— Я был в… — Билли машет рукой в сторону спальни и ванной. — Ничего страшного, — говорит Рихтер, окидывая взглядом включенные компьютеры. На экранах автоматически сменяют друг друга статьи с кликбейтными заголовками: «Целебные свойства ягод акаи», «Два странных совета для избавления от морщин», «Врачи назвали овощ, от которого вреда больше, чем пользы», «10 знаменитых детей-актеров: тогда и сейчас». — Так вот вы чем занимаетесь? — спрашивает Рихтер. — Небольшая подработка. На пиво и «Скиттлз» я зарабатываю преимущественно тем, что устанавливаю и обслуживаю компьютеры для разных контор по всей стране. Постоянно в разъездах, да, заяц? — Ага, — отвечает Элис и опять сдавленно хихикает. Рихтер косится на нее, и по его глазам видно: ни хрена он не верит вракам Элис, которые та успела наплести ему, пока Билли возился в ванной с чертовым накладным брюхом. Племянница? Ну-ну, а луна сделана из сыра. — Поразительно, — говорит Рихтер и, щурясь, смотрит на один из экранов. Там статья про опасный овощ (оказывается, это кукуруза, хотя она даже не овощ) как раз сменилась статьей про десять легендарных нераскрытых убийств (на первом месте победительница детских конкурсов красоты Джонбенет Рэмси). — Просто поразительно. — Он выпрямляется и осматривает гостиную. — Как у вас стало уютно. Элис немного убралась, но в остальном квартира осталась в первозданном виде. — Чем могу помочь, мистер Рихтер? — Да вот, приехал вас предупредить… — Переходя к делу, Рихтер поправляет галстук и натягивает профессиональную улыбку. — Некий консорциум под названием «Саутер эндевор» выкупил складские помещения на Понд-стрит и все жилые дома — те немногие, что остались — на Пирсон-стрит. Включая ваш. Они хотят построить здесь новый торговый центр, чтобы вернуть к жизни этот район. Кому нужны торговые центры в эпоху интернет-торговли, думает Билли. Ничего они к жизни не вернут, сами же первыми загремят на кладбище. Вслух он этого не говорит. Элис немного успокаивается. Отлично. — Ладно, я пойду, не буду лезть в мужские разговоры, — говорит она и уходит в спальню, закрывая за собой дверь. Билли кладет руки в карманы и немного покачивается туда-сюда на пятках, чтобы толстовка обтянула накладное брюхо. — То есть те склады и дома снесут, я правильно понял? Включая этот. — Да, но у вас есть шесть недель на поиски нового жилья, — говорит Рихтер, словно вручая ему первый приз. — Увы, не более того. Перед тем как съехать, сообщите мне новый адрес, чтобы я мог вернуть вам арендную плату за оставшиеся месяцы. — Рихтер вздыхает. — Сейчас пойду к Дженсенам, им тоже надо сообщить грустную весть. Это труднее, они тут давно живут. Билли не собирается говорить Рихтеру, что Дон и Беверли все равно начнут подыскивать себе другое жилье, как только вернутся из круиза. Возможно, даже не съемное. Но он все-таки сообщает ему, что соседи пока в отъезде, а его попросили поливать цветы. — Нас с племяшкой, вернее. — Вы прекрасный сосед. А она — чудесная девушка, — говорит Рихтер и облизывается. Может, у него просто губы пересохли, а может, и нет. — Телефончик Дженсенов у вас имеется? — Да, в бумажнике. Сходить за ним? — Буду признателен. Элис сидит на кровати и смотрит на него большими глазами. Лицо у нее бледное, как простыня, от чего синяки стали еще ярче. Ну что? — читает Билли в ее взгляде. Все плохо? Билли гладит рукой воздух: Спокойно, без паники. Он берет бумажник и возвращается в гостиную, не забывая идти вразвалочку. Рихтер склонился над одним из «оллтеков» — руки уперты в колени, галстук висит неподвижно, как остановившийся маятник, — и читает статью про чудесные свойства авокадо, самого полезного овоща в мире (хотя это фрукт). На мгновение Билли приходит в голову мысль: сцепить руки и, точно кувалдой, шибануть Рихтера сзади по шее. Вместо этого он открывает бумажник и протягивает риелтору листок с телефонным номером: — Вот, держите. Рихтер достает из внутреннего кармана блокнот с серебристым карандашиком и переписывает номер. — Отлично, я им звякну. — Я могу и сам, если хотите. — О, конечно, как вам угодно, но я все равно должен позвонить. Служба обязывает. Что ж, простите за беспокойство, мистер Смит. Позволю вам вернуться к… — он украдкой косится на дверь спальни, — делам. — Я вас провожу, — говорит Билли и добавляет чуть тише: — Хотел рассказать про… — Он многозначительно кивает на ту же дверь. — Да это не мое дело, дружище! Двадцать первый век на дворе. — Знаю, но вы не так поняли. Они поднимаются по лестнице. Билли тащится следом за Рихтером, слегка пыхтя. — Пора худеть, пора. — Добро пожаловать в клуб, — говорит Рихтер. — Эта бедная девочка — дочь моей сестры Мэри, — начинает Билли. — Муж Мэри год назад от них ушел, а она подцепила в баре какого-то ушлепка по имени Боб, забыл фамилию. Он стал приставать к девочке, та сопротивлялась, и он ее избил. — Ого. Понимаю. — Рихтер поглядывает на входную дверь: ему явно не терпится сесть в машину. Возможно, история ему не по душе. Или он хочет поскорее сделать ноги. — Есть одна загвоздка. Мэри женщина темпераментная, ей слова поперек не скажи — сразу обижается. Никто ей не советчик. — Знаю таких, — говорит Рихтер, все еще поглядывая на дверь. — Очень хорошо знаю. — В общем, я приютил у себя племяшку, пусть поживет тут неделю или дней десять. Сестра маленько успокоится, выпустит пар — тогда я ей верну ребенка и поговорю с ней о Бобе. — Понял. Удачи. — Он с улыбкой протягивает Билли руку. Улыбка выглядит искренней. Похоже, Рихтер поверил в его историю. Или притворяется изо всех сил, надеясь спасти свою шкуру. Билли крепко жмет ему руку. Рихтер восклицает: — Ох уж эти женщины! И жить с ними нельзя, и пристрелить можно только в Алабаме! Билли смеется над шуткой. Рихтер отпускает его руку, открывает дверь, а потом вдруг оборачивается. — Смотрю, вы усы сбрили. Билли испуганно поднимает руку к губам. В спешке он действительно про них забыл, но, может, оно и к лучшему. Усы сажают на специальный гримировальный клей. Впопыхах Билли мог приклеить их криво, или Рихтер заметил бы остаток клея и спросил бы себя: какого хрена?! — Ага, надоело еду из них выковыривать, — говорит Билли. Рихтер смеется. Натужно или искренне — не разберешь. Может, и первое. — Понимаю, дружище! Прекрасно понимаю. Он спускается по ступенькам крыльца к своему поцарапанному внедорожнику, слегка сутулясь — то ли от холода, то ли от страха (ждет, что Билли всадит ему пулю в затылок?). Уже из салона он на прощание машет Билли рукой. Билли машет в ответ. А потом спешит вниз, в подвал. 3 — Сегодня я пообщаюсь с твоим дружком, а завтра сделаю ноги, — говорит Билли. Элис зажимает рот рукой, но тут же опускает ее: указательным пальцем она случайно задела распухший нос. — Господи. Он тебя узнал? — Чутье подсказывает, что нет, но он наблюдателен — заметил, что я без усов. — Боже! — Он думает, я их сбрил, так что все нормально. По крайней мере мне так кажется. Я решил еще денек поиспытывать судьбу. Кем ты ему представилась? — Брендой Коллинз. Это моя школьная подруга. А ты… — …Назвал другое имя? Нет. Просто сказал, что ты моя племянница. И что новый хахаль твоей мамаши тебя отметелил, потому что ты отказалась с ним спать. Элис кивает: — Отлично. Все учел. — Да, но не факт, что он мне поверил. Мои россказни — это одно, а глаза ему совсем другую картину нарисовали: толстяк среднего возраста держит у себя в квартире избитую несовершеннолетнюю девчонку. Элис приосанивается — вид у нее обиженный. В иных обстоятельствах это выглядело бы смешно. — Мне двадцать один! По документам я уже взрослая! — У тебя в барах удостоверение личности требуют? — Ну… Билли кивает: тема закрыта. — Знаешь… — говорит она, — если ты и впрямь решил… ну, пообщаться с Триппом, то нам не стоит ждать до завтра. Поехали прямо сейчас.