— Даже шахом Ирана. — Нет, шах умер. — Ладно, шаха исключим. Но он мог быть назойливым соседом или каким-то озорником. — Да. — И вы разговаривали с ним, держа в голове такие мысли. Но теперь вы участвуете в судебном процессе, а потому говорите правду, только правду и ничего, кроме правды. — Абсолютно верно! — Возникшее незадолго до этого ощущение, что мой адвокат отдалился от меня, исчезло бесследно. — Лучшая линия поведения, Майк, — говорить правду, — назидательно произнес он. — За исключением некоторых случаев. Но наш к ним не относится. С этим мы разобрались? — Да. — Отлично, тогда на сегодня все. Завтра в одиннадцать жду звонка от вас или Мэтти Дивоур. Лучше бы услышать ее голос. — Я постараюсь. — Если она станет упираться, вы знаете, какие привести аргументы? — Думаю, что да. Спасибо, Джон. — Так или иначе, мы скоро поговорим вновь. — И он положил трубку. Какое-то время я сидел, не шевелясь. Потом нажал кнопку включения телефона и еще раз нажал, отключая связь. Не чувствовал я себя готовым к разговору с Мэтти. И решил прогуляться. «Если она станет упираться, вы знаете, какие привести аргументы?» Естественно. Напомнить, что сейчас не время проявлять гордыню. Нельзя ей оставаться стопроцентной янки, отказываясь принять милостыню от Майкла Нунэна, автора романов «Быть вдвоем», «Мужчина в красной рубашке» и еще не опубликованного «Обещания Элен». Напомнить ей, что она останется или с гордостью, или с дочерью. Потому что о сохранении и первого, и второго не могло быть и речи. Что ж, Мэтти, выбор за тобой. * * * Я прошел до конца Сорок второй дороги и остановился над Лугом Тидуэлл, где открывался прекрасный вид на озеро и возвышающиеся за ним Белые горы. Вода дремала под сонным небом — то серая, если взглянуть на нее в одном ракурсе, то синяя, если смотреть в другом. Чувство загадочности не проходило. Мэндерлийское чувство. Более сорока черных поселились здесь в самом начале столетия и какое-то время тут жили, если верить Мэри Хингерман (и «Истории округа Касл и Касл-Рока», увесистому тому, изданному в 1977 году, когда округ праздновал сотую годовщину своего существования). Неординарных черных: в большинстве своем родственники, чуть ли не все талантливые, многие входили в состав музыкального ансамбля, который сначала назывался «Ред-топ бойз», а потом «Сара Тидуэлл и Ред-топ бойз». Они купили луг и приличных размеров участок на берегу у некоего Дугласа Дэя. Деньги собирались в течение десяти лет, если верить Сынку Тидуэллу, который заведовал финансами коллектива (в «Ред-топ» Сынок играл на гитаре). Местные заволновались, даже устроили митинг протеста, требуя «прогнать черных, налетевших ордой». Но постепенно все утряслось, как обычно и бывает. Лачуги (чего особо боялись местные) на Холме Дэя (так назывался Луг Тидуэлл в 1900 году, до того, как его от лица всего клана купил Сынок Тидуэлл) так и не появились. Зато возник ряд аккуратных, выкрашенных белой краской домиков, окруживших здание побольше, предназначенное для собраний, репетиций, а может и концертов. «Сара и Ред-топ бойз» (иной раз среди них попадалась и Ред-топ герл, состав ансамбля менялся на каждом выступлении) гастролировали по западному Мэну больше года, почти что два. Во всех городах Западной Линии — Фармингтоне, Скоухегане, Бриджтоне, Гейтс Фоллз, Моттоне, Фрайбурге — можно отыскать их старые афиши. Ансамбль «Сара и Ред-топ бойз» везде встречали на ура, и с жителями Тэ-Эр они тоже ладили, что, впрочем, меня не удивляет. Я не люблю Роберта Фроста[72] как поэта, но с одним его высказыванием не могу не согласиться: крепкий забор — основа добрососедства. Да мы можем ворчать и выражать недовольство, но только по свою сторону забора, и это благо. «Они платят по счетам», — говорим мы. «Мне не придется пристрелить их собаку», — говорим мы. «Они не лезут в чужие дела», — говорим мы, как будто изолированность — достоинство. И наконец: «Они не просят милостыни». И в какой-то момент Сара Тидуэлл стала Сарой-Хохотушкой. Конечно, сельский район Тэ-Эр-90 не мог стать финальной точкой пути «Сары и Ред-топ бойз», поэтому в конце лета 1901 года, после концертов на одной или двух ярмарках округа, клан снялся с места. Аккуратные белые домики семья Дэя каждое лето сдавала в аренду, получая неплохой доход. Но домики сгорели во время большого пожара 1933 года, практически уничтожившего леса на восточном и северном берегах озера. На том и заканчивается история Сары Тидуэлл. История закончилась, музыка осталась. Музыка пережила Сару. Я поднялся с камня, на котором сидел, потянулся и зашагал обратно, напевая одну из ее песен. Глава 12 По пути от луга до дома я старался ни о чем не думать. Мой первый редактор любил говорить, что восемьдесят процентов мыслей, роящихся в голове романиста, не имеют никакого отношения к его работе, но я никогда не верил, что сказанное можно отнести только к писателям. А так называемые возвышенные мысли, мягко говоря, сильно переоцениваются. Когда сталкиваешься с проблемой и возникает необходимость что-то предпринять, я твердо убежден, что наилучшее решение — отойти в сторону и предоставить мальчикам в подвале выполнить положенную им работу. Это тяжелый, физический труд, удел синих воротничков, парней, не охваченных профсоюзом, с мощными бицепсами и россыпью татуировок по телу. Действуют они, руководствуясь инстинктом, а к тем, кто находится выше, обращаются за советом лишь в самом крайнем случае. * * * Когда я попытался позвонить Мэтти Дивоур, меня ждал сюрприз. Насколько я могу судить, не имеющий никакого отношения к призракам. Нажав на кнопку «ON/OFF» на трубке беспроводного телефона, я услышал не длинный гудок, а тишину. Потом, когда я уже успел подумать, что оставил трубку не на подставке, а в северной спальне, я понял, что тишина-то не полная. Издалека, словно из глубокого космоса, до меня доносился мужской голос, поющий известный шлягер с ярко выраженным бруклинским акцентом. Я уже открыл рот, чтобы спросить, кто мне звонит, когда услышал: — Алле? — В женском голосе слышалось удивление и тревога. — Мэтти? — в этом сумбуре я даже не подумал о том, что должен обратиться к ней более официально, скажем, миссис Дивоур. Не показалось мне странным и то обстоятельство, что я узнал ее по одному слову, хотя до этого мы разговаривали с ней только раз и очень непродолжительное время. Наверное, мальчики из подвала узнали музыку, что звучала в трубке, и соединились с Кирой. — Мистер Нунэн? — Удивление только возросло. — Телефон не звонил! — Должно быть, я снял трубку в тот самый момент, когда проходил сигнал, — ответил я. — Такое случается. Но как часто? Как часто человек, которому ты собираешься звонить, заканчивает набирать твой номер в тот самый момент, когда ты снимаешь трубку? Возможно, очень часто. Как знать? Телепатия или совпадение? Какая разница. В любом случае возникают мысли о магии. Мой взгляд остановился на стеклянных глазах Бантера, и я подумал: «Действительно, почему бы в нашей жизни не найтись места и магии?» — Наверное. — По голосу чувствовалось, что она в этом сомневается. — Извините, что звоню вам, не сочтите мой поступок за дерзость. Я знаю, что вашего телефона нет в справочнике. «Вот из-за этого мучиться угрызениями совести тебе не стоит», — подумал я. Похоже, уже нет такого человека, который не знал бы этот номер. Пожалуй, пора внести его в «Желтые страницы». — Я взяла его из вашего формуляра в библиотеке, — продолжила она, со смущением в голосе. — Я там работаю. — Песня, звучавшая где-то вдали, сменилась другой. — Все нормально, — заверил я ее. — Особенно если учесть, что я снял трубку, чтобы позвонить вам. — Мне? Зачем? — Позвольте пропустить даму вперед. Она издала нервный смешок: — Я хотела пригласить вас на обед. Вернее, мы с Киа хотим пригласить вас на обед. Мне следовало сделать это раньше. Вы очень нам помогли. Придете? — Да, — без запинки ответил я. — Буду вам очень признателен. Тем более, что нам есть о чем поговорить. — Последовала долгая пауза. — Мэтти? Вы еще здесь? — Он вас зацепил, да? Этот ужасный старик. Втянул в эту историю? — Из голоса исчезли все эмоции, он стал тусклым, мертвым. — Да и нет. Скорее, в эту история меня втянула судьба, или стечение обстоятельств, или Бог. В то утро я оказался на дороге не из-за Макса Дивоура. Я преследовал ускользавший от меня «вилладжбургер». Она не рассмеялась, но голос слегка ожил, чему я только порадовался. Люди, которые говорят таким мертвым, ничего не выражающим голосом, обычно сильно запуганы. И от ужаса ничего не соображают. — Я все-таки сожалею, что из-за моих неприятностей досталось и вам. Хорошо, что мне не придется рассказывать ей по телефону о привлечении к этому делу Джона Сторроу, подумал я. Как бы она не подумала, что я решил добавить ей неприятностей. — В любом случае я готов приехать к вам. Когда? — Как насчет сегодняшнего вечера? — Превосходно. — Вот и хорошо. Только обедать нам придется рано, чтобы моя девочка не заснула за десертом. Если не возражаете, ждем вас к шести. — Не опоздаю ни на минуту. — Киа будет в восторге. Гости у нас — большая редкость. — Она больше никуда не уходит? Я испугался, что Мэтти может оскорбиться. Но она рассмеялась: — Господи, да нет же! Вся эта субботняя суета очень ее напугала. Теперь она подходит ко мне, чтобы сказать, что больше не будет качаться на качелях и поиграет в песочнице. И говорит она только о вас. Вы у нее «тот высокий дядя, который унес меня с дороги». Я думаю, она беспокоится, не сердитесь ли вы на нее. — Скажите ей, что не сержусь. Нет, не надо. Я скажу ей сам. Мне что-нибудь принести? — Бутылку вина? — Нотка сомнения. — Это не перебор? Я же собираюсь только поджарить гамбургеры в гриле и сделать картофельный салат. — Отнюдь. Запить гамбургеры вином — самое оно. — Спасибо. Я тоже очень рада, что вы приедете. Гости у нас практически не бывают. Тут я едва не признался ей, что за последние четыре года первый раз собираюсь на встречу с женщиной. — Благодарю за приглашение. Отключая связь, я вспомнил, что Джон Сторроу советовал мне встречаться с ней только на людях, чтобы не давать повода для сплетен. Если она будет жарить гамбургеры на мангале, люди увидят, что мы все еще одетые, во всяком случае, большую часть вечера. В какой-то момент она, однако, из вежливости пригласит меня в трейлер. А я, тоже из вежливости, войду. Повосхищаюсь портретом Элвиса на стене, или дешевенькими декоративными тарелками, или чем-то еще, что там у них украшает стены. Потом я позволю Кире показать мне свою спальню, буду ахать и охать над ее плюшевым зоопарком и любимой кухней, если того потребует ситуация. Таковы реалии жизни. Какие-то из них твой адвокат может понять, а какие-то, к сожалению, нет. — Правильно я все делаю, Бантер? — спросил я мышиное чучело. — Звякни колокольчиком один раз, если да, два — если нет.