— Идет. — Она на ходу пробежалась нервной ладошкой по пуговицам своего плаща, а потом осветила охранника улыбкой как прожектором. — Доброе утро, офицер. — Доброе утро. — Он посмотрел на часы. — Не думаю, что там сейчас есть кто-нибудь, кроме регистратора и уборщицы. — Регистратор нам и нужен, — радостно сообщила Лоис. Это явилось новостью для Ральфа. — Барби Ричардс. Ее тетушка Симона просила ей кое-что передать. Это очень важно. Просто скажите ей, что приехала Лоис Чэсс. Охранник обмозговал это и кивнул на вход: — Это не обязательно. Пройдите прямо туда, мэм. Лоис, улыбаясь еще ослепительнее, обратилась к Ральфу: — Мы ведь не задержимся, правда, Нортон? — Туда и обратно, — согласно кивнул Ральф. Когда они подошли к зданию, оставив охранника позади, он нагнулся к ней и пробормотал: — Нортон? Бог ты мой, Лоис, Нортон? — Первое имя, которое пришло мне в голову, — ответила она. — Наверное, я подумала про «Медовый месяц» — Ральф и Нортон, помнишь? — Да, — сказал он. — В один прекрасный день Алиса… бух! Прямо на луну! Две из трех дверей были заперты, самая крайняя слева отворилась, и они вошли внутрь. Ральф сжал ладонь Лоис и почувствовал ее ответное пожатие. В тот же момент он ощутил резкую концентрацию воли — узкий и яркий луч целеустремленности и понимания. Мир вокруг него, казалось, сначала моргнул, как глаз, а потом широко распахнулся. Вокруг них обоих. Приемная была почти подчеркнуто скромна. Плакаты на стенах по большей части были из тех, что туристические агентства высылают по цене доставки. Единственное исключение висело справа от столика регистраторши: большое черно-белое фото молодой женщины в халатике для беременных. Она сидела на высоком стуле за стойкой бара с бокалом мартини в руке. ЕСЛИ ТЫ БЕРЕМЕННА, ТЫ НИКОГДА НЕ ПЬЕШЬ В ОДИНОЧКУ — гласила надпись под фотографией. Не было никаких признаков того, что здесь делают аборты. Ну, подумал Ральф, а ты чего ожидал? Рекламы? Плаката с извлеченным зародышем в мусорной куче? Спустись на землю, Ральф. Слева от них грузная женщина, которой было за сорок или под пятьдесят, протирала стеклянную поверхность кофейного столика; рядом с ней стояла тележка с разнообразными моющими средствами. Ее окутывала темно-синяя аура, усеянная нездоровыми на вид черными точками, вертевшимися, как странные насекомые, над теми местами, где располагались ее легкие и сердце. Она посмотрела на вошедших с нескрываемой подозрительностью. Прямо впереди еще одна женщина внимательно наблюдала за ними, хотя и без особой подозрительности. Ральф узнал ее по репортажу в теленовостях в тот день, когда кое-кому пришло в голову пошвырять кукол. Племянница Симоны Кастонгуэй была темноволосой, лет тридцати пяти, и выглядела почти потрясающе даже в этот утренний час. Она сидела за строгим письменным столом из серого металла, очень подходящим ее внешности, внутри лесисто-зеленой ауры, выглядевшей намного здоровее, чем у уборщицы. Ваза прессованного стекла с осенними цветами стояла на одном углу ее стола. Она вежливо улыбнулась им, не выказывая немедленного узнавания Лоис, потом указала кончиком пальца на настенные часы. — Мы не открываем до восьми, — сказала она, — и в любом случае я не думаю, что мы сумеем вам сегодня помочь. Врачей нет — то есть доктор Гамильтон дежурит, но я даже не уверена, что смогу связаться с ней. Очень много всего происходит — сегодня у нас великий день. — Я знаю, — сказала Лоис и снова сжала ладонь Ральфа, прежде чем выпустить ее. На мгновение он услышал у себя в мозгу ее голос, очень слабый — как на плохой линии международной связи, — но различимый: [Стой где стоишь, Ральф. У нее…] Тут Лоис послала ему картинку, даже еще более расплывчатую, чем мысль, и исчезнувшую почти сразу же, как только Ральф успел ухватить ее. Общение такого рода давалось намного легче на более высоких уровнях, но то, что он ухватил, оказалось вполне достаточным. Рука, которой Барбара Ричардс указывала на часы, теперь беззаботно лежала на письменном столе, но другая была под ним, где с одной стороны ниши для ног была вделана маленькая белая кнопка. Если кто-то из них поведет себя сколько-нибудь странно, она нажмет эту кнопку и вызовет сначала их приятеля с папкой, дежурившего снаружи, а потом почти всех легавых из частной охраны в Дерри. И особенно внимательно она следит за мной, потому что я мужчина, подумал Ральф. Когда Лоис приблизилась к столу, у Ральфа промелькнула неприятная мысль: при нынешней атмосфере в Дерри эта половая дискриминация — неосознанная, но очень явственная — может повредить этой хорошенькой темноволосой женщине… может быть, даже убить ее. Он вспомнил, как Лейдекер говорил ему, что в маленькой бригаде психопатов Эда есть и женщина. Лицо как тесто, говорил он, полно прыщей, очки такие толстые, что глаза похожи на вареные яйца. Ее зовут Сандра. Сандра как-ее-там… И если Сандра как-ее-там подошла бы к столу мисс Ричардс, как сейчас подходит к нему Лоис, сначала открывая свою сумочку, а потом роясь в ней, нажала бы женщина, одетая в лесисто-зеленую ауру, потайную кнопку тревоги? — Вы, наверное, меня не помните, Барбара, — говорила Лоис, — потому что мы нечасто встречались с тех пор, как вы учились в колледже и дружили с мальчиком Спаркмейеров… — Ох, Боже мой, Ленни Спаркмейер… Я не вспоминала о нем столько лет, — сказала Барбара и смущенно рассмеялась. — Но я помню вас. Лоис Деланси. Партнерша тети Симоны по покеру. Вы еще играете в карты с тетей? — Чэсс, а не Деланси, и мы все еще играем. — Судя по голосу, Лоис была довольна, что Барбара вспомнила ее, и Ральф надеялся, что она не забудет, зачем они пришли и что должны сделать. Ему не стоило волноваться. — Как бы там ни было, Симона просила передать одно сообщение для Гретхен Тиллбери. — Она вытащила из сумочки листок бумаги. — Не могли бы вы передать это ей? — Я очень сомневаюсь, что сегодня мне удастся поговорить с Гретхен даже по телефону, — сказала Ричардс. — Она так же занята, как и все мы. Даже больше. — Еще бы! — Лоис издала поразительно искренний смешок. — Впрочем, вряд ли это так уж срочно. У Гретхен есть племянница, и она получила полную стипендию в университете Нью-Хэмпшира. Вы не замечали, насколько активнее люди пытаются связаться друг с другом, когда надо передать плохие новости? Странно, не правда ли? — Наверное, — сказала Ричардс, потянувшись за сложенным листком бумаги. — В любом случае я с удовольствием оставлю это для Грет… Лоис схватила ее запястье, и вспышка серого света — такая яркая, что Ральфу пришлось прищурить глаза, чтобы не ослепнуть, — ринулась вверх по руке женщины, к плечу и шее. Она полыхнула вокруг ее головы кратким ореолом, а потом исчезла. Нет, не исчезла, подумал Ральф. Она не исчезла, она всосалась внутрь. — Что это было? — подозрительно спросила уборщица. — Что хлопнуло? — Выхлоп у какой-то машины, — сказал Ральф. — Только и всего. — Хм-м, — буркнула та. — Эти чертовы мужики думают, они все знают. Ты слышала это, Барби? — Да, — сказала Ричардс. Ральфу ее голос казался совершенно нормальным, и он знал, что уборщица не сумеет разглядеть жемчужно-серый туман, заволокший ее глаза. — Думаю, он прав, но, может, ты выйдешь к Питеру и проверишь? Лишняя осторожность не помешает. — Да уж, еще бы, — сказала уборщица, поставила на место бутылочку жидкости для протирки окон, прошла к дверям (окинув напоследок Ральфа мрачным взглядом, говорившим: Ты старик, но ей-же-ей я ручаюсь, у тебя все равно где-то болтается пенис) и вышла на улицу. Как только она исчезла, Лоис перегнулась через стол. — Барбара, мы с моим другом должны поговорить с Гретхен сегодня утром, — сказала она. — С глазу на глаз. — Ее здесь нет. Она в Хай-Ридж. — Скажи нам, как туда добраться. Ричардс перевела плавающий взгляд на Ральфа. Ее серые глазницы без зрачков показались ему очень зыбкими и неясными. Это было все равно что смотреть на каким-то образом оживающую классическую скульптуру. К тому же ее темно-зеленая аура заметно побледнела. Нет, подумал он. Ее временно скрыла серая аура Лоис, вот и все. Лоис быстро огляделась, проследила за взглядом Барбары Ричардс, устремленным на Ральфа, а потом снова повернулась к ней: — Да, он мужчина, но на сей раз все нормально. Я тебе обещаю. Никто из нас не хочет причинить вреда ни Гретхен Тиллбери, ни любой другой женщине в Хай-Ридж, но мы должны поговорить с ней, поэтому скажи, как туда добраться. — Она снова коснулась запястья Ричардс, и новая порция серого света скользнула вверх по ее руке. — Не сделай ей больно. — Не буду, но она заговорит. Она наклонилась к Ричардс: — Где это? Скажи, Барбара. — Выедете из Дерри по шоссе 33, — сказала та. — Старая дорога в Ньюпорт. Миль через десять слева от вас будет большой красный фермерский дом. За ним два сарая. После этого первый поворот налево… Вернулась уборщица: — Питер не слышал ниче… — Она резко запнулась — вероятно, ей не поправилось, как Лоис склонилась над столом ее подруги, а может, ей не понравился отсутствующий взгляд Барбары. — Барбара? С тобой все в поря… — Тихо, успокойтесь, — сказал Ральф тихим дружеским голосом. — Они разговаривают. Он взял уборщицу за руку выше локтя, почувствовав при этом короткий, но мощный всплеск энергии. На мгновение все краски в мире стали ярче. Уборщицу звали Рэйчел Андерсон. Когда-то она была замужем за человеком, который сильно и часто бил ее, пока не исчез куда-то восемь лет назад. Теперь у нее была собака и подруги в «Женском попечении», и этого ей вполне хватало. — А-а, конечно, — произнесла Рэйчел Андерсон сонным задумчивым голосом. — Они разговаривают, а Питер говорит, что все в порядке, так что мне, наверное, нужно успокоиться. — Хорошая мысль, — сказал Ральф, все еще легонько придерживая ее за руку. Лоис быстро оглянулась, желая убедиться, что Ральф владеет ситуацией, а потом вновь повернулась к Барбаре Ричардс: — Свернуть налево за красным фермерским домиком с двумя сараями. Ладно, поняла. Что дальше? — Очутитесь на незаасфальтированной дороге. Она идет вверх на пологий холм — около полутора миль, — а потом заканчивается у белого фермерского дома. Это и есть Хай-Ридж. Там чудесный вид… — Еще бы, — кивнула Лоис. — Барбара, было здорово снова повидать тебя. А теперь мы с моим другом… — Я тоже рада была повидать вас, Лоис, — далеким безучастным голосом произнесла Ричардс. — Теперь мы с моим другом уедем. Все в порядке. — Хорошо. — Тебе не нужно помнить обо всем этом, — сказала Лоис. — Совершенно не нужно, — согласно кивнула та. Лоис начала было отворачиваться, потом снова повернулась к Барбаре и забрала листок бумаги, который раньше вытащила из своей сумочки, — тот упал на стол, когда Лоис ухватила запястье женщины. — Почему бы вам не вернуться к своей работе, Рэйчел? — спросил Ральф уборщицу. Он осторожно отпустил ее руку, готовый тотчас же схватить снова, если появится необходимость усилить воздействие. — Да, мне лучше взяться за работу, — произнесла она намного более дружелюбным тоном. — Я хочу закончить здесь к полудню, чтобы поехать в Хай-Ридж и помочь делать плакаты. Когда Рэйчел Андерсон направилась к своей тележке с моющими средствами, Лоис присоединилась к Ральфу. Она выглядела одновременно обрадованной и немного потрясенной. — С ними все будет в порядке, правда, Ральф? — Да, не сомневаюсь. А с тобой? Не собираешься отключиться или что-нибудь в этом роде? — Все нормально. Ты запомнил маршрут? — Конечно. Она говорила о месте, которое раньше называлось Садами Барретта. Мы с Кэролайн ездили туда каждую осень собирать яблоки и покупать сидр, пока они не продали ферму в начале восьмидесятых. Подумать только — это и есть Хай-Ридж. — Будешь удивляться потом, Ральф, — я действительно умираю с голоду. — Хорошо. Кстати, что это за записка? Про племянницу с полной стипендией в Нью-Хэмпширском университете?