Кто нашел, берет себе
Часть 26 из 60 Информация о книге
– Пожалуйста, поторопись. Ты знаешь, с сильными чувствами – не ко мне. Я работаю над этим с моим психотерапевтом, но сейчас еще не готова.
– Уже еду. Буду через двадцать минут.
– Мне купить им колу?
– Не знаю. – Светофор у подножия холма переключается на желтый. Ходжес нажимает газ и проскакивает перекресток. – На твое усмотрение.
– Но у меня его так мало, – сокрушается Холли и, прежде чем он успевает ответить, снова велит ему поторопиться и отключается.
14
Пока Билл Ходжес объяснял ошарашенному Оливеру Мэддену суровые жизненные реалии, а Дрю Холлидей ел яйца бенедиктин, Пит Зауберс зашел в кабинет медицинской сестры в школе Нортфилд, пожаловался на сильную мигрень и попросил отпустить его домой с послеобеденных занятий. Медсестра написала записку без колебаний, потому что Пит числился среди хороших учеников: отличная успеваемость, активное участие в школьной жизни (хотя не по линии спорта), никаких прогулов. Кроме того, он выглядел как человек, страдающий от головной боли: очень бледное лицо, темные мешки под глазами. Медсестра спросила, не отвезти ли его домой.
– Нет, – ответил Пит. – Я доеду на автобусе.
Она предложила ему адвил – единственный препарат от головной боли, который ей позволяли использовать, – но он отказался, сказав, что у него есть специальные таблетки от мигрени. Он забыл захватить их в школу, но примет, как только приедет домой. Пит не кривил душой, потому что голова у него действительно болела. Правда, речь шла не об обычной головной боли. Его головной болью стал Эндрю Холлидей, и таблетка зомига, взятая у матери (в семье от мигреней страдала Линда), его бы не вылечила.
Пит знал, что придется обходиться своими силами.
15
Ехать на автобусе Пит не собирается. Следующий только через полчаса, а до Сикомор-стрит он может добежать за пятнадцать минут – и добежит, потому что вторая половина этого четверга полностью принадлежит ему. Мать и отец на работе и не приедут раньше четырех. Тина не появится вовсе. Она говорит, что ее пригласили провести пару ночей у давней подруги Барбары Робинсон на Тиберри-лейн, но Пит думает, что сестренка напросилась в гости. Если так, значит, она все-таки не теряет надежды перевестись в Чэпл-Ридж. Пит думает, что еще сможет ей в этом помочь, но при одном условии: если день пройдет так, как он и задумал. А это большой вопрос. Однако он должен что-то сделать. Если не сделает, сойдет с ума.
Он похудел с того дня, как по глупости свел знакомство с Эндрю Холлидеем, угри, которые одолевали его в более раннем возрасте, расцвели вновь, и, разумеется, под глазами появились темные мешки. Спал он плохо, а когда все-таки засыпал, его мучили кошмары. Просыпаясь – часто свернувшись калачиком, в мокрой от пота пижаме, – Пит лежал без сна, пытаясь найти выход из ловушки, в которую сам себя загнал.
Он действительно забыл про выездной семинар, и когда миссис Гибсон, наставница, напомнила ему об этом вчера, от встряски его разум заработал на предельных оборотах. Разговор с миссис Гибсон состоялся после французского, который шел пятым уроком, и еще прежде, чем Пит вошел в класс математики, расположенный через две двери от кабинета французского, в голове уже созрел план, пусть и в общих чертах. Его реализация зависела от старой красной тележки и – в еще большей степени – от определенного набора ключей.
Как только школа скрывается из виду, Пит звонит в магазин «Редкие издания Эндрю Холлидея» по номеру, который он с превеликой радостью стер бы из списка быстрого набора. Попадает на автоответчик, что спасает его от очередного раунда гавок-тявок. Оставляет длинное сообщение, и машина обрывает его в самом конце, но это нормально.
Если он сумеет вывезти эти записные книжки из дома, полиция ничего не найдет, с ордером на обыск или без ордера. И он уверен, что родители будут молчать насчет денег, которые приходили неизвестно от кого, понимая, что это в их интересах. Когда Пит сует мобильник в карман брюк, из памяти выскакивает латинская фраза, заученная еще в девятом классе. Она пугает на любом языке, но идеально подходит к его нынешнему положению.
Alea iacta est.
Жребий брошен.
16
Прежде чем войти в дом, Пит заглядывает в гараж, чтобы убедиться, что старая тележка «Кеттлер» Тины все еще там. Многие вещи ушли на дворовой распродаже, когда они уезжали из прежнего дома, но Тинс закатила такой скандал из-за «кеттлера» со старомодными деревянными бортами, что мать сдалась. Поначалу Пит не видит тележки, и в его сердце закрадывается тревога. Потом замечает в углу, облегченно выдыхает. Он помнит, как Тина возила тележку взад-вперед по лужайке, усадив в нее все мягкие игрушки (самое почетное место занимала, естественно, Миссис Бисли), говоря им, что они собираются на ник-ник в лесу, и там будут сандвичи с пелченой ветчиной и имбилное печенье для детей, которые хорошо себя ведут. Но это было в лучшие дни, до того, как псих на украденном «мерседесе» изменил все.
Время ник-ников закончилось.
Пит входит в дом и сразу направляется к крохотному отцовскому кабинету. Сердце яростно колотится, потому что момент критический. Сложностей хватит, даже если он найдет нужные ему ключи, но если не найдет, все закончится, даже не начавшись. Плана Б у него нет.
Хотя бизнес Тома Зауберса по большей части заключается в поиске коммерческой недвижимости – выявлении объектов, которые уже продаются или будут выставлены на продажу в ближайшее время, и передаче этой информации маленьким компаниям и независимым риелторам, – он потихонечку начал возвращаться непосредственно к продажам, в небольшом количестве и только в Норд-Сайде. В 2012-м это не приносило особой прибыли, однако за последние два года он осуществил несколько приличных сделок и теперь являлся единственным риелтором десятка объектов в их районе. В число этих объектов – ирония ситуации не ускользнула ни от кого из Зауберсов – входил дом номер 49 по Элм-стрит, принадлежавший Деборе Хартсфилд и ее сыну Брейди, известному как Мерседес-убийца.
– Пройдет немало времени, прежде чем я его продам, – как-то за обедом сказал папа, а потом рассмеялся.
Слева от стола на стене висит пробковая доска с гвоздиками. На них – ключи от всех объектов недвижимости, которые на текущий момент продает агентство отца, каждый на своем колечке. Пит озабоченно оглядывает доску, видит то, что нужно – просто необходимо, – и вскидывает в воздух кулак. На прикрепленной к кольцу бирке надпись: «БЕРЧ-СТРИТ, ЦЕНТР ДОСУГА».
«Едва ли мне удастся продать этого кирпичного мастодонта, – признал Том Зауберс во время другого семейного обеда, – но если удастся, мы сможем попрощаться с этим местом и вернуться в край гидромассажных ванн и “БМВ”». Так он называет Уэст-Сайд.
Пит засовывает ключи от Центра досуга в карман, к своему мобильнику, взбегает наверх, берет чемоданы, которыми воспользовался, когда перетаскивал записные книжки домой. На этот раз они нужны ему на очень короткое время. По раздвижной лестнице Пит поднимается на чердак и укладывает записные книжки в чемоданы, бережно и осторожно, несмотря на спешку. По одному переносит чемоданы на второй этаж, выкладывает записные книжки на свою кровать, возвращает чемоданы в стенной шкаф родительской спальни, бежит вниз, в подвал. От всех этих физических упражнений он обильно потеет, запах от него, вероятно, как от обезьяны в зоопарке, но принимать душ сейчас некогда. Однако переодеть рубашку надо. У него есть тенниска «Ки-клаб», идеально подходящая для следующего этапа намеченного плана. Члены «Ки-клаб» вечно заняты самой разнообразной фигней на благо местных жителей.
В подвале его мать держит многочисленные пустые картонные коробки. Пит хватает две из тех, что побольше, и спешит наверх, но сначала забегает в кабинет отца, чтобы взять маркер.
«Не забудь вернуть его на место, когда будешь вешать ключи, – напоминает он себе. – Не забудь все вернуть на место».
Он укладывает записные книжки в картонные коробки – кроме тех шести, что по-прежнему надеется продать Энди Холлидею, – и закрывает клапаны. Маркером большими буквами пишет на каждой коробке: «КУХОННАЯ УТВАРЬ». Смотрит на часы. Времени вроде бы достаточно… если только Холлидей, прослушав его послание, сразу не позвонит в полицию. На самом деле Пит в это не верит, но, с другой стороны, совсем вычеркивать этот вариант нельзя. Слишком много неизвестных факторов. Прежде чем уйти из своей комнаты, он прячет шесть записных книжек в нишу за плинтусом в своем стенном шкафу. Места едва хватает, но если все пройдет хорошо, долго лежать там записным книжкам не придется.
Коробки Пит относит в гараж и ставит в старую тележку Тины. Выкатывает тележку на подъездную дорожку, но вспоминает, что не надел тенниску «Ки-клаб», и вновь спешит наверх. Надевая тенниску, вдруг осознает, что оставил записные книжки на подъездной дорожке. Они стоят огромных денег и лежат у всех на виду, там, где любой может их забрать.
Идиот! – клянет он себя. Идиот, идиот, гребаный идиот!
Пит бежит вниз, на спине тенниска уже намокла от пота. Тележка на месте, ну конечно, кто мог польститься на коробки с кухонной утварью? На этот раз никто. Но он поступил глупо, есть люди, которые крадут все, что плохо лежит, и у него тут же возникает важный вопрос: не много ли он творит глупостей?
Не следовало в это влезать, думает Пит. Лучше было сразу позвонить в полицию и сдать деньги и записные книжки, как только они были найдены.
Но у него есть неприятная привычка быть честным с самим собой (во всяком случае, по большей части), поэтому он знает: если бы ситуация повторилась, он бы пошел по тому же пути, потому что родители были на грани развода, а он слишком их любил, чтобы не попытаться этому помешать.
«И ведь сработало, – думает он. – Сдурил я в другом: не остановился вовремя».
Но.
Теперь уже поздно.
17
Сначала ему в голову пришла мысль спрятать записные книжки в зарытом сундуке, но Пит отмел ее практически сразу. Если полиция придет с ордером на обыск, как угрожал Холлидей, куда они отправятся, не обнаружив записных книжек в доме? Из окон кухни копы увидят пустошь, которая начинается за двором, и сразу смекнут, что это идеальное место. А спустившись по тропе, сразу заметят пятно вскопанной земли, и на том игра закончится. Нет, его вариант лучше.
Пусть и опаснее.
Он тянет старую тележку Тины по подъездной дорожке, потом сворачивает налево, к Элм-стрит. Джон Тай, который живет на углу Сикомор и Элм, косит лужайку. Его сын Билл бросает фрисби домашнему псу. Она пролетает над головой собаки и приземляется на тележку, аккурат между коробками.
– Бросай сюда! – кричит Билли Тай и бежит по лужайке. Его каштановые волосы развеваются. – Бросай как следует!
Пит бросает, но машет рукой, когда Билли пытается кинуть фрисби обратно. Кто-то сигналит ему, когда он поворачивает на Берч-стрит, и Пит едва не выпрыгивает из штанов, но это Андреа Келлогг, которая раз в месяц стрижет и укладывает волосы Линде Зауберс. Пит вскидывает кулаки с оттопыренными большими пальцами и пытается широко улыбнуться. Она хотя бы не захочет побросать фрисби, думает он.
А вот и Центр досуга, трехэтажное кирпичное здание, на котором висит щит с надписями: «ПРОДАЕТСЯ» и «ЗВОНИТЕ В РИЕЛТОРСКОЕ АГЕНТСТВО ТОМАСА ЗАУБЕРСА». Под второй указан номер отцовского мобильника. Окна первого этажа забиты фанерой, чтобы мальчишки не выбили камнями стекла, но в остальном здание выглядит вполне пристойно. Пара надписей на кирпичной стене, однако Центр досуга с удовольствием разрисовывали и когда он работал. Лужайка перед зданием выкошена. «Папа постарался, – с гордостью думает Пит. – Наверное, нанял какого-то мальчишку. Попросил бы меня, я бы все сделал бесплатно».
Он ставит тележку у ступеней, по одной переносит коробки к двери и достает из кармана ключи, когда к Центру досуга подкатывает потрепанный жизнью «датсун». За рулем – мистер Эванс, который тренировал команду Малой лиги, когда таковая существовала в этой части города. Называлась она «Зебры “Зоуни”». Пит тоже играл у него.
– Привет, центровой! – кричит мистер Эванс и наклоняется, чтобы опустить пассажирское стекло.
Дерьмо, думает Пит. Дерьмо-дерьмо-дерьмо.
– Привет, тренер Эванс.
– Что делаешь? Центр досуга открывают вновь?
– Это вряд ли. – Пит приготовил объяснение на этот случай, но надеялся, что воспользоваться им не придется. – Какое-то политическое мероприятие на следующей неделе. Лига женщин-избирателей? Может, дебаты? Точно сказать не могу.
Его слова звучат достаточно убедительно: в этом году выборы, до праймериз – пара недель, и на повестке дня прежде всего муниципальные проблемы.
– Есть о чем поспорить, это точно, – кивает мистер Эванс, толстый, дружелюбный, не стратег, но вдохновитель командного духа, который после игр и тренировок с радостью угощал всех газировкой. На голове у него бейсболка «Зебр», вылинявшая и пропотевшая. – Помочь?
Господи, нет, пожалуйста, нет.
– Не, сам справлюсь.
– Слушай, я с удовольствием. – Прежний тренер Пита выключает двигатель «датсуна» и начинает двигаться, готовясь вылезти из автомобиля.
– Правда, тренер, я справлюсь. Если вы мне поможете, я закончу все очень быстро, и мне придется возвращаться в школу.
Мистер Эванс смеется и усаживается за руль.
– Понял тебя. – Он включает двигатель, и «датсун» выплевывает облако сизого дыма. – Только не забудь запереть двери, когда закончишь.
– Само собой, – отвечает Пит. Ключи от Центра досуга выскальзывают из потной руки, и он нагибается, чтобы их поднять. Когда выпрямляется, мистер Эванс уже отъезжает.
«Спасибо Тебе, Господи. И пожалуйста, не допусти его звонка моему отцу, чтобы поздравить с сыном, активно участвующим в политической жизни».
Первый ключ, которым Пит пытается открыть дверь, не влезает в замочную скважину. Второй входит, но не поворачивается. Пит прикладывает силу, пот течет по лицу, попадает в левый глаз, который начинает щипать, но ничего не получается. Он уже думает, что придется все-таки откопать сундук, когда старый замок наконец сдается. Пит открывает дверь, заносит коробки, возвращается за тележкой. Не хочет, чтобы у кого-то возник вопрос: а чего это она стоит у ступеней?
Большие комнаты Центра досуга пусты, а потому кажутся еще больше. Внутри жарко, кондиционер не работает, воздух спертый, пахнет пылью. Царит сумрак, потому что окна забиты фанерой. Шаги Пита гулко разносятся по залу, где дети играли в настольные игры и смотрели телевизор, потом по кухне. Дверь в подвал тоже заперта, но ее открывает ключ, который Пит пустил в ход первым, пытаясь попасть в Центр досуга, и электричество, слава Богу, не отключено. Это хорошо, потому что мысли прихватить с собой фонарь у него не возникло.
Пит спускается по лестнице с первой коробкой и – о радость – видит, что подвал завален хламом. Десятки складных столов у одной стены, сотни складных стульев – у другой, старые игровые видеоприставки, динамики и, что ему особенно нравится, десятки картонных коробок, очень похожих на те, что он привез. Пит заглядывает в некоторые: спортивные кубки, рамки с фотографиями команд-победительниц восьмидесятых и девяностых годов, потрепанная амуниция кетчера, россыпь «Лего». Великий Боже, на нескольких коробках даже написано: «КУХНЯ»! Свои коробки Пит ставит рядом с этими. Здесь им самое место.
«Лучше быть не может, – думает он. – И если мне удастся выйти отсюда, ни на кого не наткнувшись, и обойтись без вопросов, что я тут делал, думаю, с задачей я справился».