– У него не было выбора, – пояснил Эрб. – Или отставка, или импичмент. Джонни вдруг осознал, какие важные и серьезные перемены произошли в американской политике, пока он лежал в коме. Наверняка они связаны с войной во Вьетнаме. Теперь он по-настоящему ощутил себя Рипом ван Винклем. Насколько же все изменилось? Ему было страшно спрашивать. Потом Джонни все-таки решился: – Агню… Президентом стал Агню? – Форд, – ответила Вера. – Хороший, честный человек. – Генри Форд – президент Соединенных Штатов? – Не Генри, – поправила она, – а Джерри. Джонни смотрел на родителей, и все услышанное казалось ему сном или дурной шуткой. – Агню тоже ушел в отставку, – добавила Вера. – Выяснилось, что он – вор. Говорят, получил взятку у себя в кабинете. – Он ушел в отставку не из-за взятки, – вмешался Эрб. – Какие-то грязные делишки в Мэриленде. Судя по всему, он увяз в них по горло. Никсон назначил вице-президентом Джерри Форда. В августе прошлого года он сам ушел в отставку, его место занял Форд и назначил вице-президентом Нельсона Рокфеллера. Сейчас у власти они. – Разведенный! – осуждающе уточнила Вера. – Упаси Боже, если он станет президентом! – А что натворил Никсон? – спросил Джонни. – Господи… – Он взглянул на мать, недовольно поджавшую губы. – То есть раз уж дело дошло до импичмента… – Не поминай имя Господа всуе, особенно когда говоришь о шайке грязных политиканов! – воскликнула Вера. – Причиной был «Уотергейт». – «Уотергейт»? Это что – название операции во Вьетнаме? Что-то в этом роде? – «Уотергейт» – название отеля в Вашингтоне, где располагалась штаб-квартира демократической партии, – пояснил Эрб. – Несколько кубинцев незаконно проникли туда, и их поймали. Никсон об этом знал и постарался замять дело. – Ты шутишь? – усомнился Джонни. – Все дело в записях, – сказала Вера. – И в Джоне Дине, а его я считаю крысой, бегущей с тонущего корабля. Самый обычный «флюгер»! – Пап, ты можешь объяснить толком? – Попробую, но не думаю, что сейчас известна вся правда. Во всяком случае, пока. Я принесу тебе почитать про «Уотергейт». Об этом уже написали миллион книг, и, наверное, напишут еще столько же, пока не разберутся. Так вот, накануне выборов, летом семьдесят второго… 2 Родители ушли в половине одиннадцатого. В палате горел только ночник. Джонни не спалось – от полученной информации голова шла кругом, и окружающий мир пугал его. Как сильно все изменилось за такое короткое время. Он чувствовал, что потерял связь с действительностью. Отец рассказал, что бензин подорожал почти вдвое. Перед аварией галлон бензина стоил тридцать или тридцать два цента, а теперь – пятьдесят четыре, и на бензоколонках выстраивались очереди. По всей стране ограничили скорость до пятидесяти пяти миль в час, и водители трейлеров чуть не взбунтовались. Но это все ерунда по сравнению с тем, что война во Вьетнаме закончилась и там пришли к власти коммунисты. Эрб сказал, что это случилось, когда Джонни начал выходить из комы. После стольких лет кровопролития последователи Хо Ши Мина захватили власть за несколько дней. Президент Соединенных Штатов посетил Красный Китай. Не Форд, а Никсон. Он побывал там до отставки. Кто бы мог подумать, что туда отправится Никсон – сам известный «охотник за ведьмами»? Узнай об этом Джонни не от отца, он ни за что не поверил бы. Слишком много неожиданного и пугающего. Он боялся потерять рассудок, поэтому предпочел бы ничего больше не знать и не слышать. Взять хотя бы ту ручку доктора Брауна – фломастер – сколько еще появилось подобных вещей? Сколько сотен самых разных мелочей будут постоянно напоминать ему о потерянных годах жизни – почти шести процентах жизни, если верить статистике страховщиков? Он оказался выброшенным из жизни. Лишним человеком. – Джон? – негромко окликнули его. – Вы спите, Джон? Он повернулся. В дверном проеме стоял невысокий мужчина с покатыми плечами. Доктор Вейзак. – Нет, не сплю. – Так я и думал. Можно войти? – Конечно. Пожалуйста. Вейзак осунулся и постарел. Он подошел и присел на кровать. – Я связался по телефону со справочной службой Кармела, штат Калифорния, и попросил номер миссис Иоганны Боренц. Как вы думаете, он существует? – Да, если у нее есть телефон и номер зарегистрирован, – ответил Джонни. – У нее есть телефон. И мне дали номер. – Понятно. – Джонни поддерживал разговор из вежливости, потому что ему нравился Вейзак. На самом деле, Джонни не нуждался в подтверждении факта существования Иоганны Боренц – он знал это так же точно, как и то, что был правшой. – Я долго размышлял об этом, – продолжал Вейзак. – Я сказал вам, что моя мать умерла, но это было только предположение. Мой отец погиб при обороне Варшавы, а мать исчезла. Логично было бы считать, что она погибла при бомбежке… или во время оккупации… ну, вы понимаете. От нее не поступило никаких вестей, так что предположить это было вполне логично. Что касается амнезии… как невролог скажу вам, что такая затяжная общая амнезия встречается крайне редко. Наверное, даже реже, чем настоящая шизофрения. Я никогда не слышал о подтвержденном факте амнезии, длившейся тридцать пять лет. – От амнезии она излечилась очень давно, – возразил Джонни. – Мне кажется, она заблокировала все воспоминания, связанные с этим. Когда память вернулась к ней, она была уже замужем за другим, матерью двух, а может, и трех детей. Не исключено, что воспоминания порождали в ней чувство вины. Но она все равно думает о вас. «Мальчик в безопасности». Вы звонили ей? – Да. Я набрал ее номер из дома. Вы знаете, что сейчас такое возможно? Это очень удобно. Набираешь единицу, потом код региона и номер. Одиннадцать цифр – и можно связаться с любой точкой страны. Это удивительно, даже немного пугает. Трубку взял юноша, вернее, молодой человек, и я спросил, дома ли миссис Боренц. Он крикнул: «Мам, это тебя». И положил трубку на столик, полку или что-то еще. Я находился в Бангоре, штат Мэн, в сорока милях от Атлантического океана и слышал, как положили трубку на столик в городе на побережье Тихого океана. Сердце у меня… оно стучало так сильно, что я испугался. Не знаю, сколько длилось ожидание, но она наконец взяла трубку и сказала: «Да? Я слушаю». – И что вы сказали? Как объяснили ваш звонок? – Я не стал ничего объяснять. – Вейзак криво улыбнулся. – Я повесил трубку. И мне захотелось выпить, но дома не нашлось ничего крепкого. – Вы убедились, что это она? – Джон, что за наивный вопрос? В 1939 году мне было девять лет. С тех пор я не слышал голоса матери. Тогда она говорила только по-польски, а я теперь говорю только по-английски… Стыдно, конечно, но должен признаться, что почти забыл родной язык. Как же я мог «убедиться»? – Но это была она? Вейзак потер лоб. – Да, это была она. Моя мать. – И вы не стали с ней разговаривать? – Какой смысл? – раздраженно спросил Вейзак. – Она живет своей жизнью, разве не так? Вы же сами об этом рассказывали. «Мальчик в безопасности». Зачем же лишать душевного покоя женщину, жизнь которой подходит к концу? Зачем пробуждать в ней чувство вины? А ведь такой риск есть. – Мне трудно судить. – У Джонни не было ответов на эти трудные вопросы, но он чувствовал, что, задавая их, Вейзак, вероятно, хотел разобраться в себе и обрести покой. – Мальчик в безопасности, женщина в Кармеле – тоже. Их разделяет целая страна, и пусть так и останется. А как быть с вами, Джон? – Не понимаю, о чем вы. – Выражусь яснее: доктор Браун злится на меня, на вас и даже на себя. Ведь он чуть не поверил в нечто такое, что считал чепухой всю жизнь. Медсестра, находившаяся здесь, наверняка не станет молчать. Она обо всем расскажет мужу, когда они отправятся спать, и на этом все, возможно, закончится. А может, и нет. Муж расскажет начальнику, и в конце концов уже завтра вечером газеты могут выйти с заголовками «После комы у больного открылся дар ясновидения». – «Ясновидения», – повторил Джонни. – Значит, это так называется? – Я и сам не знаю, что это такое. Сверхъестественная способность? Прорицание? Удобные, но ничего не объясняющие слова. Абсолютно ничего! Вы сказали одной из медсестер, что операция на глазе ее сына пройдет удачно… – Мари. – Джонни улыбнулся. Мари нравилась ему. – …и об этом уже шепчется вся больница. Вы видели будущее? Это и есть ясновидение? Я не знаю. Вы поместили между ладонями фотографию моей матери и определили, где она живет сейчас. Вы можете сказать, где найти потерянные вещи и пропавших людей. Может, ясновидение заключается в этом? Я не знаю. Вы умеете читать мысли? Влиять на предметы физического мира? Исцелять возложением рук? Все эти способности называются «сверхъестественными». И сродни «ясновидению». Именно они вызывают смех у доктора Брауна. Вызывают смех? Нет! Он поднимает их на смех! – А вы – нет? – Я вспоминаю о великих ясновидящих Эдгаре Кейси и Питере Гуркосе. Я пытался рассказать доктору Брауну о Гуркосе, но он надо мной только посмеялся. Он не хочет говорить об этом, не хочет ничего об этом знать! Джонни промолчал. – Так… как с вами быть? – А разве надо обязательно что-то делать? – Полагаю, да. – Вейзак поднялся. – Я оставлю вас, чтобы вы сами об этом подумали. Но размышляя, помните вот о чем: есть такие вещи, которые лучше не замечать. И лучше потерять их, чем найти. Пожелав Джонни спокойной ночи, он тихо вышел. Джонни чувствовал смертельную усталость, но заснуть долго не мог. Глава девятая 1 Первую операцию Джонни назначили на 28 мая. Вейзак и Браун подробно объяснили ему, в чем ее суть. Она будет проходить под местным наркозом: врачи не хотели рисковать и использовать анестетики общего действия. Первая операция будет на связках коленей и лодыжек. Его связки, сильно укоротившиеся за время сна, удлинят с помощью полимерных тканей. Их уже использовали при операциях на сердечных клапанах. Вопрос не столько в том, приживутся ли искусственные связки или организм отторгнет их, сколько в способности ног воспринять эти изменения. Если результаты окажутся хорошими, последуют еще три операции: на бедрах, локтях и, возможно, на шее, которую Джонни едва поворачивал. Оперировать будет Реймонд Руопп; он и разработал методику. Руопп специально прилетит из Сан-Франциско. – А чем заинтересовала Руоппа моя персона, если он такая «суперзвезда»? – спросил Джонни. Новое слово суперзвезда он узнал от Мари. Она назвала так лысеющего певца в очках, Элтона Джона. – Вы недооцениваете свою уникальность, – ответил Браун. – В Соединенных Штатах можно по пальцам пересчитать людей, очнувшихся после такой продолжительной комы, как у вас. В этой малочисленной группе только вам удалось полностью восстановиться после сопутствующего коме повреждения мозга. Сэм Вейзак был более откровенен.