На подъеме
Часть 7 из 16 Информация о книге
Ко всему прочему, клиенты из сети универмагов высоко оценили его работу и пришли к убеждению (ошибочному, как опасался Скотт), что созданные им сайты послужат увеличению их прибыли. Он получил чек на 582674,5 доллара и сфотографировал его, прежде чем идти в банк. Он трудился дома, у себя в кабинете, в маленьком городке в штате Мэн, и уже почти разбогател.
Скотт видел Дейдре и Мисси лишь дважды, да и то издали. Они бегали в парке, держа недовольных Дама и Ди на длинных поводках.
Вернувшись домой из торгового центра, Скотт подошел к вязу во дворе перед домом. Листья уже пожелтели, но благодаря теплой осени почти не опали и сейчас шелестели на легком ветру. Нижняя ветка висела в шести футах над головой Скотта и смотрелась очень заманчиво. Он поставил на землю мешок с конфетами, поднял руки, согнул колени и прыгнул. Без труда схватился за ветку, чего ни– когда бы не смог сделать раньше. Никакого истощения мышц; они по-прежнему думали, что поддерживают человека весом 240 фунтов. Скотту вспомнилась старая телепередача об астронавтах, высадившихся на Луне. Как они передвигались огромными прыжками.
Он отпустил ветку, легко приземлился, поднял мешок и направился к крыльцу. Не стал подниматься по ступеням, а просто запрыгнул на него.
Это было легко.
Он высыпал конфеты в большую вазу в прихожей и поднялся к себе в кабинет. Включил компьютер, но не стал открывать рабочие файлы, разбросанные по всему экрану. Он открыл календарь и выбрал следующий год. Все числа были обозначены черным цветом, кроме праздников и тех дней, на которые назначены мероприятия. Эти даты выделялись красным. На следующий год Скотт назначил всего одно мероприятие: третьего мая. Комментарий, тоже красного цвета, состоял из одного слова: НОЛЬ. Когда Скотт стер комментарий, третье мая снова сделалось черным. Он выбрал 31 марта и вбил «НОЛЬ» в поле для описания. В этот день, по новым подсчетам, его вес дойдет до ноля, если скорость потери веса не возрастет. Что вполне может случиться. Но пока этот день не настал, Скотт был твердо намерен вовсю наслаждаться жизнью. Он чувствовал, что просто обязан себя побаловать. В конце концов, сколько неизлечимо больных людей могут заявить, что чувствуют себя прекрасно? Он снова вспомнил, что говорила Нора, возвращаясь с собраний анонимных алкоголиков: Прошлое – это история, будущее – загадка.
Очень точное описание его нынешней ситуации.
Первые ряженые пришли около четырех часов вечера, последние – уже после заката. Привидения и гоблины, супергерои и имперские штурмовики. Один парнишка нарядился сине-белым почтовым ящиком и забавно выглядывал из прорези для корреспонденции. Каждому из детишек Скотт выдавал по два шоколадных батончика, но почтовый ящик получил три – за лучший костюм. Малышей сопровождали родители. Более поздние гости, чуть постарше, приходили одни, без взрослых.
Последняя пара, мальчик и девочка в образе – вероятно – Гензеля и Гретель, явилась в половине седьмого. Скотт сразу же выдал им сласти, пока на него не наслали напасти (ребятишкам было лет девять-десять, и они не казались особо коварными), и спросил, кого еще они видели по соседству.
– Никого, – ответил мальчик. – Мы, наверное, вышли последними. – Он пихнул девочку локтем в бок. – Она возилась с прической.
– А что вам дали в том доме? – Скотт указал на дом Маккомб и Дональдсон. – Наверняка что-то вкусное? – Ему только сейчас пришло в голову, что Мисси, наверное, приготовила специальное хеллоуинское угощение, морковные палочки в шоколаде или что-нибудь в этом роде.
Девочка широко раскрыла глаза.
– Мама нам запретила туда ходить. Там живут нехорошие тети.
– Они лесопьянки, – пояснил мальчик. – Так сказал папа.
– Вот оно что, – сказал Скотт. – Лесопьянки. Понятно. Ладно, ребята, идите домой. И не выбегайте на проезжую часть.
Они ушли, нагруженные сластями. Скотт закрыл дверь и посмотрел на вазу с конфетами. Все еще наполовину полную. У него побывало шестнадцать, может, восемнадцать гостей. Интересно, а сколько их было у Маккомб и Дональдсон? Вполне вероятно, что ни одного.
Он пошел в гостиную и включил телевизор. В новостях передавали сюжет о детишках, собирающих сласти в Портленде. Скотт выключил телевизор.
Нехорошие тети, подумал он. Лесопьянки. Так сказал папа.
Идея пришла внезапно, как это нередко бывало с крутыми идеями: почти полностью сформировавшаяся, разве что нужно будет отшлифовать некоторые детали. Крутые идеи не всегда были хорошими, но Скотт все равно собирался воплотить ее в жизнь, а заодно и проверить, хорошая она или нет.
– Побалуй себя, – сказал он вслух и рассмеялся. – Балуй себя, пока ты не иссяк и не уплыл в небо. Почему нет? Почему, черт побери, нет?
На следующий день в девять утра Скотт вошел в здание департамента парков и отдыха Касл-Рока, держа наготове пять долларов. За столом с табличкой «Индюшкина гонка 12 км» сидели Майк Бадаламенти и Ронни Бриггс, сотрудник коммунальных служб, с которым Скотт последний раз виделся в кафе «У Пэтси». Позади них, в спортивном зале, две команды играли в любительский баскетбол, одна в футболках, другая – без.
– Скотти, привет! – сказал Ронни. – Как жизнь молодая?
– Отлично, – ответил Скотт. – Как у тебя?
– Все зашибись! – воскликнул Ронни. – Только часы сократили, платить будут меньше. Что-то не видно тебя на покере по четвергам.
– Много работы, Ронни. Большой проект.
– Слушай, насчет того раза у Пэтси… – Ронни как будто смутился. – Дружище, мне правда жаль, что все так получилось. Тревор Янт – он такой. Любит повыступать, и никто не хочет его затыкать, чтобы не получить по зубам.
– Да все в порядке. Я уже и забыл. Слушай, Майк, можно мне записаться на участие в гонке?
– Почему же нельзя? – ответил Майк. – Чем больше народу, тем веселее. Побежишь со мной, в самом конце, вместе с детишками, старичьем и прочими малоспортивными товарищами. В этом году будет даже один слепой. Говорит, побежит со своей собакой-поводырем.
Ронни перегнулся через стол и похлопал Скотта по животу.
– Об этом можешь не волноваться, Скотти, мой мальчик. Через каждые три километра у нас будет медпункт с машиной «Скорой помощи» наготове. И две машины на финише. Если вдруг что, тебя откачают.
– Спасибо, что сообщил.
Скотт отдал пять долларов и подписал бумагу, соглашаясь с тем, что муниципалитет Касл-Рока не несет никакой ответственности за несчастные случаи или медицинские проблемы, которые могут возникнуть у бегунов во время гонки протяженностью в семь с половиной миль. Ронни выписал Скотту квитанцию; Майк выдал ему карту трассы и наклейку с номером.
– Перед стартом прилепишь ее на футболку. Назовешь организаторам свое имя, чтобы тебя отметили в списке, и вперед.
Скотту достался номер 371, и это за три недели до гонки. Он тихонько присвистнул.
– Неплохое начало, особенно если все участники взрослые.
– Не все, – ответил Майк, – но большинство. Если в этом году будет так же, как в прошлом, у нас наберется восемь сотен участников, а то и все девять. К нам приезжают со всей Новой Англии. Бог знает с чего, но наша Индюшкина гонка пользуется успехом. Мои дети сказали бы, что она стала вирусной.
– Живописный пейзаж, – предположил Ронни. – Всех привлекают наши красоты. И конечно, холмы. Особенно Охотничий холм. Плюс к тому, победитель зажигает огни на рождественской елке на площади перед мэрией.
– И вдоль трассы будут стоять киоски со всякими вкусностями, – сказал Майк. – С моей точки зрения, это главное достоинство гонки. Хот-доги, попкорн, лимонад и горячий шоколад.
– Но пива не будет, – уныло сообщил Ронни. – В этом году они снова проголосовали против. И против пива на гонке, и против казино.
И лесопьянок, подумал Скотт. Горожане проголосовали против лесопьянок. Просто без урны для голосования. Судя по всему, девиз города таков: если ты не в состоянии сидеть тихо, катись отсюда подальше.
– А Дейдре Маккомб все еще хочет участвовать? – спросил Скотт.
– Можешь не сомневаться, – ответил Майк. – И у нее будет ее прежний номер. Девятнадцать. Мы его приберегли специально для нее.
В День благодарения Скотт обедал у Боба и Майры Эллисов. К ним в гости приехали двое из пяти взрослых детей – те, которые жили относительно близко и могли добраться до родителей на машине. Скотт съел по две порции каждого блюда, а потом отправился на задний двор играть в салочки с внуками Эллисов.
– Он так плотно поел, а теперь носится как угорелый, – заметила Майра. – У него будет сердечный приступ.
– Не будет, – возразил доктор Боб. – Он готовится к завтрашней гонке.
– Если он собирается так же нестись по трассе, у него точно будет сердечный приступ, – сказала Майра, наблюдая, как Скотт гоняется за одним из ее смеющихся внуков. – Как я погляжу, мужчины, достигшие среднего возраста, совершенно теряют разум.
Скотт вернулся домой усталым, но довольным. Он с нетерпением ждал завтрашней гонки. Перед тем как лечь спать, он встал на весы и не особенно удивился, увидев, что весит 141 фунт. Похоже, скоро он будет терять по два фунта в день. Скотт поднялся в кабинет, включил компьютер и перенес День ноль на пятнадцатое марта. Ему было страшно – а как же иначе? – но в то же время и любопытно. И он чувствовал что-то еще. Счастье? Наверное, да. Мысль совершенно безумная, и тем не менее он был счастлив. Он ощущал себя особенным. Доктор Боб, возможно, назвал бы подобный подход сумасшествием, но сам Скотт считал его очень разумным. Зачем печалиться из-за того, что ты не можешь изменить? Почему не принять неизбежное?
Он лег в постель и проспал до самого будильника.
В середине ноября были заморозки, причем достаточно сильные – поля и лужайки покрылись инеем, – однако первая пятница после Дня благодарения выдалась пасмурной и на удивление теплой для этого времени года. Чарли Лопрести с Тринадцатого канала прогнозировал дождь, может быть, даже ливень, но этот прогноз не испортил праздничного настроения в Касл-Роке. Ни участникам гонки, ни зрителям.
Скотт надел свои старые спортивные шорты и пришел к зданию департамента парков и отдыха без четверти восемь, больше чем за час до старта Индюшкиной гонки, но перед входом уже собралась изрядная толпа. В основном все присутствующие были в теплых толстовках (которые они сбросят по ходу гонки, когда разогреются). Очередь на регистрацию разделилась на два потока. Слева записывались «ИНОГОРОДНИЕ БЕГУНЫ». Очередь справа, к столу под табличкой «ЖИТЕЛИ КАСЛ-РОКА», была гораздо короче. Скотт снял защитную пленку с наклейки с номером и приклеил ее на футболку прямо над обманчиво выпирающим животом. Поблизости настраивал инструменты школьный оркестр.
Пэтси Динеро, хозяйка кафе «У Пэтси», внесла Скотта в список участников и велела ему идти на ту сторону здания, где начиналась Касл-Вью и откуда стартовала гонка.
– Поскольку ты местный, можешь немного схитрить и встать впереди, – сказала Пэтси. – Но вообще это считается дурным тоном. Лучше найди других с трехсотыми номерами и держись рядом с ними. – Она посмотрела на его живот. – Все равно с таким грузом ты скоро останешься в самом конце, вместе с детишками.
– Ну вот… – протянул Скотт.
Она улыбнулась:
– Правда глаза колет? Все эти бургеры с беконом и омлеты с сыром, они потом возвращаются и преследуют человека. Помни об этом, если почувствуешь тяжесть в груди.
Скотт присоединился к растущей толпе местных, уже успевших зарегистрироваться, и развернул карту. Маршрут представлял собой грубую петлю. Первые три километра: по Вью-драйв до шоссе номер 117. Половина пути: крытый мост через Боуи-стрим. Дальше – по шоссе номер 119 до того места, где оно переходит в Баннерман-роуд, пересекая городскую черту. На десятом километре участникам гонки предстояло подняться на Охотничий холм, также известный как Печаль Бегуна. Зимой детишки катались на санках с крутого склона Охотничьего холма, набирая огромную скорость, но высоченные сугробы по обеим сторонам обеспечивали безопасность. Последние два километра гонки проходили по Мэйн-стрит. Здесь участников будут ждать зрители и репортеры со всех трех портлендских телеканалов.
В ожидании старта все участники гонки разбились на небольшие группки. Они беседовали и смеялись, пили кофе и кока-колу. Все, кроме Дейдре Маккомб, казавшейся невероятно высокой и очень красивой в синих шортах и белоснежных кроссовках «Адидас». Она наклеила свой номер – девятнадцать – не по центру ярко-красной футболки, а высоко слева. Очевидно, чтобы он не закрывал эмпанаду и надпись у нее на груди: «“ПОЛЕ ФРИХОЛЕ”, МЭЙН-СТРИТ, 142».
Рекламировать ресторан имело бы смысл… но только если она считала, что от этого будет толк. Скотт подумал, что Дейдре наверняка понимала: толку не будет. Она должна была знать, что «ее» афиши заменили на менее спорные; в отличие от человека, который побежит в гонке с собакой-поводырем (Скотт видел, как у него брали интервью на линии старта), она не была слепой. Скотт догадывался, почему Дейдре не плюнула и не отказалась от гонки; догадывался, что она здесь делает. Ей хотелось утереть нос всем, кто воротил носы от них с Мисси.
Конечно, хотелось, подумал Скотт. В этой гонке она собиралась побить их всех: мужчин, женщин, детей, слепого с собакой-поводырем. И пусть весь город смотрит, как лесопьянка – к тому же состоящая в браке – зажигает огни на рождественской елке на главной площади.
Возможно, она понимала, что ресторан прогорел, и, возможно, была даже рада, что так получилось. Возможно, ей не терпелось уехать из Касл-Рока, но не раньше, чем она утрет нос жителям этого городка, который не принял ее с женой. И пусть они помнят, как она сделала всех. Ей даже не нужно произносить речь. Достаточно лишь улыбнуться своей презрительной улыбкой, которая скажет: вот вам, унылые, благочестивые, провинциальные ханжи. Замечательно поговорили.
Она разминалась. Согнула ногу в колене и подтянула за лодыжку к ягодице. Потом проделала то же самое с другой ногой. Скотт подошел к столу с напитками (для участников гонки – бесплатно, для зрителей – один доллар) и взял два стаканчика с кофе, заплатив доллар за вторую порцию. Потом направился прямиком к Дейдре Маккомб. Он не имел на нее никаких видов, никаких романтических притязаний, но как мужчина просто не мог не восхищаться ее гибкой фигурой. Она продолжала сосредоточенно разминаться, то и дело поглядывая на небо, где не было ничего интересного, кроме сизых туч.
Она готовится, подумал Скотт. Настраивается на гонку. Может быть, не на последнюю свою гонку, но на последнюю, которая действительно что-то значит.
– Привет, – сказал он. – Это опять я. Сосед-паразит.
Она опустила ногу и обернулась к нему. Ее губы сложились в улыбку – предсказуемо, как восход на востоке. Это было ее оружие. Ее броня. Возможно, за этой броней скрывалась не только ярость, но и обида. Однако она никогда никому этого не покажет. Никому, кроме, может быть, Мисси. Которой сегодня поблизости не наблюдалось.
– Кого я вижу? – сказала Дейдре. – Мистер Кэри! Да еще с номером. И большим пузом, которое явно побольше номера.
– Лестью вы ничего не добьетесь, – ответил он. – И потом, может быть, это просто подушка, которую я ношу под футболкой, чтобы вводить в заблуждение окружающих. – Он протянул ей стаканчик с кофе: – Хотите кофе?
– Нет, спасибо. Я позавтракала в шесть утра. Съела овсянку и половинку грейпфрута. Этого хватит до середины гонки. Там я сделаю остановку у киоска и возьму клюквенный сок. А теперь, если позволите, я бы хотела закончить разминку и медитацию.
– Дайте мне минутку. На самом деле я пришел не для того, чтобы предложить вам кофе. Я знал, что вы наверняка откажетесь. Я хотел предложить вам пари.
Она уже схватила правую лодыжку левой рукой и начала поднимать ногу, но теперь отпустила ее и уставилась на него так, словно у него на лбу вырос рог.
– Господи, вы о чем? И сколько раз вам говорить, что ваши попытки… я не знаю… обхаживать меня весьма нежелательны?
– Существует большая разница между «обхаживать» и «быть дружелюбным». Вы наверняка это знаете. Или знали бы, если бы не уходили постоянно в глухую защиту.