Мистер Рикер, который проводил ее до двери, смотрит на Ходжеса и его спутников: – Могу я вам чем-нибудь помочь, леди и джентльмены? – Маловероятно, – отвечает Ходжес, – но попытка – не пытка. Позволите войти? – Разумеется. Они садятся в первом ряду, как примерные ученики. Рикер устраивается на краешке своего стола, чего не позволил себе при общении с юной дамой. – Я практически уверен, что вы не родители. Так что случилось? – Мы здесь по поводу одного вашего ученика, – отвечает Ходжес. – Его зовут Питер Зауберс. Мы думаем, что у него проблемы. Рикер хмурится. – У Пита? Маловероятно. Он один из лучших учеников за всю мою карьеру. Искренне любит литературу, особенно американскую. Каждую четверть – среди отличников. И какие, по-вашему, у него проблемы? – В том-то и дело, что мы не знаем. Я спросил его, но он не стал говорить. Рикер хмурится еще сильнее. – Совершенно не похоже на Пита Зауберса, с которым я общался. – Это как-то связано с деньгами, которые, похоже, попали к нему несколько лет назад. Я бы хотел рассказать вам все, что нам известно. Много времени это не займет. – Пожалуйста, скажите, что это никак не связано с наркотиками. – Не связано. На лице Рикера – облегчение. – Это хорошо. Я видел многих сбившихся с пути, и умные в такой же опасности, как и тупые. В некоторых случаях – даже в большей. Рассказывайте. Помогу, если это в моих силах. Сначала Ходжес рассказывает о деньгах, которые начали приходить в дом к Зауберсам, когда семья переживала самые тяжелые времена. Говорит о том, что через семь месяцев после того, как загадочные деньги перестали приходить, Пит стал подавленным и несчастным. Заканчивает, вспоминая о твердой уверенности Тины в том, что ее брат попытался добыть больше денег, возможно, из того же источника, но в итоге попал в трудное положение. – Он отрастил усы, – задумчиво говорит Рикер, когда Ходжес замолкает. – Он сейчас учится у миссис Дэвис, на курсе «Литературное творчество», но я как-то встретил его в коридоре и пошутил по этому поводу. – И как он воспринял вашу шутку? – спрашивает Джером. – Не уверен, что он меня услышал. Казалось, он на другой планете. Но с подростками это обычное дело, как вы, я полагаю, знаете. Особенно когда до летних каникул рукой подать. – Он когда-нибудь упоминал про записную книжку? – спрашивает Холли. – «Молескин»? Рикер думает, а Холли с надеждой смотрит на него. – Нет, – наконец отвечает он. – Вроде бы нет. На лице Холли читается огорчение. – Он к вам с чем-нибудь приходил? – спрашивает Ходжес. – С какими-то проблемами, пусть самыми мелкими? У меня взрослая дочь, и я знаю, что иногда они говорят о своих проблемах не напрямую. Наверняка вы в курсе. Рикер улыбается: – Тот самый знаменитый друг. – Простите? – Скажем, «у меня есть друг, от которого забеременела его подружка». Или «у меня друг, который знает, кто исписал антигейскими лозунгами стену в раздевалке». Через пару лет работы в школе каждый учитель знает этого знаменитого друга. – Пит говорил вам о таком друге? – интересуется Джером. – Насколько я помню, нет. Очень сожалею. Я бы с удовольствием помог, но – увы. Теперь спрашивает Холли, тихо, безо всякой надежды: – Никогда не говорил о друге, который вел тайный дневник или нашел какую-то важную информацию в записной книжке? Рикер качает головой: – Нет. Мне правда очень жаль. Это ужасно, если у Пита действительно проблемы. Он написал одно из лучших сочинений, которые я когда-либо получал от ученика. О трилогии про Джимми Голда. – Джон Ротстайн. – Джером улыбается. – У меня была футболка с надписью… – Можете не говорить, – прерывает его Рикер. – Дерьмо ни хрена не значит. – Если на то пошло, нет. Тоже цитата, но о том, что кто-то – не подарок на день рождения. – А. – Рикер улыбается. – Эта. Ходжес встает. – Мне больше нравится Майкл Коннолли[26]. Спасибо, что уделили нам время. – Он протягивает руку. Рикер ее пожимает. Джером тоже встает, но Холли остается сидеть. – Джон Ротстайн, – говорит она. – Он написал книгу о подростке, которого до такой степени достали родители, что он убежал в Нью-Йорк, правильно? – Да, это первый роман трилогии про Джимми Голда. Пит буквально бредил Ротстайном. Может, до сих пор бредит. Возможно, в колледже он найдет новых героев, но когда учился в моем классе, думал, что Ротстайн ходил по воде. Вы читали его произведения? – Никогда. – Холли поднимается. – Но я большая поклонница кино, поэтому часто захожу на сайт dead-line.com, чтобы прочитать новости Голливуда. Там есть статья о том, как продюсеры хотели снять фильм по «Бегуну». Но какие бы суммы ни предлагали Ротстайну, он посылал всех к чертовой матери. – Похоже на Ротстайна, – кивает Рикер. – Знаменитый грубиян. Ненавидел кино. Заявлял, что это искусство для идиотов. Высмеивал кинематограф. Кажется, у него есть эссе на эту тему. Холли оживляется. – Потом его убили, а завещания он не оставил, и снять фильм так и не смогли из-за юридических проблем. – Холли, нам пора, – говорит Ходжес. Он хочет как можно быстрее приехать к дому Зауберсов. Где бы сейчас ни находился Пит, туда он придет обязательно. – Да… пожалуй… – Она вздыхает. Хотя Холли под пятьдесят и она принимает нормотимики[27], она по-прежнему слишком много времени проводит на эмоциональных «американских горках». Вот и теперь свет в ее глазах гаснет, и выглядит она крайне расстроенной. Ходжес ее жалеет, хочет сказать, что пусть не всегда интуитция срабатывает, надо обязательно прислушиваться к ней. Потому что когда срабатывает, это чистое золото. Не жемчужина мудрости, но Ходжес дает себе зарок обязательно сказать Холли об этом, когда они останутся вдвоем, чтобы хоть немного ее подбодрить. – Спасибо вам, мистер Рикер. – Ходжес открывает дверь. Издалека, словно во сне, доносится мелодия «Зеленых рукавов». – Господи! – вдруг восклицает мистер Рикер. – Минуточку! Они поворачиваются к нему. – Питер приходил ко мне с вопросом, и недавно. Но я вижу так много учеников… Ходжес понимающе кивает. – И проблема была небольшой, никакого юношеского Sturm und Drang[28]. Мы очень мило побеседовали. Я вспомнил об этом только потому, что речь шла о книге, которую вы упомянули, мисс Гибни. «Бегуне». – Легкая улыбка. – Впрочем, Пит повел речь не о друге, а о дяде. Ходжес чувствует, как вспыхивает что-то яркое и горячее, словно кто-то зажег фитиль. – А что заставило Пита заговорить о дяде? – Пит сказал, что у его дяди есть экземпляр первого издания «Бегуна» с автографом. Дядя предложил его Питу, потому что тот был поклонником творчества Ротстайна. Так, во всяком случае, звучала легенда. Пит сказал мне, что собирается продать книгу. Я спросил, действительно ли ему хочется расставаться с книгой, на которой стоит автограф его литературного идола, и он ответил, что долго об этом думал. Он надеялся, что эти деньги пойдут на оплату обучения сестры в одной из частных школ, не могу вспомнить, в какой… – Чэпл-Ридж, – подсказывает Холли. В ее глазах вновь горит огонь. – Думаю, да. Ходжес медленно возвращается к столу Рикера. – Расскажите мне… нам… все, что вы помните об этом разговоре. – Это, пожалуй, и есть все, за исключением одной мелочи, которая, собственно, и заставила меня подумать, что никакого дяди нет и в помине. Он сказал, будто дядя выиграл книгу в покер. Я еще подумал: такое встречается в романах или в кино, но редко – в реальной жизни. Однако, разумеется, иногда жизнь копирует искусство. Ходжес только формулирует очевидный вопрос, а Джером уже говорит: – Он спрашивал о торговцах книгами? – Да, собственно, по этой причине он и пришел ко мне. Принес список местных владельцев книжных магазинов, вероятно, нашел в Интернете. Я предостерег его от одного из них. У него подмоченная репутация. Джером смотрит на Холли. Та смотрит на Ходжеса. Тот смотрит на Говарда Рикера и задает следующий очевидный вопрос. Все становится на свои места, фитиль в голове ярко пылает. – И у кого из продавцов книг подмочена репутация? 29 Пит понимает, что у него лишь один шанс остаться в живых. Пока этот мужчина с красными губами и бледным лицом не знает, где записные книжки Ротстайна, он не нажмет спусковой крючок пистолета, который выглядит все менее забавным. – Вы – партнер мистера Холлидея? – спрашивает Пит, стараясь не смотреть на труп – это слишком страшное зрелище, – но мотнув головой в его сторону. – Сообщник. Красногубый издает смешок, а потом делает нечто такое, что потрясает Пита, который до этого мгновения верил, что его уже ничем не пронять. Мужчина плюет на труп.