– Ну да. Когда-то давно им владел вождь индейского племени. Он был лекарем и шаманом, очень сильным шаманом. Гвенди судорожно сглатывает слюну. – А что оно делает? – Ну… всякое разное волшебство, – отвечает мальчик. – Типа, приносит удачу и прибавляет ума. Что-то вроде того. – Можно его подержать? – спрашивает Гвенди, затаив дыхание. – Да, конечно. Но знаешь, мне надоело его хранить. Оно у меня уже несколько лет. Если хочешь, бери его себе. – Ты мне его даришь? – Не дарю, – говорит он. – Продаю. Гвенди не раздумывает ни секунды. – Сколько оно будет стоить? Мальчик постукивает по губам грязным пальцем. – Десять долларов. Думаю, это вполне справедливая цена. Гвенди сразу сникает. – Даже не знаю… Это очень большие деньги. – За волшебное перо – совсем небольшие. – Мальчик заводит руку за спину, собираясь спрятать перо обратно в карман. – Не хочешь – не надо. Продам кому-то другому. – Подожди, – говорит Гвенди. – Я не сказала «нет». Он глядит на нее с высоты своего роста. – Но ты не сказала «да». Гвенди смотрит на полиэтиленовый пакет, полный четвертаков, потом переводит взгляд на перо. – Знаешь что, – говорит мальчик. – Ты тут новенькая, и я сделаю тебе скидку. Девять долларов. Как тебе такой вариант? Гвенди чувствует себя так, словно только что выиграла главный приз в «Колесе Фортуны» на городской ярмарке в честь Четвертого июля. – Я согласна, – говорит она и начинает отсчитывать девять долларов четвертаками. 48 Уже вечером, по дороге домой, она вспоминает, что сказал папа: «Мы все посмеивались над тобой, Гвен, из-за этого перышка. Но ты не обращала внимания на насмешки. Ты верила. Это самое главное и тогда, и сейчас: ты всегда верила, веришь и будешь верить. Твое открытое, доброе сердце иной раз направляло тебя неожиданными путями, но твоя вера – в себя, в тех, кто рядом, в окружающий мир – всегда служила тебе путеводной звездой. Эту веру и символизирует твое волшебное перышко». 49 Но вот беда: даже после чудесного возвращения волшебного перышка настроение Гвенди снова пошло на спад. И сейчас, в девять вечера, в день Рождества, она сидит у себя в гостиной, сгорбившись перед телевизором, и отчаянно скучает по мужу. В груди поселилась какая-то болезненная пустота, с которой не справляются ни медитации, ни позитивное мышление. Гвенди смотрит на свой мобильный телефон и мысленно умоляет его: позвони. Но телефон не звонит. Пульт управления стоит на журнальном столике рядом с книгой Гришэма, маленьким белым пером и чашкой горячего чая. Обычно Гвенди не ставит напитки рядом с пультом, чтобы случайно его не залить. Но сегодня ей все равно. Вернувшись домой, она сразу же позвонила шерифу Риджвику, чтобы поздравить его с Рождеством и справиться о Кэролайн Хоффман. Он взял трубку после первого же гудка и уверил Гвенди, что с миссис Хоффман все в порядке. Ей наложили швы. У нее легкое сотрясение мозга – и тяжелое похмелье. Ее оставили на ночь в больнице и выписали сегодня днем. Муж приехал за ней и отвез домой. Собственно, после этого разговора настроение и начало ухудшаться. Гвенди вспомнила страшную рану на лбу миссис Хоффман, вспомнила возбужденные, любопытные взгляды гостей, собравшихся вокруг упавшей женщины… а потом нашла старую колоду карт, забытую Райаном дома, и вот тогда впала в уныние уже всерьез. На их втором официальном свидании, много лет назад в Портленде, Райан признался, что с детства мечтает стать фокусником. Гвенди сказала, что это прекрасно, и упросила его показать несколько фокусов. После обеда – и долгих уговоров со стороны Гвенди – они заглянули в аптеку и купили колоду игральных карт. Потом сели в парке, и Райан показал Гвенди три-четыре фокуса, причем каждый следующий был сложнее предыдущего. Его мастерство произвело впечатление на Гвенди, но дело было не только в этом. Все было серьезнее и глубже. Когда они с Райаном просто дружили, она даже не подозревала, что в нем есть такое искреннее, по-детски восторженное удивление миру, а теперь он приоткрыл ей частичку себя настоящего. В тот день Гвенди впервые подумала: Кажется, я влюбляюсь в этого парня. И вот сегодня, когда она наклонилась поднять упавшую закладку и заметила среди комков пыли глубоко под диваном старую колоду карт, ее первая мысль была спокойной и даже радостной: О, хорошо, что я вас нашла. Райан наверняка будет вас искать, когда вернется домой. Эти последние слова взорвались у нее в голове: КОГДА ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ! О Господи, он забыл свои чертовы карты, подумала Гвенди, внутренне похолодев. Он берет их с собой во все командировки. Всегда. Говорит, это его талисман. Они напоминают ему о доме и берегут от всех бед. Гвенди хватает книгу с журнального столика и тут же кладет обратно. Вряд ли она сейчас сможет сосредоточиться. Она смотрит в экран телевизора, нервно постукивая ногой по полу. – Если он не позвонит, пусть тогда что-то передадут в новостях. Что угодно. Пожалуйста. Она понимает, что слишком часто говорит сама с собой, но это не важно. Рядом никого нет, никто не услышит. Оторвав взгляд от экрана, она задумчиво смотрит на пульт управления. – Что ты уставился? – Наклонившись вперед, она проводит пальцем по закругленному краю деревянного корпуса, подальше от кнопок. – Это ты заставил меня сделать больно той женщине вчера вечером, да? Гвенди что-то чувствует – какое-то легкое покалывание в самом кончике пальца, – убирает руку от пульта и произносит вслух прежде, чем успевает сообразить, что именно говорит: – Что? Ты можешь помочь мне вернуть Райана домой? Конечно. Мысли текут в голове, словно клочья тумана. Узнай в новостях, где именно в Тиморе располагаются силы повстанцев. Зная точное место, нажми красную кнопку. Как только они исчезнут, мятеж прекратится и Райан спокойно вернется домой. Проще простого. Гвенди моргает, тряхнув головой. Комната как будто легонько качается. Словно корабль в неспокойном море. И кстати, раз уж мы заговорили о кнопках. Может быть, заодно разберемся и с этим вашим идиотским президентом? Это она думает или слышит чьи-то чужие мысли? Непонятно. – Уничтожим Северную Корею? – тихо спрашивает она. Тут надо быть осторожнее. Если что-то такое случится, кто-то наверняка обвинит США. Да те же китайцы. И они примут ответные меры. – И что ты предлагаешь? – Ее собственный голос звучит словно издалека. Милая женщина, я ничего не предлагаю. Просто даю пищу для размышлений. Но подумай, а что, если бы этот ваш президент просто взял и исчез? Вроде бы неплохая идея, скажи! И всего-то и нужно, что нажать красную кнопку. Вновь наклонившись вперед, Гвенди задумчиво смотрит куда-то вдаль. – Убийство во имя добра и мира? Наверное, можно сказать и так. Но лично мне кажется, что тут мы имеем все тот же извечный вопрос: как бы ты поступила, если бы получила возможность вернуться в прошлое и убить Гитлера в младенчестве? Гвенди снова склоняется над пультом и берет его в руки. – Ричард Хамлин, конечно, мерзавец каких поискать, но он не Адольф Гитлер. Пока нет, но кто знает, что будет потом. Она ставит пульт к себе на колени и откидывается на диванную подушку. – Заманчиво, да. Но, возможно, вице-президент будет ничем не лучше. Он же форменный псих. Тогда, может быть, стоит избавиться от всей компании? И начать все по новой? Гвенди смотрит на ряды кнопок. – Я не знаю… Тут надо подумать. Ладно, как скажешь. Может быть, для начала разберемся с теми… кто ближе? С этой коровой по имени Кэролайн Хоффман? Или с небезызвестным нам конгрессменом, грубияном из штата Миссисипи? – Может быть… Гвенди медленно тянется к пульту правой рукой… И тут звонит телефон. 50