— Но… почему. Зачем ему… — Позже Вероника написала Марсии письмо, в котором намекала, что Ролли по-настоящему даже не пытался спасти их дочь. И что в самом конце он просто усадил ее обратно в машину. Вероника намекала на то, что он хотел… хотел, чтобы она умерла в машине. Я не хотел говорить этого, но должен был сказать: — Вы предполагаете, что ваш брат принес свою дочь в жертву? Что он совершал какой-то обряд человеческого жертвоприношения? Последовало долгое, задумчивое, тягостное молчание. — В обычном смысле слова — нет, — наконец проговорил Лебэй. — Так же нет, как я не предполагаю, что он сознательно убил ее. Если бы ты, Дэннис, знал моего брата, то ты понял бы, как нелепо подозревать его в колдовстве или в черной магии, или в договоре с демонами. Он не верил ни во что, кроме своих чувств… и, пожалуй, своих личных желаний. Я предполагаю, что действовал по какой-то… по какой-то интуиции… или по чьей-то чужой воле. — А Вероника? — Я не знаю, — сказал он. — В заключении полиции говорилось о самоубийстве, хотя она не оставила никакой предсмертной записки. Но у этой несчастной женщины было несколько друзей в городе, и, может быть, она о чем-нибудь намекала им, как намекала Марсии о смерти Риты. Такие мысли иногда приходят мне в голову. Конечно, странно, что она решила покончить с собой в машине. Она не имела ни малейшего представления о том, как устроены и работают автомобильные двигатели. Я подумал о том, что он сказал, и о том, что оставил между строк. Интуиция, сказал он. Так неотступен в достижении своих простых целей. Допустим, Ролланд Лебэй все-таки понял, что, не сознавая того, снабдил свой «плимут» какой-то сверхъестественной силой? И предположим, что он только лишь ждал появления подходящего наследника… и вот.. — Я ответил на твои вопросы, Дэннис? — Кажется, да, — медленно проговорил я. — Что ты собираешься делать? — спросил он. — Я думаю, вы знаете. — Уничтожить машину? — Попробую, — сказал я, а потом взглянул на костыли, лежавшие рядом. — Ты можешь при этом уничтожить своего друга. — Я могу спасти его, — сказал я. Джордж Лебэй спокойно произнес: — Сомневаюсь, что это еще возможно. 46. ПРЕДАТЕЛЬСТВО Я поцеловал ее. Ее руки обвились вокруг моей шеи. Она прильнула ко мне. У меня больше не было вопросов о том, что происходило с нами: и, когда она осторожно высвободилась из моих объятий, я увидел, что у нее также не было вопросов на этот счет. Был полдень восемнадцатого января. Мы сидели в моем «дастере», что само по себе являлось для меня событием — впервые со времени травмы я мог управлять машиной. Утром врач снял гипс с моей левой ноги и заменил его повязкой. До полного выздоровления оставался месяц. Я снова поцеловал Ли. — Дэннис, — чуть погодя пробормотала она. — Нам нужно поговорить. — Нет, давай еще. — Сначала поговорим. Остальное потом. — Опять он? Она кивнула. С тех пор как две недели назад начались занятия в школе, Эрни изо всех сил старался возобновить отношения с Ли — с настойчивостью, которая пугала и меня, и ее. Я рассказал ей о телефонном разговоре с Джорджем Лебэем (но умолчал о кошмарном возвращении домой в новогоднюю ночь), и она стала по возможности избегать Эрни. Ее отказы приводили его в ярость, а когда он на кого-нибудь злился, то с кем-то случались неприятные вещи. — Что он предлагал сегодня? — спросил я. — Хотел, чтобы я поехала с ним, — ответила она, — играть в шары. — Раньше это были поездки в кино, обед или ужин в ресторане, приглашение к нему домой, где они могли бы посмотреть телевизор и вместе сделать домашние задания. Как средство транспорта в его предположениях постоянно фигурировала Кристина. — Он становится невыносимым, я уже исчерпала все свои отговорки. Нам нужно срочно что-нибудь предпринять. Я кивнул. Мы уже обсуждали, как можно было избавиться от Кристины, но задача была слишком трудной, другая сложность заключалась в моей левой ноге. Я пробовал наступать на нее — ощущение было не из лучших. И еще. Мне стоило больших усилий думать о чем-нибудь, кроме Ли. Вероятно, нависшая над нами опасность прибавляла какую-то особую остроту тому чувству, которое я испытывал к ней. Эрни был моим лучшим другом, но все-таки была некая грубая и жестокая притягательность в том, что мы виделись за его спиной. Я это ощутил, когда держал ее в своих объятиях и когда проводил рукой по ее упругой груди. Я был подлецом. Но я любил ее. И мы оба знали, что совершаем предательство, которого стыдились сами и не доверяли никому другому. Мы могли бы сказать (и говорили между собой), что держим рты на замке, не желая навлекать беду на наши семьи и на себя самих. Это было правдой. Но ведь это было не полной правдой, да, Ли? Да. Это было не всей правдой. * * * Мы не заметили, как позади нас остановился красно-белый «плимут» и из него вышел Эрни. Я разговаривал с Ли, и вдруг она смертельно побледнела, уставившись в ветровое стекло. На ее лице застыло выражение ужаса. Я повернул голову — и на какое-то время тоже оцепенел. В двух шагах от «дастера» стоял Эрни. Рядом со стоянкой, на которой была припаркована моя машина, находилось небольшое кафе, славившееся жареными цыплятами. За ними-то мы и приехали на окраину Либертивилла. Судя по тому, что у Эрни в руке была бумажная сумка с эмблемой кафе, он тоже купил цыплят. Все это было чистым совпадением. Хотя сейчас я начинаю думать, что… да, Кристина была способна на многое. Немая сцена длилась довольно долго. Наконец Ли испустила слабый стон. Эрни был одет в школьную куртку с поднятым воротником, вокруг которого был повязан шарф, и в потертые джинсы. Недоверчивое выражение на его бледном лице стало сменяться гримасой ненависти. Красная бумажная сумка выпала из его руки и упала на снег. — Дэннис, — прошептала Ли. — Дэннис, о Боже. Он побежал. Я подумал, что он откроет дверцу «дастера» и набросится на меня. Со своей левой ногой я бы не смог сопротивляться. Однако он пробежал мимо. Сейчас у него было лицо Лебэя. Я оглянулся и увидел Кристину. Открыв дверцу, я ухватился за крышку кабины и начал выбираться наружу. — Дэннис, нет! — закричала Ли. Я встал на правую ногу как раз в тот момент, когда Эрни открыл дверцу Кристины. — Эрни! — заорал я. — Эй, постой! Он резко поднял голову. Его глаза были белыми от ярости. Из уголка рта текла пена. Он поднял оба кулака и затряс ими в воздухе: — Говнюк! Ты говнюк! — Его голос был пронзительным и высоким. — Бери ее! Ты ее заслуживаешь! Она дерьмо! Вы оба дерьмо! Оставайтесь друг с другом! Вы долго не протянете! В окнах кафе стали появляться люди, желавшие посмотреть на происходящее на улице. — Эрни! Давай поговорим… Он прыгнул в машину и захлопнул дверцу. Двигатель Кристины взревел, передние фары зажглись и пронзили меня, как насекомое на листке бумаги. А за ветровым стеклом было похожее на какую-то дьявольскую маску лицо Эрни. Это лицо, искаженное ненавистью и болью, живет в снах, которые я вижу теперь. Затем лицо исчезло. На его месте появилась ухмыляющаяся голова трупа. Ли издала душераздирающий вопль. Я понял, что у меня не было галлюцинаций. Она увидела то же, что и я. Кристина рванула с места, отбросив назад комья снега. Она промчалась в трех дюймах от открытой дверцы «дастера» и, набирая скорость, вырулила на Кеннеди-драйв. Затем ее задние огни скрылись из вида. Я рухнул на водительское сиденье моей машины, руками втащил в нее левую ногу и захлопнул дверцу. Ли плакала. Я обнял ее. Она вцепилась пальцами в мой свитер и, судорожно всхлипывая, прошептала: — Там… там не было… — Тсс! Успокойся, Ли. Не думай ни о чем. — Там не было Эрни! Там был мертвый! Машиной управлял мертвый! — Это был Лебэй, — сказал я. После всего случившегося я чувствовал себя неестественно спокойным — и виноватым в том, что меня застали с девушкой моего лучшего друга. — Ли, это был он. Ты только что встретилась с Ролландом Д. Лебэем. Она плакала, держалась за меня, всхлипывая и все еще содрогаясь от ужаса. Мне было хорошо оттого, что она была у меня. Моя левая нога болела — я наступил на нее, когда Кристина промчалась мимо. Постепенно я начал понимать, что все это должно было кончиться. Она подняла свое мокрое от слез лицо. — Что теперь будет, Дэннис? Что нам делать? — Теперь необходимо все это закончить. — Как? Что ты имеешь в виду? Больше для себя, чем для нее, я проговорил: — Ему нужно алиби. Когда он уедет из города, мы должны быть готовы. Мы запрем ее в гараже. Я попытаюсь убить ее. — Дэннис, о чем ты говоришь? — Он уедет из города, — сказал я. — Неужели ты не понимаешь? Все люди, которых убила Кристина, — они были связаны с Эрни. Эрни под подозрением у полиции. Он знает это. Он знает это и снова уведет Эрни из города. — Ты имеешь в виду Лебэя?