— И это правильно, выходи из строя, солдат! — истерично завопила Дениз. — Все выходите! Но они не вышли. И прежде чем дезертир дошел до поворота, за которым шоссе 160 исчезало из виду на юге, пожилой, но крепко сложенный мобилоид просто протянул руки, схватил «пешехода» за голову и резко повернул. «Пешеход» тут же свалился на асфальт. — Ключи у Рея. — Голос Дэна переполняла усталость. Большая часть конского хвоста вылезла из-под закрутки, волосы рассыпались по плечам. — Кто-то должен вернуться и… — Я их взял, — ответил Клай. — И я сяду за руль. — Он открыл боковую дверь маленького автобуса, чувствуя, как в голове его толкают в спину. Руки покрывали грязь и кровь. Он чувствовал вес мобильника в кармане, и в голову пришла озорная мысль: может, Адам и Ева сорвали несколько яблок, прежде чем уйти из рая. Чтоб было что пожевать на долгой дороге к семистам каналам телевидения и рюкзакам-бомбам в лондонском метро. — Залезайте! Том как-то странно глянул на него. — Не обязательно так весело, Ван Гог. — Почему нет? — Клай улыбнулся. Задался вопросом, может, его улыбка выглядит такой же, как у Рея, страшной и жуткой. — По крайней мере мне не придется долго слушать вашу болтовню. Все на борт! Следующая остановка — Кашвак=нет-тел. Но прежде чем они залезли в салон, им пришлось выбросить оружие. Они не получили ментальной команды, их контроль над телом не перехватывала какая-то суперсила. Клаю не пришлось наблюдать, как его рука тянется вниз и вынимает из кобуры револьвер сорок пятого калибра. Он думал, что мобилоиды не способны на такое, во всяком случае, на тот момент. Они не могли даже использовать их голоса, не получив на то разрешения. Что он почувствовал, так это зуд в голове, ужасный, на пределе терпимости. — Дева Мария! — тихо вскрикнула Дениз и, насколько могла, далеко отбросила маленький пистолет двадцать второго калибра, который носила за поясом. Он приземлился на асфальт. Дэн выбросил свой автоматический пистолет, на всякий случай добавил к нему и охотничий нож. Нож, лезвием вперед, долетел чуть ли не до противоположной стороны шоссе 160, но никто из стоящих там мобилоидов и бровью не повел. Джордан бросил пистолет, который нес, на землю у автобуса. Потом, постанывая и кривясь от боли, залез в рюкзак и вытащил пистолет Алисы, отшвырнул. Том так же поступил с сэром Спиди. К оружию, которое лежало у автобуса, Клай добавил револьвер сорок пятого калибра. После Импульса револьвер этот стал причиной смерти двоих людей, так что Клай расставался с ним без сожаления. — Вот. — Он говорил, глядя в глаза и грязные, по большей части изувеченные лица мобилоидов, наблюдавших за ними с другой стороны шоссе, но визуализировал Порватого. — Это все. Вы довольны? — И мгновенно получил ответ: — Почему. Он. Это сделал? Клай сглотнул слюну. Ответ хотели знать не только мобилоиды. Дэн и остальные тоже смотрели на него. Джордан, он это заметил, ухватился за брючный ремень Тома, словно боялся ответа Клая точно так же, как малыш боится шумной улицы, по которой один за другим проносятся грузовики. — Он сказал, что ваш образ жизни — не жизнь, — ответил Клай. — Взял мой револьвер и вышиб себе мозги, прежде чем я успел его остановить. Наступившую тишину нарушало только карканье ворон. Потом заговорил Джордан, бесстрастно и безапелляционно: «Наш образ. Единственный». Потом Дэн. Так же бесстрастно (Пожалуй, они могут испытывать ярость, а больше — ничего, подумал Клай): «Залезайте. В автобус». Они поднялись в салон. Клай сел за руль и завел двигатель. Поехал на север по шоссе 160. Не прошло и минуты, как уловил движение по левую руку. Мобилоиды. Они тоже направлялись на север. Вдоль обочины… над обочиной… по прямой линии, словно стояли на невидимой конвейерной ленте, натянутой на высоте восьми дюймов над землей. А дальше, впереди, где дорога взбиралась на холм, они поднимались гораздо выше, где-то на пятнадцать футов, образуя человеческую арку под серым, практически полностью затянутым облаками небом. Мобилоиды, поднимающиеся и исчезающие за холмом, напоминали Клаю людей, огибающих пологий горб на невидимых американских горках. Потом грациозная симметрия нарушилась. Одна из поднимающихся фигур вывалилась, словно подстреленная утка, и с высоты семи футов упала на обочину. Мужчина в превратившемся в лохмотья спортивном костюме. Завертелся на месте, отталкиваясь одной ногой, волоча другую. Когда автобус проезжал мимо на скорости пятнадцать миль в час, Клай увидел, что лицо его перекошено яростью, и губы шевелятся, выплевывая, Клай в этом не сомневался, предсмертное заявление. — Итак, теперь мы все знаем, — нарушил тягостное молчание Том. Вместе с Джорданом он сидел на заднем сиденье, за спинкой которого находилось багажное отделение, где лежали их рюкзаки. — Приматы превратились в человека, человек — в мобилоидов, а мобилоиды стали левитирующими телепатами с синдромом Туретта. Эволюция завершилась. — Что такое синдром Туретта? — спросил Джордан. — Чтоб мне сдохнуть, если я знаю, сынок, — и невероятно, но все засмеялись. Скоро просто покатывались от смеха, даже Джордан, который не знал, над чем он смеется, а маленький желтый автобус медленно катил на север. Мобилоиды обгоняли его, а потом поднимались, поднимались, и процессии этой не было конца. Кашвак 1 Спустя час после отъезда от площадки для отдыха, где Рей покончил с собой, они проехали мимо рекламного щита, на котором прочитали: ЭКСПО СЕВЕРНЫХ ОКРУГОВ 5 — 15 ОКТЯБРЯ ПРИХОДИТЕ КАЖДЫЙ, ПРИХОДИТЕ ВСЕ!!! ПОСЕТИТЕ КАШВАКАМАК-ХОЛЛ И НЕ ЗАБУДЬТЕ УНИКАЛЬНЫЙ «СЕВЕРНЫЙ КРАЙ» ИГРОВЫЕ АВТОМАТЫ ТЕХАССКИЙ ПОКЕР «ИНДЕЙСКОЕ БИНГО» ВЫ СКАЖЕТЕ «ВАУ!!!» — Господи, — выдохнул Клай. — ЭКСПО. Кашвакамак-Холл. Боже ты мой. Если там есть место для стада, это оно. — Что это за экспо? — спросила Дениз. — Обычная окружная ярмарка, — ответил Клай, — только крупнее многих других и более шальная, потому что это ТР, где нет такой строгой регламентации, как в городах. Опять же этот «Северный край». Все в Мэне знают насчет «Северного края» на ЭКСПО в Кашваке. По-своему он известен ничуть не меньше, чем мотель «Сумерки». Том пожелал узнать, чем знаменит «Северный край», но прежде чем Клай успел ответить, Дениз вскрикнула: — Еще двое. Мария-и-Иисус. Я знаю, что они — мобилоиды, но все равно меня мутит. Мужчина и женщина лежали в пыли на обочине дорога. Умерли, то ли обнимая друг друга, то ли в жестокой драке, но объятия вроде бы не соответствовали образу жизни мобилоидов. По пути на север они проехали еще с полдюжины тел, несомненно, потери того стада, что приходило за ними, и увидели как минимум в два раза больше мобилоидов, которые шли на юг, иногда по одному, иной раз парами. Одна из пар, определенно не соображая, что делает, попыталась остановить проезжающий автобус, хотела, чтобы их подвезли. — Было бы здорово, если б они все ушли из стада или умерли до того, как они сделают то, что запланировали для нас на завтра, — размечтался Том. — На это рассчитывать не стоит, — возразил Дэн. — На каждого убитого и дезертира мы видели двадцать или тридцать тех, в ком программа по-прежнему работает. И одному Богу известно, сколько таких же ждут нас в этом Кашваке. — На это тоже не рассчитывайте, — ответил ему с заднего сиденья Джордан. Пожалуй, резковато. — Вирус в программе, червь, не такой уж пустяк. Поначалу он, конечно, может показаться мелочью, а потом бум — и ничего не работает. Я играю в эту игру, «Стар-Мег»… ну, вы понимаете, я в нее играл, а потом один парень из Калифорнии страшно разозлился из-за постоянных проигрышей и запустил в систему червя, который за неделю вывел из строя все серверы. Почти полмиллиона игроков вернулись к компьютерному криббиджу из-за этого козла. — У нас нет недели, Джордан, — напомнила Дениз. — Я знаю, — кивнул он. — И я знаю, что за одну ночь они не скатятся с катушек… но такое возможно. И я не теряю надежды. Не хочу закончить так же, как Рей. Он перестал… вы знаете, надеяться, — и маленькая слеза скатилась по щеке Джордана. Том обнял его. — Ты не закончишь так же, как Рей, — заверил он мальчика. — Ты вырастешь и станешь таким же, как Билл Гейтс. — Я не хочу вырастать, чтобы стать таким, как Билл Гейтс, — мрачно ответил Джордан. — Готов спорить, у Билла Гейтса был сотовый телефон. Собственно, готов спорить, что у него их была целая дюжина. — Он выпрямился. — Но я бы многое отдал, чтобы узнать, сколько башен-ретрансляторов сотовой связи по-прежнему работает, несмотря на отключение электричества. — ФЕМА[141], — вздохнул Дэн. Том и Джордан повернулись к нему. Губы Тома изогнулись в подобие улыбки. Даже Клай посмотрел на него в зеркало заднего обзора. — Вы думаете, я шучу, — вновь вздох. — Если бы. Я прочел об этом статью в каком-то журнале. Когда сидел в приемной моего доктора в ожидании малоприятного исследования, при котором на руку надевают перчатку, а потом суют ее… — Пожалуйста, — прервала его Дениз. — И так тошно. Повод для твоего визита к доктору можно и опустить. Что ты прочитал в статье? — После 9/11 ФЕМА затребовало и получило немалую сумму от Конгресса, точную цифру я не помню, но речь шла о десятках миллионов долларов, на оснащение национальной системы башен-ретрансляторов сотовой связи аварийными генераторами долговременного использования, чтобы гарантировать, что страна не лишится средств связи в случае скоординированной атаки террористов. — Дэн помолчал. — Как я понимаю, деньги были потрачены не зря. — ФЕМА, — повторил Том. — Уж не знаю, плакать теперь или смеяться. — Я бы посоветовала написать твоему конгрессмену, — ввернула Дениз, — но он скорее всего обезумел. — Он был безумным и до Импульса, — рассеянно ответил Том, думая о другом. Потер шею, посмотрел в окно. — ФЕМА. Знаете, а ведь это логично. Гребаное ФЕМА. — А мне бы очень хотелось узнать, почему они потратили столько усилий, чтобы поймать нас и доставить в Кашвак, — сменил тему Дэн. — И при этом гарантировать, что никто из нас не последует примеру Рея, — добавила Дениз. — Не забывайте об этом. — Пауза. — Я бы и не последовала. Самоубийство — это грех. Здесь они могут сделать со мной все что захотят, но я отправлюсь на небеса со своим ребенком. Я в это верю. — Латынь — вот от чего у меня бегут мурашки, — вновь заговорил Дэн. — Джордан. Возможно ли, чтобы мобилоиды могли взять то, что было раньше, и встроить старое в их новую программу? Если это старое не противоречит… м-м-м… ну, не знаю… их долгосрочным целям? — Наверное, — ответил Джордан. — Точно знать не могу, потому что нам неизвестно, какие именно команды могли входить в Импульс. В любом случае это же не обычное компьютерное программирование. Это саморазвивающаяся программа. Органическая. Обучающая. Да, полагаю, это обучающая программа. «Подпадает под это определение», — как сказал бы директор. Только они все обучаются вместе, потому что… — Благодаря телепатии, — вставил Том. — Именно, — согласился Джордан. На его лице отражалась тревога. — А почему от латыни у вас по коже бегут мурашки? — спросил Клай, глядя на Дэна в зеркало заднего обзора. — Том сказал, что латынь — язык справедливости, и я полагаю, это правда, но мне представляется, что еще в большей степени это язык мести. — Он наклонился вперед. За линзами очков в глазах читались усталость и тревога. — Потому что с латынью или без оной они не могут думать. Я в этом убежден. Пока что, во всяком случае. Ими движет не рациональное мышление, а некое сознание роя — порождение чистой ярости. — Я протестую, Ваша Честь, фрейдистское измышление! — воскликнул Том достаточно весело. — Может, Фрейд, может, и Лоренц, — ответил Дэн, — но в любом случае попробуйте опровергнуть мое измышление. Разве может кого-либо удивлять, что такая общность, такая пышущая яростью общность, подменит справедливость местью? — А разве это имеет значение? — спросил Том. — Для нас, возможно, — ответил Дэн. — Как человек, который однажды читал базовый курс о «судах Линча» в Америке, могу ответственно заявить, что месть обычно приводит к куда более мучительной смерти.