1 Лоис? — Собственный голос показался Ральфу эхом, доносящимся из какого-то громадного глубокого каньона. — Лоис, ты видишь это? — Я не… — Ее голос сорвался. — Это ветер открыл дверь? Нет… Там кто-то есть? Потому и собака встрепенулась? Розали медленно пятилась от лысого человечка, отведя лохматые уши назад; ее морда сморщилась, обнажив настолько стертые зубы, что они выглядели не более угрожающими, чем твердые резиновые шипы. Она несколько раз хрипло и отрывисто гавкнула, а потом начала отчаянно скулить. — Да! Ты что, не видишь его, Лоис? Смотри! Он же вон там! Ральф вскочил на ноги. Лоис тоже встала, приставив ладонь козырьком к глазам, и стала напряженно разглядывать склон холма. — Я вижу какую-то дрожь в воздухе, и больше ничего. Как от вентилятора. — Я же сказал, оставь ее в покое! — заорал Ральф. — Прекрати! И убирайся прочь! Лысый человечек поглядел в сторону Ральфа, но на этот раз в его взгляде не было удивления; взгляд был небрежный и равнодушный. Он поднял средний палец своей правой руки, махнул им Ральфу в древнем приветствии, а потом оскалил зубы — куда более острые и угрожающие, чем у Розали, — в беззвучной усмешке. Розали съежилась, когда маленький человечек в грязном халате вновь зашагал к ней, а потом подняла переднюю лапу и накрыла ей свою голову — жест словно из мультика, он должен был показаться забавным, но вместо этого лишь выразил ужас собаки. — Что я не вижу, Ральф? — простонала Лоис. — Я что-то вижу, но… — Пошел ПРОЧЬ от нее! — закричал Ральф и опять поднял руку, словно готовясь нанести тот же удар карате. Однако его рука внутри — та самая рука, из которой раньше вырвался клин жесткого голубого света, — по-прежнему ощущалась как разряженный пистолет, и на этот раз лысый док, казалось, это знал. Он глянул в сторону Ральфа и легонько и насмешливо махнул ручкой. [Да ладно, перестань, Краткий, — сядь на место, заткнись и наслаждайся зрелищем.] Существо у подножия холма вновь переключило внимание на Розали, которая сидела, съежившись, у старой сосны. Из трещин в коре дерева струился легкий зеленый туман. Лысый врач наклонился над Розали, протянул к ней одну руку, однако этот заботливый жест очень плохо сочетался с зажатым в левом кулаке скальпелем. Розали заскулила, а потом… вытянула шею и униженно лизнула ладонь лысого существа. Ральф глянул на свои ладони, что-то почувствовав в них — не ту силу, которую ощущал раньше, но что-то. Вдруг прямо над его ногтями вспыхнули и заплясали искры ярко-белого света. Его пальцы словно превратились в вилки штепселя, поднесенного вплотную к электрической розетке. Лоис яростно встряхнула его за плечи: — Что с собакой? Ральф, что с ней случилось? Не думая почему, Ральф накрыл своими пальцами глаза Лоис, как будто хотел заставить ее отгадать, кто это сделал. Его пальцы на мгновение вспыхнули ярким, почти ослепляющим белым светом. Должно быть, о такой белизне и толкуют в рекламе зубной пасты, подумал он. Лоис вскрикнула. Ее ладони метнулись к его запястьям, ухватились за них, а потом разжались. — Бог мой, Ральф, что ты сделал со мной? Он отнял свои руки от ее лица и увидел мерцающую восьмерку, окружавшую ее глаза, словно она сняла очки, вымазанные сахарной пудрой. Белые «очки» тут же начали тускнеть… только… Оно не тускнеет, подумал он. Оно всасывается. — Ничего страшного, — сказал он и указал на лысого человечка рядом с Розали: — Смотри! Ее расширившиеся глаза сказали ему все, что он хотел знать. Док № 3, совершенно не тронутый отчаянной попыткой Розали подружиться с ним, отпихнул ее морду рукой, сжимающей скальпель. Другой рукой он ухватил старый ремешок на ее шее и вздернул ее голову вверх. Розали отчаянно взвыла. Слюна потекла с двух сторон из ее пасти. Лысый человечек издал скабрезный смешок, от которого у Ральфа по коже поползли мурашки. [— Эй! Перестань! Перестань дразнить эту собаку!] Голова лысого человечка круто повернулась. Ухмылка слетела с его лица, и он зарычал на Лоис рыком, очень похожим на собачий. [А-а-а, твою мать, закрой пасть, ты, жирная старая Краткосрочная сука! Собака моя — я уже сказал это твоему козлоногому дружочку.] Когда Лоис крикнула на него, лысый человечек отпустил голубой ремешок, и Розали теперь отползала обратно к сосне; глаза ее бегали, клочья пены свисали с морды. Никогда в жизни Ральф не видел настолько испуганного создания. — Беги! — заорал ей Ральф. — Беги отсюда! Она как будто не услышала его, и в следующее мгновение Ральф понял, что она действительно не слышит, потому что Розали больше не была целиком здесь. Лысый врач уже что-то сделал с ней — уже утащил какую-то ее часть из обычной реальности, совсем как фермер выдергивает корень плугом, привязанным цепью к трактору. Тем не менее Ральф попытался еще раз. [— Беги, Розали! Беги отсюда!] На этот раз ее заложенные назад уши встали торчком, а голова стала поворачиваться в сторону Ральфа. Он не знал, послушалась бы она его или нет, поскольку лысый врач вновь ухватился за ремешок, прежде чем она успела шевельнуться. Он снова вздернул ее голову вверх. — Он убьет ее! — закричала Лоис. — Он перережет ей глотку этой своей штуковиной! Не давай ему, Ральф! Заставь его перестать! — Я не могу! Может быть, ты сможешь! Стреляй в него! Стреляй в него рукой! Она взглянула на него, не понимая. Ральф энергично взмахнул рукой несколько раз, но, прежде чем Лоис успела отреагировать, Розали издала последний жуткий вой. Лысый врач поднял скальпель и… опустил его. Но перерезал он не глотку Розали. Он перерезал ее «воздушный шарик». 2 Из каждой ноздри Розали струились ниточки, всплывавшие вверх и сливавшиеся воедино дюймах в шести над ее мордой, образуя изящный хвостик, и именно в точке их слияния скальпель лысика № 3 сделал свое дело. Застыв от ужаса, Ральф наблюдал, как отрезанный хвостик поднимается в небо, похожий на веревочку вырвавшегося на свободу воздушного шарика, наполненного гелием. Поднимаясь, хвостик ни за что не цеплялся. Ральф думал, тот запутается в ветвях старой сосны, но этого не произошло. Наткнувшись на одну из веток, «воздушный шарик» просто прошел сквозь нее. Конечно, подумал Ральф. Точно так же дружки этого малого прошли сквозь запертую дверь дома Мэй Лочер, когда сотворили с ней то же самое. За этим последовала другая мысль, слишком простая и отвратительно логичная, чтобы ей не поверить: перед ним не космические пришельцы, не маленькие лысые врачи. А Центурионы. Центурионы Эда Дипно. Они не похожи на римских солдат в жестяных трусах из эпических кинолент вроде «Спартака» и «Бен-Гура» — это верно, но они должны быть Центурионами… не так ли? В шестнадцати или двадцати футах над землей «воздушный шарик» Розали просто-напросто испарился, превратившись в ничто. Ральф обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как лысый карлик стащил вылинявший голубой ошейник с собаки через голову, а потом отпихнул ее обратно к дереву. Ральф пристальнее вгляделся в Розали и почувствовал, как его плоть теснее прижалась к костям. Его сон про Кэролайн оборачивался страшной жестокой реальностью, и он изо всех сил старался удержать в груди вопль ужаса. Правильно, Ральф, не кричи. Тебе нельзя закричать, потому что стоит тебе начать, и ты скорее всего не сумеешь остановиться — будешь орать, пока у тебя не лопнет глотка. Помни о Лоис, потому что теперь она тоже замешана в этом, и не вздумай начать вопить. Ох, но как же это было тяжело, потому что жуки из сна, которые выплеснулись из головы Кэролайн, уже полезли из ноздрей Розали корчащимися черными струями. Это не жуки. Я не знаю, что это такое, но только не жуки. Нет, не жуки — просто аура другого сорта. Кошмарная черная штуковина — ни жидкость, ни газ — выкачивалась из Розали с каждым ее выдохом. Она не уносилась прочь, а окружала ее медленными гнусными кольцами антисвета. Чернота должна была скрыть собаку из виду, но не скрыла. Ральф продолжал видеть ее молящие испуганные глаза, пока темнота сгущалась вокруг ее головы, а потом поползла по спине, по бокам и ногам. Это был «мешок смерти», на сей раз настоящий «мешок смерти», и сейчас он смотрел, как Розали с отрезанным «воздушным шариком» безжалостно окутывала себя этим «мешком», словно какой-то ядовитой плацентой. Эта метафора вызвала к жизни голос Эда Дипно в его мозгу — Эда, говорящего, что Центурионы вырывают младенцев из утробы матерей и увозят их в крытых грузовиках. «Никогда не интересовались, а что у них там, под брезентом?» — спрашивал Эд. Док № 3 стоял, ухмыляясь, возле Розали. Потом он развязал узел ошейника, надел ремешок себе на шею и завязал большим слабым узлом, похожим на шейный платок представителя артистической богемы. Покончив с этим, он взглянул на Ральфа и Лоис с выражением усталого самодовольства. Вот так, говорил его взгляд, в конце концов я справился со своей задачей, и вы ни черта не смогли с этим поделать, верно? [— Сделай что-нибудь, Ральф! Пожалуйста, сделай! Заставь его прекратить!] Слишком поздно для этого, но, быть может, еще не поздно заставить его убраться восвояси до того, как он сможет насладиться видом Розали, издыхающей у подножия дерева. Он был почти уверен, что Лоис не сумеет нанести удар карате голубым светом, как это получилось раньше у него, но, быть может, ей удастся сделать что-то другое. Да… Она может выстрелить в него своим способом. Он не знал, почему он был так уверен в этом, но вдруг понял. Он схватил Лоис за плечи, заставив ее взглянуть на себя, и поднял правую руку. Отведя поднятый торчком большой палец, он направил указательный на лысого человечка, как маленький мальчик, играющий в полицейских и разбойников. Лоис ответила взглядом, исполненным отчаяния и непонимания. Ральф схватил ее руку и стащил с нее перчатку. [— Ты! Ты, Лоис!] Она поняла, подняла руку, выставила вперед указательный палец и сделала детский жест, словно выстрелила: «Пух! Пух!» Две ромбовидные стрелы серо-голубого оттенка, похожего на цвет ауры Лоис, только гораздо ярче, сорвались с кончика ее пальца и устремились к холму. Док № 3 пронзительно вскрикнул и подпрыгнул вверх, воздев сжатые кулачки на уровень плеч и прижав каблуки своих черных туфель к ягодицам, когда первая из «пуль» пролетела под ним. Она ударилась о землю, подскочила, как плоский камушек отскакивает от поверхности пруда, и врезалась в домик с табличкой ДЛЯ ЖЕНЩИН. На мгновение весь фасад домика ярко осветился, совсем как витрина прачечной «Буффи-Буффи» — от выстрела Ральфа. Вторая серо-голубая дробинка врезалась в левое бедро лысика и рикошетом отлетела в небо. Он заорал — высокий, режущий звук, который, казалось, извивался как червяк у Ральфа в мозгу. Хотя это и не могло ничем помочь, Ральф инстинктивно прижал ладони к ушам и увидел, что Лоис сделала то же самое. Он не сомневался, что, если звук продлится долго, он разорвет ему голову точно так же, как от высокого до трескается хрусталь. Док № 3 рухнул на усеянную сосновыми иглами землю и стал кататься туда-сюда, завывая и держась за свое бедро, как маленький ребенок хватается за ушибленное место, свалившись с трехколесного велосипеда. Через несколько мгновений его вопли стали затихать и он поднялся на ноги. Его глаза сверкали из-под белой нити сросшихся бровей. Панама Билла съехала на затылок, а левая сторона халата стала черной и дымилась. [Я достану вас! Достану вас обоих! Проклятые проныры!.. Краткосрочные ублюдки, мать вашу! Я ДОСТАНУ ВАС ОБОИХ!] Он развернулся и ринулся вниз по тропинке, ведущей к детской площадке и теннисным кортам, двигаясь огромными летающими скачками, как астронавт на Луне. Выстрел Лоис, похоже, не причинил ему никакого вреда, судя по скорости его бега. Лоис схватила Ральфа за плечо и тряхнула его. Стоило ей сделать это, как ауры снова начали меркнуть. [— Там дети! Оно движется к детям!] Она тускнела, и это казалось вполне нормальным, потому что он вдруг увидел, что на самом деле Лоис вовсе не говорит, а лишь пристально смотрит на него своими темными глазами, ухватившись за его плечо. — Я не слышу тебя! — проорал он. — Лоис, я тебя не слышу! — Что с тобой? Ты что, оглох? Оно бежит к детской площадке! К детям! Мы не можем позволить ему обидеть детей! Ральф испустил глубокий дрожащий вздох: — Оно не причинит им вреда. — Как ты можешь быть уверен?