверх что-нибудь тяжелое. С учетом того, как ложилась фишка, Сэнди не удивился бы, если бы его предположение оправдалось. — Пошли, Джордж. Вдвоем, под красным закатным светом, они пересекли автостоянку, отбрасывая длиннющие тени, первым делом направившись к воротам, чтобы заглянуть в окно. «Бьюик» стоял на том же месте, где оставил его Джонни Паркер, отцепив от тягача (Джонни уже ушел на пенсию, на ночь клал рядом с кроватью кислородную подушку, но продолжал курить). И он отбрасывал тень на бетонный пол. Сэнди уже начал отворачиваться, собираясь заглянуть в будку и проверить, там ли веревка, когда раздался очередной удар. Крышка багажника заходила ходуном, поднялась посередине, потом опустилась. Сэнди показалось, что «роудмастер» даже качнулся на рессорах. — Вот! Ты видел? — воскликнул Джордж. Хотел добавить что-то еще, но тут защелка крышки багажника открылась, крышка поднялась и из багажника вывалилась рыба. Разумеется, рыбу она напоминала не больше, чем невиданное чудище, которое они вскрыли, — «летучую мышь», но они сразу поняли, что это существо не приспособлено к жизни на суше. Об этом ясно говорили жабры, целых четыре с одной стороны, параллельные разрезы на коже цвета потемневшего старинного серебра. Имелся у рыбины и здоровенный мембранный хвост, он растянулся в последний раз, вываливаясь из багажника, дрожа предсмертной дрожью. Мембрана сходилась к круглому и гибкому «переходнику», и Сэнди понял, что именно хвост лупил по крышке багажника. Да, тут сомнений быть не могло, но как рыбина таких габаритов уместилась в багажнике, оставалось для них тайной. Плюхнувшаяся на бетонный пол гаража громадина размерами не уступала дивану. Джордж и Сэнди ухватились друг за друга, совсем как испуганные дети, и закричали. На мгновение они и превратились в детей, все взрослые мысли вымело из головы. Где-то в здании залаял Мистер Диллон.