— Нет, спасибо, — сказал Билли, вставая. — Надо поработать. — Зануда, — говорит Дон и по-дружески хлопает его по спине. — Каюсь, виноват. Рагланды с Эвергрин-стрит — Пол и Дениз — приглашают его на цыпленка-барбекю из «Биг клакс». На десерт Дениз подает бисквитные пирожные с клубникой, которые испекла сама. Они восхитительно хороши. Билли просит добавки. Фасио — Пит и Диана, что живут через дорогу, — зовут его на пятничную пиццу, которую едят внизу в игровой под «Индиану Джонса: В поисках утраченного ковчега» вместе с Дэнни Фасио и детьми Акерманов. Фильм производит на ребят такое же неизгладимое впечатление, какое он произвел в свое время на Билли и Кэти в старом кинотеатре «Бижу», где его крутили три сезона подряд. Джамал и Корин Акерманы приглашают Билли на тако и «шелковый» шоколадный пирог, тоже восхитительный. Билли просит добавки. Он набрал уже пять фунтов. Не желая прослыть любителем халявы, он покупает в «Уолмарте» гриль (оплачивает его картой Дэвида Локриджа) и приглашает все три семьи и Джейн Келлогг, вдову из дальнего конца квартала, на бургеры и хот-доги у себя на заднем дворе. Трава там, как и спереди, уже заметно преобразилась. По выходным он продолжает играть с детьми в «Монополию». Теперь на эти игры собирается вся местная детвора, причем не только с Эвергрин-стрит — всем хочется отнять у чемпиона пальму первенства. Билли неизменно разносит их в пух и прах. Однажды в воскресенье, временно присвоив себе фишку в виде гоночной машинки, за доску садится Джамал Акерман. («Ну, вперед, Белая Америка», — с ухмылкой говорит он Билли.) Играет он чуть лучше, чем дети, но ненамного. Спустя полтора часа Джамал банкротится, а Билли в очередной раз торжествует. Победу над ним, как ни странно, одерживает Корин Акерман — в последнее воскресенье лета. Следящие за напряженной игрой дети устраивают бурные овации, когда Билли объявляет себя банкротом. Он тоже хлопает в ладоши. Корин отвешивает поклон, а потом фотографирует доску. Билли прикладывает усилия, чтобы не попасть в кадр. Впрочем, вряд ли это имеет смысл в наш век телефонов с камерами. Наверняка Дерек уже щелкнул его на свой. И Дэнни Фасио тоже. Дети Акерманов, аплодируя, смотрят на него влюбленными сияющими глазами. Эти игры стали важной частью их жизни. Возможно, для остальных детей они тоже имеют значение, но для Дерека и Шанис особенно, ведь именно с них все начиналось. Билли стал важной частью их жизни, но скоро он их предаст. Он не думает (или не хочет, отказывается думать), что разобьет им сердце, убив Джоэла Аллена, но это событие точно их потрясет. Развеет их иллюзии. Завалит им горизонт. Билли может сколько угодно говорить себе, что рано или поздно это случается со всяким. Мол, не я, так кто-нибудь другой. Но ему тяжело. Так хорошие люди себя не ведут. Впрочем, изменить ситуацию он не в силах. Все чаще и чаще он надеется, что Аллена не экстрадируют — или убьют в тюрьме, или он сбежит, сорвав им все планы. По будням, если на улице не слишком жарко, он обедает на площади перед «Башней Джерарда». Ему удается познакомиться с Колином Уайтом, местным модником. Уайт производит впечатление не просто гея, а эдакого карикатурного персонажа из комедийного сериала 1980-х: томные жесты, речь с придыханием и закатыванием глаз. Билли он называет «сладким» и «душечкой». Однако за этим театром скрывается недюжинный ум. Ум острый, как бритва. И когда эти глаза не закатываются, они подмечают кучу подробностей. Впрочем, потом многие будут рассказывать полиции о том, какое впечатление произвел на них Дэвид Локридж. Большинство — включая Филлис Стэнхоуп — дадут положительную характеристику, но описание Колина Уайта, пожалуй, будет самым точным. Билли планирует использовать Уайта в своих целях, но с ним надо соблюдать предельную осторожность. Если у Билли есть «тупое я», то у Колина Уайта второе я «дурашливое». Рыбак рыбака видит издалека. Однажды, когда они сидят на скамеечке в скудной полуденной тени деревьев, Билли спрашивает Колина, как ему удается выбивать из людей деньги, ведь он, в сущности, неплохой человек, да еще и голубой, как яйца дрозда. Колин прижимает к лицу ладонь, невинно таращит глаза и говорит: — Ну… знаешь, я как бы… меняюсь. Рука опускается на колени. Приятная улыбка (едва тронутая блеском для губ) исчезает. Мелодичность речи тоже. Томный Колин Уайт, одетый сегодня в золотые штаны-парашюты и узорчатую рубашку с высоким воротником, начинает цедить сквозь зубы голосом зверюги-адвоката: — Мэм, не знаю, кого вы пытаетесь развести этим нытьем, я на такое не ведусь. Ваше время истекло. Машина вам еще нужна? Если да, имейте в виду: когда я положу трубку, ничего не получив — а пустые обещания мне не нужны, — то следующий мой звонок будет уже не вам, а нашим коллекторам. Распускайте нюни сколько влезет, меня этим не проймешь. — Излагает он убедительно, ничего не скажешь. — Прямо сейчас я должен увидеть на своем экране перевод на шестьдесят долларов. Самое меньшее — на пятьдесят, но только потому, что сегодня я встал с той ноги. — Он умолкает, вновь поднимает на Билли невинные глаза (едва тронутые черным косметическим карандашом). — Теперь понимаешь? Теперь Билли понимает. Впрочем, кое-что понятнее не стало: хороший Колин Уайт человек или плохой? Возможно, и то и другое. Билли эта концепция настораживает. 2 Все лето на телефон Дэвида Локриджа поступают текстовые сообщения — иногда раз в неделю, иногда два. Дж. Руссо: Твой редактор еще не успел прочитать последние главы. Дж. Руссо: Я звонил твоему редактору, но его не было на работе. Дж. Руссо: Твой редактор по-прежнему в Калифорнии. И так далее, и тому подобное. Сейчас Билли ждет сообщения об экстрадиции Аллена: Твой редактор готов отправить текст в печать. Получив его, Билли начнет последние приготовления. А последнее сообщение будет выглядеть так: Чек в пути. 3 В середине августа Ник возвращается из Вегаса. Он звонит Билли и просит его подъехать в особняк, когда стемнеет (мог бы и не говорить). В половине десятого они садятся ужинать. Слуг нет, Ник сам приготовил телятину пармиджано — не бог весть что, зато пино-нуар неплохое. Билли выпивает только один бокал, помня, что ему еще ехать обратно. Все уже в сборе: Фрэнки, Поли и новенькие, Реджи и Дана. Они от души нахваливают стряпню Ника, включая десерт: магазинный фунтовый кекс, залитый сливками из баллончика (не то «Кул уип», не то «Дрим уип»). Знакомый вкус: Билли частенько ел такую бурду в детстве, пятничными вечерами в доме Степенеков, который они с Робин, Гэдом и другими «сокамерниками» называли Домом Вековечной Краски. В последнее время он нередко вспоминает этот дом. И Робин. Он был от нее без ума. Скоро он о ней напишет, только имя надо поменять на что-то похожее — на Рикки. Или, может, на Ронни. Билли изменит все имена, оставит только одноглазую девочку. Имена большинства ребят Ника — ребят, которых Билли окрестил «вегасскими бандюганами» — заканчиваются на и, прямо как у персонажей Копполы или Скорсезе. Дана Эдисон — исключение. Рыжие волосы он убирает в тугой пучок на затылке, видимо, чтобы компенсировать недостающее спереди (его лоб напоминает летную полосу). Фрэнки Элвис, Поли и Реджи — мускулистые мальчики. Дана худощав и смотрит на мир сквозь очки без оправы. С первого взгляда он может показаться безобидным парнем, эдаким мистером Милкитостом[18], но голубые глаза за стеклами очков холодны и проницательны. Это глаза профессионального стрелка. — Про Аллена новостей нет? — спрашивает Билли, когда все поужинали. — Между прочим, есть, — отвечает Ник и тут же осаживает Поли: — Не вздумай закуривать здесь эту вонючку, в договоре аренды черным по белому написано: курение запрещено. Нарушение карается немедленным разрывом договора и штрафом в тысячу долларов. Поли Логан удивленно смотрит на сигару, которую только что достал из кармана розовой рубашки «Пол Стюарт» — как будто не понимает, откуда она взялась, — и тут же убирает ее обратно, бормоча извинения. Ник вновь поворачивается к Билли. — В четверг, после Дня труда, состоится очередное слушание по делу Аллена. Адвокат будет опять просить отсрочки. А вот получит он ее или нет… — Ник разводит руками. — Может быть. Но я слышал от друзей из Вегаса, что судья — та еще старая злыдня. Фрэнк Макинтош смеется, потом, увидев хмурую мину Ника, резко умолкает и складывает руки на груди. Большую часть вечера Ник пребывает в скверном настроении. Ему, наверное, хочется обратно в Вегас, слушать «Воларе» в доисторическом исполнении какого-нибудь Фрэнки Авалона или Бобби Райделла. — Говорят, лето здесь выдалось дождливое, Билли. Это правда? — Иногда поливает, — отвечает Билли, вспоминая свою мидвудскую лужайку. Она теперь зеленая, как новенький стол для бильярда. Даже травка у дома номер 658 по Пирсон-стрит стала выглядеть лучше, а кирпичная челюсть бывшей железнодорожной станции спряталась в высоких сорняках. — Если уж дождь пошел, то льет мама не горюй, — добавляет Реджи. — Не то что в Вегасе, босс. — Ты сможешь стрелять в дождь? — спрашивает Ник. — Вот что меня беспокоит. И говори только правду, оптимистическую чушь оставь при себе. — Если не польет как из ведра, смогу. — Хорошо. Хорошо. Это радует. Будем надеяться, что ведра наверху припасут на потом. Пойдем в библиотеку, Билли, хочу еще кое-что с тобой обсудить. Потом отпущу тебя домой баиньки. Вы, ребята, займитесь чем-нибудь. Поли, если будешь курить на улице, не вздумай оставлять бычок на лужайке. — Не вопрос, Ник. — Я проверю. Пол Логан и трое приезжих из Вегаса выходят на улицу. Ник ведет Билли в комнату, от пола до потолка заставленную книгами. Крошечные, хитро встроенные в полки точечные светильники льют струи света на собрания сочинений в кожаных переплетах. Сейчас бы порыться на этих полках — наверняка тут есть весь Киплинг и Диккенс, — но Билли, которого знает Ник, не проявляет интереса к книгам. Билли, которого знает Ник, садится в вольтеровское кресло и, распахнув глаза, внимательно смотрит на босса. — Видишь Реджи и Дану в городе? — Да. Иногда вижу. — Они разъезжают на фургоне коммунальных служб. Один раз этот фургон стоял перед «Башней Джерарда», на том самом месте, где в обед гнездятся все фургончики с едой. Парни возились с крышкой канализационного люка. В другой раз Билли приметил их на Холланд-стрит: они стояли на коленях и светили фонариком в водоприемную решетку. Выглядели они как полагается: серые комбинезоны, бейсболки с символикой муниципальных служб, рабочие сапоги. — Скоро будешь видеть их чаще. Нормально они смотрелись? Билли пожимает плечами. Ник раздраженно спрашивает: — Как это понимать? — Вроде нормально. — Лишнего внимания не привлекали? — Кажется, нет. — Хорошо. Хорошо. Фургон стоит здесь, в гараже. Пока они не каждый день на нем выезжают, но скоро будут каждый. Надо, чтобы они тут примелькались. — Слились с пейзажем, — говорит Билли и расплывается в максимально тупой улыбке. Ник наводит на него палец-пистолет. Билли знает, что это его фишка — наверное, подглядел у какого-нибудь другого вегасского бандюгана, — но ему не нравится, когда на него наставляют пушку, пусть даже ненастоящую. — В точку! Хофф уже привез ствол? — Нет. — Ты его видел? — Нет, и не стремлюсь. — Хорошо. — Ник вздыхает и проводит рукой по волосам. — Тебе, наверное, надо сперва посмотреть инструмент, верно? Пристрелять его где-нибудь в поле? — Можно, — говорит Билли. Но рисковать он не будет, даже где-нибудь у черта на куличках, где каждый дорожный знак давно изрешечен пулями. Произвести холодную пристрелку можно с помощью мобильного приложения и лазерного патрона, который продается на «Амазоне». Ник подается вперед, сцепив руки на своем внушительном брюхе. Лицо у него по-дружески озабоченное. Билли кажется, что так он особенно похож на предателя. — Как идут дела в этом… как его… Мидвуде? — Мидвуд, ага. Хорошо идут. — Знаю, это жопа мира, но что поделать. Игра стоит свеч. — Да. — Вообще-то Мидвуд ему очень даже по душе. — Сидишь тихо, не высовываешься? Билли мотает головой. Нику вовсе не обязательно знать про вечера с «Монополией» и бургеры на заднем дворе. И про посиделки в баре с Фил Стэнхоуп. Посвящать Ника в свои дела он не будет — ни сейчас, ни потом. — Ты обдумал план побега, который я тебе расписал? Видишь ли, парни готовятся. Реджи звезд с неба не хватает, а вот Дана у нас мозг. И оба умеют водить машину. — Я просто должен забежать за угол, так? И прыгнуть в фургон. — Да. И переодеться в серый комбинезон коммунальщика. Вы подъезжаете к копам и спрашиваете, нельзя ли им помочь — распределять потоки людей или еще чем. — Можно подумать, Билли про это забыл. — Если они согласятся — вряд ли, конечно, но мало ли, — сразу беритесь за работу. В любом случае к вечеру ты будешь за пределами штата, по дороге в Висконсин. А то и раньше. Что думаешь? Билли видит картинку: он не едет в Висконсин, а лежит с простреленной башкой в канаве, среди пустых банок из-под пива и коробок от «Биг Маков». Картинка очень ясная и четкая. Он улыбается — ухмыляется — Нику и говорит: — План хороший. Я б и сам лучше не придумал.