18 Полли Чалмерс медленно шла по улице к «Нужным вещам» — выходя из дома, она надела на свои больные руки пару самых теплых перчаток, — и вдруг услышала полицейские сирены. Она остановилась, наблюдая за тем, как один из трех коричневых патрульных «плимутов» с включенными мигалками пронесся через перекресток Главной и Лорель. Он уже делал миль пятьдесят в час и еще разгонялся. Сразу за ним шла вторая машина. Нахмурившись, Полли проводила их взглядом. Сирены и мчащиеся на всех парах полицейские машины — большая редкость в Касл-Роке. Что могло случиться? Наверняка кое-что посерьезнее, чем забравшаяся на дерево кошка. Надо будет вечером спросить у Алана. Полли повернулась и увидела, что Лиланд Гонт стоит на пороге своего магазина и тоже наблюдает за полицейскими машинами с выражением легкого удивления на лице. Что ж, вот и ответ на один из вопросов: магазин работает. Нетти ей так и не перезвонила, хотя и обещала. Впрочем, это не особенно удивило Полли. Нетти частенько все забывала, так уж были устроены ее мозги — ничего в голове не держалось. Она пошла дальше. Увидев ее, мистер Гонт заулыбался: — Мисс Чалмерс! Как мило, что вы зашли! Она слабо улыбнулась в ответ. Боль, слегка отступившая утром, опять разыгралась, сплетая замысловатую паутину из тонких, болезненных нитей, прошивающих ее плоть. — Мне казалось, мы договорились, что просто Полли. — Тогда, стало быть, Полли. Проходите, пожалуйста. Очень рад вас видеть. Что это за оживление на улице? — Не знаю, — сказала она. Он придержал ей дверь. — Может, кому-то плохо, и его надо везти в больницу. А «скорая помощь» в Норвегии по выходным тормозит кошмарно. Хотя зачем бы тогда посылать две патрульные машины… Полли вошла в магазин, и мистер Гонт закрыл за ней дверь. Звякнул колокольчик. Занавески на двери были задернуты, и по сравнению с буйством солнца снаружи внутри магазина было сумрачно… хотя, подумала Полли, если полумрак может быть приятным, то это был именно такой полумрак. Небольшая настольная лампа отбрасывала пятно золотого света на прилавок рядом со старомодным кассовым аппаратом. Там же лежала открытая книга. «Остров сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона. Полли заметила, как внимательно мистер Гонт на нее смотрит, и опять улыбнулась. — Руки очень болели последние дни, — объяснила она. — Так что сейчас я, наверное, выгляжу несколько хуже, чем Деми Мур. — Вы выглядите как женщина, которая очень устала и которой сейчас очень плохо. Улыбка у нее на лице дрогнула. В его голосе звучало искреннее понимание и сочувствие, и Полли даже испугалась, что сейчас расплачется. И мысль, удержавшая поток слез, была довольно странной: Его руки. Если я расплачусь, он станет меня утешать. И коснется меня. Она удержала улыбку. — Ничего, как-нибудь выживу, не впервой. Скажите, а Нетти Кобб к вам не заходила? — Сегодня? — Он нахмурился. — Нет, сегодня нет. Если бы она зашла, я показал бы ей новые поступления из цветного стекла. Только вчера пришли. Не такие красивые, как та вещица, которую я ей продал в прошлый раз, но, мне кажется, она бы заинтересовалась. А почему вы спрашиваете? — Да так, просто… — сказала Полли. — Она сказала, что, возможно, заглянет к вам, но Нетти, она… Она часто бывает забывчивой. — Как я понимаю, жизнь к ней была не особенно благосклонна, — серьезно заметил мистер Гонт. — Да, — машинально согласилась Полли. Ее вдруг охватила какая-то странная заторможенность. Казалось, она не может отвести взгляда от его глаз. Но потом ее рука стукнулась о стеклянную поверхность прилавка, и наваждение прошло. Полли скривилась от боли. — Вы в порядке? — Да, спасибо, — сказала Полли, но это была ложь; она была далеко не в порядке. И мистер Гонт это прекрасно понял. — Нет, вы не в порядке, — решительно заявил он. — Потому я собираюсь немедленно прекратить эту светскую беседу. Предмет, о котором я вам писал, уже прибыл. Я отдам его вам и отправлю домой. — Отдадите? — Нет, я вовсе не предлагаю вам его подарить, — сказал он, подходя к кассе. — Мы для этого еще недостаточно хорошо друг друга знаем. Она улыбнулась. Понятно, что он был хорошим и вежливым человеком, который — что вполне естественно — хотел как-то отблагодарить первого человека в Касл-Роке, который сделал что-то приятное ему. Но ей было трудно ему ответить; ей было трудно просто поддерживать разговор. Руки болели прямо-таки немилосердно. Теперь она уже жалела о том, что пришла. Каким бы мистер Гонт ни был добрым и понимающим, сейчас ей больше всего хотелось вернуться домой и принять болеутоляющее. — Есть вещи, которые продавец просто обязан предоставлять на пробу, если у него есть совесть. — Мистер Гонт вынул связку ключей и отпер ящик под кассовым аппаратом. — Если по истечении пары дней вы решите, что она вам не помогла… а я должен вас предупредить, что скорее всего так оно и окажется… вы вернете ее обратно. С другой стороны, если вам станет лучше, мы поговорим о цене. — Он улыбнулся. — Разумеется, для вас цена будет минимальной. Честное слово. Полли озадаченно посмотрела на мистера Гонта. Если ей станет лучше? О чем это он? Он вынул из ящика небольшую белую коробку и положил ее на прилавок. Потом открыл крышку и взял с мягкой подкладки маленький серебряный предмет на тонкой цепочке. Что-то вроде кулона, только больше похоже на ситечко для чая или на увеличенный наперсток. — Это вещь из Египта, Полли. Очень древняя. Не такая древняя, как пирамиды — нет, конечно же! — но все равно очень старая. Внутри что-то есть. Какая-то трава, наверное. Но это всего лишь предположение, я точно не знаю. — Он пошевелил пальцами. Серебряное ситечко (если это было ситечко) на конце цепочки слегка качнулось. Внутри что-то сместилось, пересыпалось с тихим шелестом. И этот шелест почему-то показался Полли неприятным. — Это называется ацка, или, может, ацака, — сказал мистер Гонт. — Так или иначе, это амулет, призванный защищать от боли. Полли попыталась улыбнуться. Она хотела быть вежливой, но серьезно… она тащилась сюда ради этого?! Ладно, было бы еще на что посмотреть… была бы эта штука красивой или хотя бы изящной. Но она же просто безобразная, если не сказать хуже. — Я не думаю… — Я тоже, — мягко перебил он, — но отчаянные ситуации часто требуют отчаянных мер. Уверяю вас, эта вещь настоящая… ну, как минимум в том смысле, что она сделана не в Тайване. Это настоящее египетское изделие. Разумеется, не историческая реликвия, но гарантированно — произведение искусства. Период Нового Царства. К нему прилагается сертификат подлинности, подтверждающий, что этот предмет является инструментом бенка-литис, то есть белой магии. Попробуйте его поносить. Я понимаю, как глупо все это звучит. Но на нашей грешной земле случаются вещи, которые мы просто не в состоянии себе представить, даже при самой что ни на есть богатой фантазии. — Вы действительно в это верите? — спросила Полли. — Да. Я видел вещи, по сравнению с которыми исцеляющий медальон или амулет кажется таким же обычным и будничным, как крепкий кофе на завтрак. — В его карих глазах промелькнула искра. — И немало подобных вещей. Дальние, пыльные уголки этого мира буквально завалены таинственным барахлом, Полли. Но это не важно; сейчас речь идет о вас. Еще в прошлый раз, когда боль не была такой сильной, я почувствовал, как вам тяжело. Я подумал, что эта маленькая… вещичка… что ее можно попробовать. В конце концов, что вы теряете? Все, что вы перепробовали, не помогло… — Я правда признательна вам за заботу, мистер Гонт, но… — Лиланд. — Да, верно. Я признательна вам за заботу, Лиланд, но, боюсь, я не настолько суеверна. Она подняла глаза и увидела, что он очень внимательно на нее смотрит. — Не важно, суеверны вы или нет, Полли… потому что это существует помимо нас. — Он пошевелил пальцами, и ацка легонько качнулась на конце цепочки. Полли открыла рот, но слова замерли у нее на губах. Она вдруг вспомнила, что как-то весной Нетти, уходя домой, забыла у нее свой журнал «Внутренний глаз». Вяло перелистывая страницы и пробегая глазами статьи о детях-оборотнях в Кливленде и геологических образованиях на Луне в форме лица президента Кеннеди, Полли наткнулась на рекламу, посвященную какому-то «Молитвенному вызову Древних». Предполагалось, что он излечивает головные боли, желудочные колики и артрит. Над рекламным текстом был черно-белый рисунок. Мужчина с длинной бородой и в шляпе волшебника (то ли Нострадамус, то ли Гэндальф, решила Полли) держал над человеком в инвалидной коляске нечто похожее на детскую юлу. Эта псевдоюла отбрасывала на инвалида конус какого-то излучения, и хотя прямо в рекламе этого не говорилось, смысл рисунка был ясен: после такого лечения больной сможет участвовать в затяжных танцевальных марафонах. Чушь полнейшая, суеверная байда для людей, которые надломились, если вообще не поехали крышей под непрерывным давлением боли или собственной беспомощности, и все же… Полли долго рассматривала эту рекламу, и, какой бы нелепой она ни была, она всерьез задумала позвонить по номеру, указанному в рекламе и уже даже почти сняла трубку. Потому что рано или поздно… — Рано или поздно больной человек может обратиться к еще более сомнительным средствам, если есть хоть какая-то вероятность, что они приведут к облегчению, — сказал мистер Гонт. — Разве не так? — Я… Я не… — Лечение холодом… электрорукавицы… даже радиационное облучение… Разве все это вам помогло? — Откуда вы знаете? — Хороший продавец строит свой бизнес на знании нужд и желаний клиентов, — сказал мистер Гонт своим тихим, гипнотизирующим голосом. Он подошел к Полли и протянул ей серебряную цепочку с висюлькой-ацкой. Полли невольно отпрянула от его рук с длинными острыми ногтями. — Не бойтесь, милая. Я до вас не дотронусь. Если вы успокоитесь… и будете сидеть тихо. И Полли вдруг успокоилась. И замерла неподвижно. Она скрестила перед собой руки (все еще одетые в шерстяные перчатки) и позволила мистеру Гонту надеть серебряную цепочку себе на шею. Он надел на нее цепочку, словно любящий отец — свадебный венец на голову единственной дочери. У Полли было такое чувство, как будто она сейчас где-то далеко-далеко — и от мистера Гонта, и от «Нужных вещей», от Касл-Рока и даже от себя самой. Ей представлялось, что она стоит на какой-то пыльной равнине, под безграничным небом, и на сотни миль вокруг — ни единой живой души. Ацка тихо звякнула о молнию ее короткого кожаного пальто. — Заправьте ее под куртку. А когда вернетесь домой, заправьте и под блузку. Ее надо носить ближе к коже, для максимального эффекта. — Я не могу заправить ее под куртку, — вяло проговорила Полли. — Молния… Я не могу расстегнуть молнию. — Не можете расстегнуть? А попробуйте. Полли сняла перчатку с правой руки и попробовала согнуть большой и указательный пальцы, так чтобы схватить язычок молнии и стащить его вниз. К ее несказанному удивлению, у нее это получилось. — Вот видите?! Маленький серебряный шар лег ей на грудь поверх блузки. Он показался ей очень тяжелым, и это было не самое приятное ощущение. Интересно, рассеянно подумала Полли, что там внутри издает этот шелест? Мистер Гонт говорил, что это какая-то трава, но Полли казалось, что это вовсе не листья и даже не порошок. Там, внутри, что-то как будто само перекатывалось. Как живое. Мистер Гонт, видимо, понял причину ее дискомфорта. — Вы привыкнете, и даже раньше, чем кажется. Уж поверьте мне. Снаружи, в тысяче миль отсюда, снова раздались сирены. Они завывали, как растревоженные духи мертвых. Мистер Гонт повернулся, оторвав взгляд от глаз Полли, и Полли как будто очнулась. Она была несколько обескуражена, но все же чувствовала себя хорошо, как после короткого, но освежающего сна. Волнение и ощущение неудобства прошли. — Руки все еще болят, — сказала она, и так оно и было… вот только болели они вроде бы меньше. Или ей это только казалось? Может быть, мистер Гонт владеет техникой гипноза и как-то воздействовал на сознание Полли, чтобы уговорить ее принять ацку. Хотя все могло быть и проще: на улице было холодно, а в магазине тепло — а суставы всегда болят меньше в тепле. — Вряд ли обещанный эффект проявляется мгновенно, — сухо проговорил мистер Гонт. — Но обещайте хотя бы попробовать. Хорошо, Полли? Она пожала плечами. — Хорошо. В конце концов с нее ведь не убудет. Шарик был не настолько большой, чтобы выпячиваться из-под блузки или свитера. Ей не придется отвечать на вопросы, что у нее там такое. Никто даже не будет знать, что она носит этот кулон, а это самое главное. Потому что Розали Дрейк наверняка удивится, а Алан — суеверный не больше, чем пень, — сочтет это смешным. Что касается Нетти… ну, Нетти будет лишь благоговейно молчать, узнав, что Полли носит древний магический талисман, как те, которые продаются через ее любимый «Внутренний глаз». — Только его нужно носить не снимая. Даже в душе, — сказал мистер Гонт. — В нем вполне можно мыться. Он из чистого серебра, и он не ржавеет.