2 Вскоре после этого разговора они прибыли к знакомой Клаю части дороги. И его это сильно расстроило, потому что наяву никогда прежде он в эту часть штата не заглядывал. Побывал только раз, во сне о массовом превращении норми в мобилоидов. Поперек дороги, широкими мазками ярко-зеленой краски написали: «КАШВАК=НЕТ-ТЕЛ». Автобус перекатился через эти слова на скорости тридцать миль в час, а мобилоиды все продолжали их обгонять, пролетали слева, словно ведьмы. «Это был не сон, — думал он, глядя на мусор, застрявший в кустах по обе стороны дороги, банки из-под пива и газировки в кюветах. Пакеты, в которых были картофельные чипсы, «Доритос» и «Чиз дудлс» хрустели под колесами автобуса. — Норми стояли здесь в двойной очереди, ели чипсы, пили пиво и газировку, испытывая необычный зуд в голове, ощущая, будто ментальная рука толкает их в спину, ожидая своей очереди сказать несколько слов самому близкому человеку, который потерялся во время Импульса. Они стояли здесь и слушали, как Порватый говорит: Налево и направо, две очереди, все правильно. Именно так. Двигайтесь, двигайтесь. Еще многие должны пройти до темноты. Впереди деревья отступали от дороги. И участок между лесом и кюветами, где раньше было с трудом возделанное пастбище, на котором овцы и коровы щипали траву, вытоптали так, будто здесь проходил рок-концерт. Один из павильонов унесло ветром, зато другой зацепился за деревья и теперь болтался в спускающихся сумерках, словно длинный коричневый язык. — Мне снилось это место. — Голос Джордана звенел от напряжения. — Правда? — спросил Клай. — Мне тоже. — Норми шли сюда, следуя указателям «Кашвак равняется нет-тел», и именно здесь их встречали, — добавил Джордан. — Похоже на контрольные посты[142], не так ли, Клай? — В каком-то смысле, — согласился Клай. — В каком-то смысле похоже на контрольные посты. — У них стояли большие картонные коробки, набитые мобильниками, — рассказывал Джордан. Этой подробности из своего сна Клай не помнил, но у него не возникло и тени сомнения в правоте мальчика. — Горы мобильников. И каждый норми получал возможность позвонить. Вот счастливчики-то. — Когда тебе все эти приснилось, Джорди? — спросила Дениз. — Прошлой ночью. — Джордан встретился с Клаем взглядом в зеркале заднего вида. — Они знали, что им не удастся поговорить с людьми, с которыми они хотели поговорить. Глубоко в душе знали. Но все равно звонили. Брали в руки мобильник. Набирали номер и слушали. Большинство из них даже не сопротивлялось. Почему, Клай? — Полагаю, потому что они устали бороться, — ответил Клай. — Устали быть другими. Хотели слушать «Прогулку слоненка» по-новому. Они проехали площадки вытоптанной земли, на которых стояли павильоны. Впереди от шоссе отходила боковая дорога. Более широкая, с более ровным покрытием, чем само шоссе. Мобилоиды поворачивали на эту дорогу и скрывались в лесной просеке. А над деревьями, в полумиле или чуть дальше, виднелось стальное ферменное сооружение, которое Клай видел во сне. Подумал, что это какой-нибудь ярмарочный аттракцион, может, парашютная вышка. На пересечении шоссе и боковой дороги стоял рекламный щит с изображением счастливого, смеющегося семейства (папа, мама, сынок и маленькая сестричка), шагающего в страну чудес с аттракционами, играми и экспонатами выставки достижений сельского хозяйства. ЭКСПО СЕВЕРНЫХ ОКРУГОВ ГАЛА-ШОУ ФЕЙЕРВЕРКОВ 5 ОКТЯБРЯ ПОСЕТИТЕ КАШВАКАМАК-ХОЛЛ «СЕВЕРНЫЙ КРАЙ» ОТКРЫТ «24/7» 5 — 15 ОКТЯБРЯ ВЫ СКАЖЕТЕ: «ВАУ!!!» Под рекламным щитом Клай увидел Порватого. Тот поднял руку и выставил перед собой, как бы говоря: «Стоп!» О Боже, подумал Клай и остановил маленький автобус рядом с ним. Глаза Порватого, которые Клай так и не смог нарисовать в Гейтене, были одновременно и тусклыми, и полными нездорового интереса. Клай говорил себе, что не могут они выглядеть такими одновременно, но ведь выглядели. Большей частью их застилал туман, но на какие-то мгновения вдруг неприятно оживали. Не может у него возникнуть желание ехать с нами! Но именно этого, похоже, и хотел Порватый. Он протянул к двери руки, сложив их ладонями, потом развел их. Сам жест неприязни не вызывал (словно мужчина показывал «эта птичка улетела»), но руки почернели от грязи, а мизинец на левой был сломан в двух местах. Вот они какие, новые люди, подумал Клай. Телепаты, которые не моются. — Не пускай его. — Голос Дениз дрожал. Клай, который увидел, что конвейер мобилоидов слева от автобуса остановился, покачал головой. — Нет выбора. «Они залезут в твою голову и выяснят, что ты думаешь о гребаном сотовом телефоне! — сказал Рей, почти что фыркнул. — О чем еще все думают после первого октября?» Надеюсь, ты прав, Рей, подумал Клай, потому что до наступления темноты еще полтора часа. Как минимум полтора часа. Он дернул за рычаг и открыл дверь. Порватый, с разорванной нижней губой, отвисающей в постоянной усмешке, поднялся в салон. Невероятно худой, грязное красное «кенгуру» висело на нем как на вешалке. Ни один из норми, сидевших в автобусе, не мог похвастаться чистотой, после первого октября правила личной гигиены потеряли приоритетное значение, но от вони, которую источал Порватый, у Клая едва не начали слезиться глаза. Это был запах созревшего сыра, который оставили в теплой комнате, чтобы он выдохся. Порватый опустился на сиденье у двери, то, что располагалось лицом к водительскому креслу, и посмотрел на Клая. И в его глазах не было ничего, кроме тумана и этого странного любопытства. Затем заговорил Том, тонким, вибрирующим от ярости голосом, какой Клай слышал только раз, когда Том бросил: «Хватит, игры закончились», — толстухе, потрясающей Библией, когда та начала читать Алисе проповедь о конце света. — Что вы от нас хотите? Весь мир ваш, каким он стал… что вы хотите от нас? Изувеченный рот Порватого задвигался, произнося слово, которое слетело с губ Джордана. Только одно слово, произнесенное ровным, лишенным эмоций голосом: «Справедливости». — Когда речь заходит о справедливости, — указал Дэн, — подозреваю, вы понятия не имеете, что это такое. Порватый ответил жестом, вытянул руку в сторону боковой дороги, ладонью вверх, выставил указательный палец: «Поезжай». Когда автобус тронулся с места, пришло в движение и большинство мобилоидов. Несколько вывалились из строя и начали драться, но в зеркале заднего вида Клай видел и других, которые зашагали к шоссе. — Ты теряешь войска, — заметил Клай. Порватый не ответил, стадо не сочло целесообразным комментировать последнюю фразу. Его глаза, то пустые, то любопытные, то пустые и любопытные одновременно, не отрывались от Клая, который убедил себя, что чувствует их взгляд, ползающий по коже. Сцепленные пальцы Порватого, серые от грязи, лежали на коленях грязных, когда-то синих джинсов. Потом он улыбнулся. Может, это и был ответ. Дэн, в конце концов, оказался прав. На каждого мобилоида, который вышел из строя (слетел с катушек, по терминологии Джордана), приходилось много других. Но Клай и понятия не имел, сколь много, пока полчаса спустя лес не раздался в обе стороны и они не проехали под деревянной аркой, на которой он прочитал: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЭКСПО СЕВЕРНЫХ ОКРУГОВ». 3 — Святой Боже! — вырвалось у Дэна. Дениз лучше выразила охватившие Клая чувства: она сдавленно вскрикнула. Устроившись по другую сторону прохода па первом пассажирском сиденье, Порватый смотрел на Клая наполовину пустыми глазами, злобными глазами ребенка-дебила, который собрался оторвать крылышки нескольким мухам. «Тебе это нравится? — говорила его ухмылка. — Это что-то, не так ли? Вся команда в сборе!» Разумеется, ухмылка могла означать все что угодно. Даже: «Я знаю, что лежит у тебя в кармане». За аркой начиналась центральная аллея и аттракционы, которые, судя по тому, как все выглядело, собирали во время Импульса. Клай не знал, сколько ярмарочных павильонов успели установить карни[143], потому что некоторые сдуло, как и павильоны на контрольно-пропускном пункте в шести или восьми милях от территории ярмарки. Полдюжины, однако, стояли, и их боковины, казалось, дышали под вечерним ветром. Карусель «Безумные чашки» построили только наполовину, как и «Дом ужасов» на другой стороне центральной аллеи (по той части фасада, что успели собрать, виднелись слова «МЫ НАПУГАЕМ ЛЮБОГО…», над которыми танцевали скелеты). Только чертово колесо да парашютная вышка в дальнем конце центральной аллеи выглядели готовыми к использованию, но в отсутствие иллюминации казались Клаю очень уж мрачными и больше походили не на аттракционы, а на гигантские орудия пыток. Однако один огонек мигал, он это видел, маленький красный маячок, наверняка работающий от аккумулятора, на самой вершине парашютной вышки. Далеко за вышкой находилось белое здание с красной отделкой длиной в добрый десяток амбаров. Стены его обложили соломой. В этот слой дешевой изоляции на расстоянии десяти — двенадцати футов друг от друга воткнули древки американских флагов, которые полоскались на вечернем ветру. Стены также украшали матерчатые гирлянды патриотической расцветки и ярко-синяя надпись: ЭКСПО СЕВЕРНЫХ ОКРУГОВ КАШВАКАМАК-ХОЛЛ Но все это не привлекло их внимания. Парашютную вышку и Кашвакамак-Холл разделяла поляна площадью в несколько акров. Клай догадался, что именно там собиралась огромная толпа, чтобы посмотреть конкурсы домашних животных, демонстрацию мощи тракторов, вечерние концерты и, разумеется, фейерверки в дни открытия и закрытия ЭКСПО. По периметру поляны высились осветительные мачты и столбы с установленными на них динамиками. Теперь же эту широкую и заросшую травой поляну запрудили мобилоиды. Они стояли плечом к плечу, бедром к бедру, повернувшись лицами к арке, чтобы наблюдать прибытие маленького желтого автобуса. Если у Клая еще и оставалась надежда увидеть Джонни (или Шарон), то в этот самый момент она испарилась как дым. Поначалу он решил, что на поляне, под осветительными мачтами собралось порядка пяти тысяч мобилоидов. Потом увидел, что они заняли и примыкающие к главной выставочной площадке автомобильные стоянки, и пересмотрел свои расчеты в сторону увеличения. Восемь. Как минимум восемь тысяч. Порватый оставался на сиденье, которое обычно занимал какой-нибудь ученик третьего класса начальной школы Ньюфилда, и улыбался Клаю, демонстрируя свои зубы над оторванной с одного края нижней губой. «Тебе это нравится?» — вроде бы спрашивала эта улыбка-ухмылка, и опять Клаю пришлось напомнить себе, что в такой ухмылке можно прочитать все что угодно. — Так кто сегодня выступает? Винс Джилл? Или вам удалось сорвать банк и заполучить Алана Джексона[144]? — Том старался пошутить, и Клай мог бы ему поаплодировать, да только в голосе Тома явственно слышался страх. Порватый все смотрел на Клая, и у него на лбу появилась маленькая вертикальная складка, словно что-то ставило его в тупик. Клай медленно ехал по центральной аллее, к парашютной вышке и собравшейся за ней молчащей толпе. Здесь тоже хватало покойников, они напомнили Клаю дохлых мух, которых иной раз находишь на подоконнике после внезапного резкого похолодания. Он сосредоточился на том, чтобы расслабить руки. Не хотел, чтоб Порватый видел, как белеют костяшки сжимающих руль пальцев. И старайся ехать не спеша. Спокойно и не спеша. Он только смотрит на тебя. Что же касается мобильников, то о чем еще все думают после первого октября? Порватый поднял руку и нацелил на Клая искривившийся палец. — Нет-тел, тебе, — произнес Клай чужим голосом. — Insanus. — Да, нет-тел мне, они — нет-тел, мы здесь явно не у дел, — ответил Клай. — Но ты нас пристроишь, так? Порватый улыбнулся, словно говоря, что да, так… но вертикальная складка оставалась на месте. Что-то по-прежнему ставило его в тупик. Может, какие-то мысли в голове Клая Ридделла. Клай посмотрел в зеркало заднего вида, когда они приближались к концу центральной аллеи. — Том, ты спрашивал меня, что такое «Северный край». — Извини, Клай, мой интерес, похоже, иссяк, — ответил Том. — Может, потому, что не ожидал увидеть столько встречающих. — Но это действительно любопытно, — возбужденно воскликнул Клай. — И что же это такое? — спросил Джордан. Господи, благослови Джордана. Его любопытство могло умереть только вместе с ним. — ЭКСПО северных округов не пользовалось особой популярностью в двадцатом веке, — объяснил Клай. — Обычная заштатная сельскохозяйственная ярмарка, где продавались изделия народных промыслов, продукты, домашний скот и птица. Все это выставлялось в Кашвакамак-Холле… где они, судя по всему, и собираются оставить нас на ночь. Он посмотрел на Порватого, но тот не собирался что-либо подтверждать или отрицать. Порватый только лыбился. Маленькая вертикальная складка исчезла с его лба. — Клай, посмотри. — Дениз изо всех сил пыталась изгнать дрожь из голоса. Он повернулся к ветровому стеклу и тут же нажал на педаль тормоза. Пожилая женщина с гноящимися порезами на обеих ногах, покачиваясь, вышла из толпы. Обогнула парашютную вышку, несколько раз споткнулась о строительные конструкции «Дома ужасов», которые приготовили, но не установили на место (помешал Импульс), потом неловко побежала к автобусу. Добежав, забарабанила по ветровому стеклу грязными, скрюченными артритом руками. И на лице женщины Клай увидел не пустоту, которую ассоциировал с мобилоидами, а полнейшую дезориентацию. И с таким выражением лица он уже сталкивался. «Кто ты? — спрашивала его фея Темная. Фея Темная, которая не получила полного Импульса. — Кто я?» Девять мобилоидов аккуратным квадратом двинулись следом за пожилой женщиной, чье безумное лицо отделяли от лица Клая какие-то пять футов. Ее губы шевелились, и он услышал четыре слова, которые одновременно достигли его ушей и разума: Возьми меня с собой. Едва ли вы захотите поехать, куда едем мы, подумал Клай. А потом мобилоиды схватили ее и потащили обратно к толпе на поляне. Она пыталась вырваться, но они были неумолимы. Клай поймал ее взгляд и подумал, что это глаза женщины, которая могла считаться счастливицей, если бы попала в чистилище. Но, похоже, это был ад. Вновь Порватый вытянул руку, ладонью вверх, указательным пальцем вперед: «Поехали».