— Да, это приходило мне в голову. Самое интересное в нем — я имею в виду старину Дора, а не Эда — то, что, по-моему, ни Клото, ни Лахесис о нем не знают. Он словно из совершенно другой местности. — Что ты хочешь сказать? — Я сам не уверен. Но ни мистер К., ни мистер Л. ни разу не упомянули о нем, и это… Это кажется мне… Он взглянул в зеркало. Там появилась четвертая машина, едущая на большой скорости, и он увидел синие мигалки на крышах первых трех. Полицейские машины. Направляются в Ньюпорт? Нет, скорее чуть поближе. Может быть, они гонятся за нами, подумал Ральф. Может быть, внушение Лоис дамочке Ричардс, чтобы она забыла про нас, не сработало. Но стала бы полиция отправлять четыре патрульные машины за двумя престарелыми в такой ржавой рухляди, как «олдсмобил» Ральфа? Ральф так не думал. Вдруг в его мозгу вспыхнуло лицо Элен. Он почувствовал, как у него засосало в желудке, и вывел «олдс» на обочину. — Ральф? Что… — Но тут же она услыхала нарастающее завывание сирен и круто повернулась на сиденье, а глаза ее расширились от ужаса. Первые три полицейских автомобиля с ревом пронеслись мимо них, выжимая больше восьмидесяти миль в час, обдав тачку Ральфа гравием и пустив хрустящие опавшие листья в пляску безумных дервишей у себя в кильватере. — Ральф, — почти заорала она. — Что, если это в Хай-Ридж? Там Элен! Там Элен с ребенком! — Я знаю, — сказал Ральф, и, когда четвертая машина промчалась так близко от них, что «олдсмобил» качнулся на рессорах, он почувствовал, как снова произошел тот внутренний щелчок. Ральф потянулся к рычагу переключения передач, а потом его рука застыла в воздухе за три дюйма до него. Его взгляд застыл на горизонте. Грязное пятно там было более призрачным, чем отвратительный черный зонт, который они видели висящим над Общественным центром, но Ральф знал, что это та же самая штука: «мешок смерти». 3 — Быстрее! — заорала Лоис. — Поезжай быстрее, Ральф! — Не могу, — сказал он. Зубы его были крепко сжаты, и слова вышли сдавленными. — Больше из нее не выжать. — И еще, не стал он добавлять, с такой скоростью я не ездил тридцать пять лет. И я боюсь до смерти. Стрелка спидометра дрожала в волоске от отметки 80; лес пролетал мимо смесью красных, желтых и бордовых полос; двигатель под капотом уже не просто щелкал, а грохотал, словно целый кузнечный цех. Несмотря на это, трио полицейских патрульных машин, которое Ральф раньше видел в зеркале, быстро приближалось. На дороге впереди показалась крутая выбоина. Вопреки всем инстинктам Ральф не поставил ногу на тормоз. Он снял ее с педали газа, когда они въехали в канавку, а потом снова вдавил в пол, почувствовав, что задняя часть зависла в воздухе. Теперь он сидел, изо всех сил вцепившись в руль, крепко закусив нижнюю губу верхними зубами, с широко раскрытыми и вытаращенными глазами под серебристым прямоугольником сдвинутых бровей. Покрышки задних колес взвыли, и Лоис рухнула на него, шаря рукой по спинке своего сиденья, чтобы найти за что ухватиться. Ральф потными пальцами сжимал рулевое колесо и ждал, что машина застрянет. Однако «олдс» был одним из последних детройтских дорожных чудовищ — широким и тяжелым, с низкой посадкой. Он одолел выбоину, и Ральф увидел вдалеке слева красный фермерский домик. За ним стояли два сарая. — Ральф, вон поворот! — Вижу. Их настигла новая упряжка полицейских машин — они шли на обгон. Ральф прижался как можно ближе к обочине, молясь, чтобы они не задели его на такой скорости. Они не задели; подлетели вплотную, бампер в бампер, рванулись влево и стали взбираться вверх по пологому холму, ведущему к Хай-Ридж. — Держись, Лоис. — Держусь, держусь, — пробормотала она. «Олдс» едва не занесло, когда Ральф свернул налево, на дорогу, которую они с Кэролайн всегда называли Садовой. Если бы узкая проселочная дорога была заасфальтирована, большая тачка, должно быть, перевернулась бы, как каскадерская машина в каком-нибудь боевике. Однако асфальта не было, и вместо того, чтобы перекувырнуться, «олдс» неуклюже забуксовал, вздымая сухие волны пыли. Лоис издала тонкий задыхающийся вскрик, и Ральф кинул на нее быстрый взгляд. — Поезжай! — нетерпеливо махнула она рукой, указывая на дорогу впереди, так похожая в этот момент на Кэролайн, что Ральфу показалось, будто он видит привидение. Он подумал, как бы отреагировала Кэрол, которая за последние пять лет своей жизни только и делала, что подгоняла его на шоссе, на этот маленький кросс за городом. — Не обращай на меня внимания, следи за дорогой! Еще больше полицейских машин сворачивало теперь на Садовую дорогу. Сколько их было всего? Ральф не знал — он сбился со счета. Может быть, дюжина. Он стал забирать правее, пока оба правых колеса «олдсмобила» не очутились на самом краю поганой на вид канавы, и полицейские — три машины с золотыми буквами ПОЛИЦИЯ ДЕРРИ на боках и две патрульные тачки полиции штата — промчались мимо, окатив их грязью и щебенкой. Лишь на мгновение Ральф ухватил взглядом силуэт полицейского в форме, высунувшегося из одной из машин полиции Дерри и машущего им рукой, а потом «олдс» заволокло желтым облаком пыли. Ральф подавил сильное желание надавить на тормоз, подумав об Элен и Нат. Мгновение спустя он снова смог видеть — по крайней мере смутно. Первая группа полицейских машин была уже на середине холма. — Легавый махнул тебе, чтобы ты убирался, да? — спросила Лоис. — Еще бы. — Они даже близко нас не подпустят. — Она уставилась на черное пятно на верхушке холма, и ее широко раскрытые глаза излучали отчаяние. — Мы подъедем насколько будет нужно. — Ральф кинул взгляд в зеркало, ожидая увидеть новые машины, но не увидел ничего, кроме висевших в воздухе клубов дорожной пыли. — Ральф? — Что? — Ты поднялся наверх? Видишь цвета? Он быстро взглянул на нее. Она по-прежнему выглядела очень красивой и потрясающе молодой, но не было никаких признаков ее ауры. — Нет, — сказал он. — А ты? — Не знаю. Я по-прежнему вижу это. — Она указала через стекло на темное пятно на вершине холма. — Что это такое? Если это не «мешок смерти», то что? Он открыл рот, чтобы сказать ей, что это дым и там, наверху, может гореть только одно, но прежде чем он успел выговорить хоть одно слово, из-под капота «олдсмобила» раздался жуткий треск. Капот вздрогнул и даже промялся в одном месте, словно его вдавил внутрь чей-то злобный кулак. Машина одним рывком дернулась вперед, словно икнув, потом зажглись красные аварийные огни и мотор заглох. Ральф подвел машину к обочине, и, когда правые колеса заехали за кромку и тачка боком нырнула в канаву, у него возникло сильное и ясное ощущение, что он сейчас завершил свое последнее турне в качестве водителя автомобиля. Эта мысль не вызывала абсолютно никакого сожаления. — Что случилось? — почти заорала Лоис. — У нас вылетел поршень, — сказал он. — Похоже, нам придется тащиться пешком на этот холм, Лоис. Вылезай с моей стороны, чтобы не искупаться в грязи. 4 С запада дул легкий ветерок, и, как только они вылезли из машины, с вершины холма сильно потянуло дымом. Не обсуждая этого, они двинулись вперед быстрым шагом, держась за руки — им предстояло одолеть последнюю четверть мили. Когда они увидели патрульную машину полиции штата, перегородившую дорогу на верхушке холма, клубы дыма уже поднимались над деревьями, а Лоис здорово задыхалась. — Лоис? С тобой все в порядке? — Нормально, — выдохнула она. — Просто лишний вес… Пах-пах-пах: пистолетные выстрелы за машиной, пере городившей дорогу. За ними последовал звук, похожий на торопливый хриплый кашель, который Ральф легко узнал по репортажам в телевизионных новостях о гражданских войнах в странах «третьего мира» и о дорожных перестрелках в американских городках третьего сорта: скоростная стрельба из автоматического оружия. Снова пистолетные выстрелы, а потом более громкий и грубый лай винтовки. За ним последовал вопль боли, заставивший Ральфа зажмуриться и вызвавший у него желание заткнуть уши. Ему показалось, что это женский крик, и он вдруг вспомнил то, что начисто выпало из его памяти: фамилия женщины, о которой упоминал Лейдекер. Маккей. Сандра Маккей. Эта мысль, пришедшая так неожиданно, наполнила его беспричинным ужасом. Он попытался убедить себя в том, что кричать мог кто угодно — даже мужчина, ведь мужики порой кричат женскими голосами, когда они ранены, — но все равно он знал. Это она. Это они. Психопаты Эда. Они напали на Хай-Ридж. Рев сирен за ними. Запах дыма, теперь еще сильнее. Лоис глядела на него с испугом и отчаянием и все еще задыхалась. Ральф глянул на верхушку холма и увидел серебристый почтовый ящик, стоявший на обочине. На нем, конечно, не было названия; женщины, управлявшие Хай-Ридж, делали все возможное, чтобы сохранять анонимность, — здорово же им это помогло сегодня. Флажок почтового ящика был поднят — знак для почтальона, что кто-то кинул письмо. Это заставило Ральфа вспомнить о письме, которое послала Элен ему из Хай-Ридж — осторожное письмо, но тем не менее полное надежды. Еще выстрелы. Свист отлетающих рикошетом пуль. Звон разбитого стекла. Рев — возможно, от злобы, но скорее всего от боли. Голодный треск горячих языков пламени, пожирающих сухое дерево. Завывание сирен. И темные испанские глаза Лоис, уставившиеся на него, потому что он был мужчиной, а ее воспитали в вере в то, что мужчины знают, как вести себя в таких ситуациях. Тогда делай что-нибудь, заорал он себе. Ради всего святого, делай что-нибудь! Но что? Что? — ПИКЕРИНГ! — проревел усиленный раструбом голос за тем местом, где дорога врезалась в рощу молодых канадских елей размером с рождественские елочки. Теперь Ральфу стали видны красные искры и оранжевые языки пламени в сгустившемся дыму, поднимавшемся над елями. — ПИКЕРИНГ, ТАМ ВНУТРИ ЖЕНЩИНЫ! ДАЙ НАМ СПАСТИ ЖЕНЩИН! — Он знает, что там женщины, — пробормотала Лоис. — Разве они не понимают, что он знает это? Они что, дураки, Ральф? Странный прерывистый крик прозвучал в ответ легавому с рупором, и у Ральфа ушла секунда или две на то, чтобы понять, что крик этот на самом деле был дребезжащим смехом. Раздалась еще одна автоматная очередь. Ей ответил шквал пистолетных и ружейных выстрелов. Лоис холодными пальцами стиснула его ладонь: — Что нам делать, Ральф? Что нам теперь делать? Он поглядел на клубящийся серо-черный дым над деревьями, потом вниз, на взбирающиеся на холм полицейские машины — на этот раз их было около полудюжины, — и, наконец, снова на бледное, напряженное лицо Лоис. В мозгу у него слегка прояснилось — не совсем, но достаточно, чтоб сообразить, что есть лишь один ответ на ее вопрос. — Идти наверх, — сказал он. 5 Щелк! — и языки пламени, мелькающие над рощей канадских елей, из оранжевых стали зелеными. Голодный треск огня стал приглушенным, словно звук хлопушек, взрывающихся в закрытой коробке. Все еще держа Лоис за руку, Ральф повел ее вокруг переднего бампера патрульной машины полиции штата, оставленной для блокировки шоссе. Новоприбывшие полицейские тачки тормозили возле этого препятствия. Мужчины в синей униформе выскакивали из них, казалось, раньше, чем машины успевали затормозить. У некоторых полицейских были обрезы, и почти на всех были пухлые черные жилеты. Один из них промчался сквозь Ральфа, прежде чем тот успел отскочить в сторону, как порыв теплого ветра: молодой паренек по имени Дэвид Уилберт, подозревающий, что его жена крутит любовную интрижку со своим шефом в офисе фирмы по купле-продаже недвижимости, где работает секретаршей. Однако проблема жены отошла на задний план (по крайней мере временно) под давлением почти непреодолимого желания Дэвида Уилберта помочиться и настойчивой испуганной скороговорки, извивавшейся в его мозгу как змейка: [Ты не опозоришься, ты не опозоришься, нет-нет-нет, не опозоришься.] — ПИКЕРИНГ! — заревел усиленный динамиком голос, и Ральф обнаружил, что почти чувствует слова на вкус у себя во рту, как маленькие серебряные капсулки. — ТВОИ ДРУЗЬЯ МЕРТВЫ, ПИКЕРИНГ! БРОСАЙ ОРУЖИЕ И ВЫХОДИ ВО ДВОР! ДАЙ НАМ СПАСТИ ЖЕНЩИН! Ральф и Лоис, невидимые для людей, бегающих вокруг них, срезали угол и вышли к скоплению полицейских машин, припаркованных в том месте, где шоссе переходило в подъездную дорожку, обрамленную с обеих сторон красивыми ящичками с яркими цветами. Женская рука важна во все века, подумал Ральф. Подъездная дорожка вела в передний дворик белого фермерского дома, которому было по меньшей мере лет семьдесят. Он был трехэтажный, с двумя крыльями и длинной террасой, идущей вдоль всего здания; с нее открывался потрясающий вид на запад, где в утреннем свете вздымались тускло-голубые горы. Дом на фоне мирного пейзажа когда-то служил семейству Барретт и их яблочному бизнесу, а с недавних пор стал пристанищем для десятков избитых и напуганных женщин, но Ральфу было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что с сегодняшнего утра в этом доме уже никто жить не будет. Южное крыло дома было охвачено огнем, перекинувшимся на ту сторону террасы; языки пламени вылетали из окон, сладострастно лизали карнизы, взметая вверх горящие лоскутья дранки. В дальнем конце террасы он увидел горящее плетеное кресло-качалку. До половины связанный шарф висел на одной из ручек кресла; торчащие из него спицы раскалились добела. Где-то вызванивал повторяющуюся сумасшедшую мелодию колокольчик. Мертвая женщина в зеленом комбинезоне и расстегнутой куртке лежала вниз головой на ступеньках крыльца, уставясь в небо через испачканные в крови стекла очков. В волосах у нее была грязь, в руке — пистолет, и рваная черная дыра в туловище. На поручнях в северном конце террасы повис мужчина, касаясь ботинком газонокосилки. Он тоже был в комбинезоне и защитной куртке. На клумбе под ним валялась автоматическая винтовка с торчащим из нее рожком магазина. Кровь стекала по его пальцам и капала с ногтей. Для Ральфа капли крови выглядели черными и мертвыми. Фелтон, подумал он. Если полицейские все еще орут на Чарли Пикеринга — если Пикеринг там, внутри, — тогда этот должен быть Фрэнком Фелтоном. А как насчет Сюзан Дэй? Эд сейчас где-то на побережье — Лоис, кажется, уверена в этом, и, по-моему, она права, — но что, если Сюзан Дэй там? Господи, неужели это возможно? Он полагал, что да, но сейчас это не имело значения. Элен и Натали почти наверняка находились в доме с Бог знает сколькими еще беспомощными, обезумевшими от ужаса женщинами — вот что было важно.