Из отеля они выезжают в половине седьмого. Билли сам, без помощи Элис, доходит до машины. Говорит, после пары таблеток тайленола боль становится вполне терпимой. Элис хочет в это верить, но не может. Он хромает и прижимает руку к левому боку. Садится на пассажирское сиденье — медленно, вдумчиво, осторожно, как старик с артритом тазобедренных суставов. Элис заводит двигатель и включает печку, чтобы прогнать из салона утренний морозец. Потом бежит обратно в отель — снять еще четыреста долларов в банкомате. На обратном пути она прихватывает тележку для багажа и подвозит сумки к машине. — Поехали, — говорит он, пытаясь пристегнуться. — Черт, не могу! Элис пристегивает его, и они выезжают. До Лонг-Айлендской скоростной трассы добираются по шоссе номер 27, а с ЛАСТ выезжают на I-95. Количество машин на магистрали растет, и Элис сидит за рулем прямо, как штык, крепко вцепившись в руль на десять и два часа, с тревогой косясь на сплошной поток автомобилей по обе стороны от их «мицубиси». Она получила права примерно три года назад и никогда не выезжала на такие загруженные трассы. Из головы не идут картины аварий, в которые она может попасть по неопытности. В худшем случае они погибнут мгновенно, в груде из четырех автомобилей. Или выживут, а потом прибывшие на место аварии полицейские обнаружат пулевое ранение в боку Билли. — Поверни на следующий съезд, — говорит Билли. — Поменяемся местами. Я провезу нас через Нью-Йорк и Нью-Джерси. В Пенсильвании снова сядешь за руль. Все будет хорошо, ты справишься. — А ты? — Конечно! — На его лице появляется вымученная улыбка, которая Элис совсем не по душе. Пот ручьями течет по его лицу, щеки красные. Неужели в кровь уже проникла инфекция и поэтому его лихорадит? Элис не знает. Но если это так, то тайленол здесь бессилен. — Если повезет, я даже смогу устроиться за рулем с относительным комфортом. Элис перестраивается, чтобы повернуть на съезд. Сзади кто-то сигналит, и сердце у нее уходит в пятки. Движение просто безумное. — Это он виноват, между прочим, — говорит Билли. — Прижался к тебе сзади, нет бы дистанцию соблюдать. Фанат «Янкиз» небось. Видишь вывеску? Нам туда. На вывеске дальнобойщик машет рукой и скачет через розовую неоновую фуру. Ниже надпись, тоже розовым неоном: «СТОЯНКА ДЛЯ ГРУЗОВОГО ТРАНСПОРТА “СЧАСТЛИВЫЙ ДЖЕК”». — Видел ее, когда выезжал из города. Давно, еще до того, как Мардж меня продырявила. — У нас почти полный бак, Билли. — А мне не бензин нужен. Припаркуйся сзади. И спрячь-ка это в сумочку. Он достает из-под сиденья принадлежавший Мардж смит-вессон. — Не хочу. — Это правда. Она больше в жизни не притронется к оружию по своей воле. — Понимаю, но все равно возьми. Он не заряжен. Шансы, что тебе придется им воспользоваться, примерно один к ста. Элис берет револьвер, бросает в сумочку и объезжает заправку: там рядами стоят фуры, десятки фур, и большинство из них тихо урчат. — Ни одной плечовки. Спят, наверное. — Плечовки? Это кто? Проститутки, что ли? Которые на трассах работают? — Да. — Какая прелесть. — Слушай. Тебе нужно не спеша пройтись по этой парковке, как ты ходила по магазинам, присматривая себе одежду. Сюда мы тоже приехали за покупками. — А они не примут меня за плечовку? Он смотрит на Элис не с ухмылкой, а с улыбкой, которую она успела полюбить. Окидывает взглядом ее синие джинсы, парку, особенно внимательно изучает лицо, на котором нет ни следа косметики. — Конечно, нет! Поищи грузовик с опущенным козырьком. На нем должно быть что-то зеленое, бумажка или обрывок полиэтиленового пакета. Может, зеленая лента на дверной ручке. Если водила сидит в кабине, встань на подножку и постучи. Пока все ясно? — Да. — Если он не пошлет тебя, если откроет окно, ты ему расскажешь такую историю. Мол, вы с парнем отправились на машине через всю страну, от одного побережья до другого, и он сорвал себе спину. Скажи, что рулишь в основном сама и поэтому ищешь для него обезболивающее посильнее тайленола, а для себя — что-нибудь стимулирующее, но позабористей кофе и энергетиков. Запомнила? Теперь Элис поняла, зачем дважды снимала деньги в банкомате. — В идеале мне нужен оксиконтин, но перкоцет или викодин тоже сгодятся. Если будет окси, скажи, что готова заплатить десять за десятки и восемьдесят за восьмидесятки. — Не поняла. — Десять баксов за таблетки с дозировкой десять миллиграммов, восемьдесят — за восьмидесятимиллиграммовые, зелененькие. Если водила попытается задрать цену… — Билли ерзает на месте, морщась от боли, — шли его куда подальше. Себе возьми спиды, аддералл подойдет, но лучше провигил. Усекла? Элис кивает. — Только мне сначала нужно в туалет. Нервы. Билли кивает и закрывает глаза. — Запри машину, ладно? В таком состоянии я вряд ли отобьюсь от угонщиков. Элис идет в туалет, покупает на заправке какие-то закуски и напитки, затем выходит на стоянку для фур. Ей свистят. Она пропускает это мимо ушей, только внимательно глядит по сторонам в поисках фуры с опущенным козырьком и каким-нибудь зеленым опознавательным знаком, может, зеленой лентой на ручке дверцы. Когда она уже почти отчаялась найти такой грузовик, ей на глаза попадается рычащий «петербилт» с зеленым распятием на передней панели. Элис безумно страшно — водила наверняка либо заржет ей в лицо, либо посмотрит на нее как на сумасшедшую, — но Билли страдает, а ради него она готова на все. Элис встает на подножку и стучит в окно. Стекло опускается. За рулем сидит водитель нордической внешности с соломенно-белыми волосами, глазами цвета голубого льда и непременным пивным брюхом. Он обращает на Элис безучастный взгляд: — Если вам нужна помощь, звоните в сервис. Она рассказывает историю про сорванную спину и долгое автомобильное путешествие. Говорит, что готова заплатить, но не очень много. — Откуда мне знать, что ты не коп? От неожиданности Элис смеется, и ее реакции дальнобойщику достаточно. Они торгуются. В итоге Элис расстается с пятью сотнями из восьмисот и уходит с десятью таблетками окси по десять миллиграммов, одной восьмидесяткой (которую Билли назвал «зелененькой») и дюжиной оранжевых таблеток аддералла. Да, он содрал с нее три шкуры — ну и плевать. Элис бежит обратно к «мицубиси» и широко улыбается на бегу. Отчасти ее улыбка вызвана облегчением, отчасти — гордостью: надо же, впервые сама купила наркотики! Уж не в уголовницу ли превращается? Билли дремлет, запрокинув голову: заострившийся подбородок смотрит в лобовое стекло. Лицо его осунулось, в щетине видна проседь. Когда Элис стучит в окошко, он открывает глаза и, морщась от боли, тянется к замку на водительской двери. Чтобы снова сесть прямо, он вынужден опереться на руль. Элис ловит себя на мысли, что он и двух миль не проедет за рулем, не то что весь Нью-Йорк и Нью-Джерси по загруженным трассам. — Ну что, успех? — спрашивает он, когда она садится за руль. Элис разворачивает носовой платок, в который спрятала таблетки. Билли смотрит и говорит, что она молодец, все правильно сделала. Элис счастлива. — Револьвер пришлось доставать? Она мотает головой. — Так и думал. — Билли проглатывает зелененькую. — Остальные на потом. — А ты не отключишься? — Нет. Если принимать их как наркотик — чтобы накрыло, — да, будет клонить в сон. Но у меня другая цель. — Точно сможешь вести машину? А то я без проблем… — Через десять минут поймем. Проходит пятнадцать. Билли открывает пассажирскую дверь и говорит: — Меняемся местами. Он почти не хромает, когда обходит машину, и за руль садится спокойно, не морщась. — Джонни Кэппс был прав, окси творит чудеса. Тем и опасен, конечно. — Все хорошо? — Отлично, — отвечает Билли. — По крайней мере на ближайшее время. Он выезжает со стоянки, где спят большегрузы, и плавно вливается в поток машин на ЛАСТ, точно встроившись между пикапом с лодочным прицепом и мусоровозом. Элис представила, как растерялась бы в такой ситуации: сначала долго стояла бы на месте, не решаясь выехать на трассу и собирая сзади очередь из злобно сигналящих автомобилей, а потом в самый неподходящий момент рванула бы и получила в бок. Вскоре они уже едут со скоростью шестьдесят пять миль в час: Билли уверенно перестраивается из ряда в ряд, выбирая более быстрые потоки. Элис морально готовится к тому, что окси вот-вот повлияет на скорость его реакции, но этого не происходит. — Включи-ка новости, — говорит он. — Попробуй найти AM-станцию Десять-десять Дабл-ю-ай-эн-эс. Элис находит. Репортаж об утечке нефти в Северной Дакоте сменяется новостями об упавшем в Техасе самолете и расстреле школьников в Санта-Кларе. Про убийство медиамагната из Монток-Пойнт — ни слова. — Вот и чудно, — говорит Билли. — Фора нам очень нужна. Уголовники, думает Элис, как есть уголовники. Когда на горизонте появляются очертания Нью-Йорка, Билли уже снова потеет, но машину ведет по-прежнему уверенно и плавно. Они въезжают в Нью-Джерси через туннель Линкольна. По указанию Элис, следящей за дорогой по навигатору, Билли съезжает на I-80. До границы с Пенсильванией он недотягивает: сворачивает на крошечную стоянку в Нетконге. — Больше не могу, — говорит он. — Теперь твоя очередь. Прими аддералл прямо сейчас и еще пару таблеток около четырех, когда начнешь клевать носом. Если сможешь ехать без остановок до десяти часов вечера, оставим позади почти восемьсот миль. Элис с опаской смотрит на оранжевую таблетку аддералла. — Как она на меня подействует? Билли улыбается. — Все будет хорошо, поверь. Она глотает таблетку. Билли медленно выбирается из салона и обходит машину, но на полпути пошатывается и хватается за капот «мицубиси». Элис подбегает. — Плохо, да? — Не очень, — отвечает он, но не выдерживает ее пытливого взгляда и признается: — Вообще да, плохо. Я заберусь назад и постараюсь лечь. Дай мне еще две десятки. Может, смогу поспать.