– Авери говорит, вы копите деньги для ребенка. Понимаю, это не мое дело… – Малыш Диксон у нас мысли читает, да? Видит людей насквозь – даром что постель до сих пор мочит. Вот уж кому точно не налепили розовый кружок на папку. – Ага. – Люк продолжал долбить лед. – Что ж, он прав. У меня был сын – я его родила и сразу пристроила в другую семью, через церковь. Хотела себе оставить, да пастор и мама меня отговорили. А кобель, за которого я потом замуж вышла, детей не хотел, так что сынок у меня единственный. Неужто тебе это интересно, Люк? – Да. – Ему действительно было интересно, только подолгу разговаривать с Морин не стоило. Может, они и не слышат, но точно все видят. – Когда меня начала беспокоить спина, я вдруг поняла, что хочу все про него узнать. И узнала. Вообще-то это не по закону – сообщать матерям, где их дети, однако церковь хранит всю информацию по усыновлениям до одна тысяча девятьсот пятидесятого года, и мне удалось раздобыть пароль от пасторского компьютера. Он этот листочек с паролем держит прямо под клавиатурой, представляешь? В общем, сынок мой живет недалеко, тоже в Вермонте, всего в двух городках от Берлингтона. Школу в этом году окончит. Хочет поступать в университет. Да-да, я это тоже разузнала, мой сын будет поступать в университет! Вот зачем я коплю деньги – а приходится долги этого кобеля раздавать. Она вытерла глаза рукавом – быстро и почти украдкой. Люк закрыл машину для льда и выпрямился. – Берегите спину, Морин. – Постараюсь, спасибо. Вдруг это рак? Так она подумала. А вслух не сказала. Но Люк все равно услышал. Когда он собрался уходить, она тронула его плечо и заговорила ему в ухо. У нее дурно пахло изо рта – тяжелой болезнью. – Ему даже необязательно знать, откуда взялись деньги. Но они должны достаться ему, понимаешь? Люк, послушай моего совета, делай все, что тебе говорят. Все. Не сопротивляйся. – Она помедлила. – А если захочешь с кем-нибудь поговорить… говори здесь. – Я думал, есть еще несколько… – Нет, только здесь, – повторила Морин, развернулась и покатила свою тележку обратно по коридору. 19 Люк вернулся на площадку и с удивлением обнаружил, что Ник режется в КОЗЛА с Гарри Кроссом. Мальчишки смеялись и так бойко осыпали друг друга бранью, словно дружили с первого класса. Хелен с Авери играли в морской бой за столиком. Люк присел рядом и спросил, кто выигрывает. – Трудно сказать, – ответила Хелен. – В прошлый раз Авери меня разделал, а сейчас мы с ним идем вровень. Атмосфера накаляется. – Она думает, что это тоска смертная, но все равно со мной играет. Потому что добрая, – сказал Авери. – Да, Хелен? – Да, Крескин[25] ты недоделанный, да. Потом мы с тобой будем резаться в слэпджек[26], и поверь – шлепаю я о-очень сильно. Люк огляделся по сторонам и вдруг почувствовал укол тревоги. Перед глазами расцвели призрачные огоньки – и почти сразу исчезли. – Где Калиша? Ее ведь не… – Нет, нет, никуда ее не забрали. В ду́ше она. – Люку она нравится, – объявил Авери. – Очень. – Авери? – Что, Хелен? – Не про все надо говорить вслух. – Почему? – По кочану! – Она вдруг отвернулась и взъерошила свои разноцветные волосы – возможно, чтобы отвлечь внимание от дрожащих губ. Если так, ей это не удалось. – А в чем дело-то? – спросил Люк. – Лучше спроси маленького Крескина. Он у нас все видит и все знает. – Ей термометр в попу засунули, – сказал Авери. – А… – И это было ужасно, – сказала Хелен. – Такой позор… – Унизительно, – кивнул Люк. – При этом божественно и восхитительно, – хихикнула она, и оба захохотали. У Хелен слезы стояли в глазах, но она все смеялась и смеялась. Здорово, что она по-прежнему была на это способна. – Не понял, – смутился Авери, – как это может быть восхитительно? – А ты попробуй оближи градусник, когда его достанут, – узнаешь! – ответил Люк, и они с Хелен дружно взвыли. Она грохнула ладонью по столу, так что все карты разлетелись в стороны. – Ох, я аж описалась от смеха, не смотрите! Фу-у! – И Хелен бросилась бежать, едва не сбив с ног Джорджа, который выходил на улицу с шоколадкой в зубах. – Чего это она? – спросил Джордж. – Описалась, – непринужденно ответил Авери. – Я ночью тоже описался, так что могу понять. – Спасибо, что поделился, – с улыбкой сказал Люк. – Иди, поиграй в КОЗЛА с Никки и новеньким. – Спятил? Они вон какие здоровые, к тому же Гарри меня уже один раз толкнул. – Тогда попрыгай на батуте. – Надоело. – А ты все равно попрыгай. Мне надо кое-что обсудить с Джорджем. – Огоньки, да? А что за огоньки, кстати? Черт, подумал Люк, это уже совсем жуть. – Иди попрыгай, говорю. Покажи, как умеешь кувыркаться. – Только шею не сломай, – напутствовал Джордж. – Если вдруг сломаешь, я спою «Ты так прекрасна»[27] на твоих похоронах. Авери пару секунд пристально смотрел на Джорджа и наконец сказал: – Ты ведь терпеть не можешь эту песню! – Ага. Точно. Это называется сарказм. Или ирония – вечно их путаю. Все, мотай отсюда, тебе говорят. Отчаливай! Они проводили Авери взглядом. – Парню десять лет, а выглядит и ведет себя как шестилетка. Ну, если не считать телепатии, – сказал Джордж. – Бред, да? – Ага. А тебе сколько? – Тринадцать, – мрачно ответил Джордж. – А кажется, что все сто. Слушай, Люк, нам тут говорят, что с нашими родителями все нормально. Мол, они живы-здоровы. Думаешь, это правда? Вопрос был щекотливый. – Вообще… вряд ли. – Угу. А хотел бы узнать наверняка? – Не знаю. – Я бы точно не хотел, – покачал головой Джордж. – Мне и так хреново. А если еще про родаков скажут, что они… ну, ты понял… меня это добьет. Хотя я все время об этом думаю. Все время. Люка подмывало сказать: я могу узнать про твоих родителей. И про своих тоже. Он уже хотел прошептать это на ухо Джорджу, но в последний момент передумал. Ему и так хреново. – Слушай, а тебе огоньки цветные показывали? – Конечно. Их всем показывают. И градусник в жопу всем суют. А еще делают ЭЭГ, ЭКГ, МРТ, ХЗТ, анализы всякие, молоточком по коленям стучат – в общем, тут не соскучишься, Люкки. Люк хотел спросить Джорджа, видел ли тот огоньки, когда проектор уже выключили. Но не спросил. – А припадок у тебя был? У меня был. – Не-а. Меня посадили за стол, и какой-то мерзкий усач стал мне карточные фокусы показывать. – В смысле – спрашивал, что нарисовано на картах? – Ну да, ну да. Я решил, это карточки Райна, само собой. Мне такие показывали пару лет назад, до того, как я загремел в этот чудесный адок. Родители узнали, что я умею двигать предметы взглядом… А когда поняли, что я их не разыгрываю и не пугаю, решили меня обследовать в Принстоне. Там есть такая программа… Лаборатория аномальных явлений или как-то так. Ну, раньше была. Потом ее вроде прикрыли. – Аномальных явлений?! Ты серьезно? – Ну да. Звучит солидно, научно так. Лаборатория была частью принстонского инженерного факультета, представляешь? В общем, тамошние практиканты показывали мне карточки Райна. Естественно, я ничего не отгадал. И ни одного предмета с места не сдвинул. Иногда такое случается. – Джордж пожал плечами. – Они, небось, решили, что я притворяюсь – ну и фиг с ними. Если повезет, я могу силой мысли разбросать по полу кубики, а толку-то? Девчонки на такое не ведутся.