Десять минут спустя Ральф стоял перед фармацевтическим магазином «Райт эйд» и смотрел на вывеску, свисавшую с потолка на цепях. ПОЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ ЛУЧШЕ В «РАЙТ ЭЙД»! — гласила она, казалось, убеждая, что любому разумному и трудолюбивому покупателю почувствовать себя лучше вполне реально. У Ральфа на этот счет имелись некоторые сомнения. Этот магазин, решил Ральф, являлся лекарственным салоном-распродажей высшего разряда — «Рексалл», куда он обычно ходил, по сравнению с этим выглядел малогабаритной квартиркой. Освещенные флуоресцентными лампами проходы казались бесконечными, как дорожки для игры в шары, и в них было выставлено все, от тостеров-духовок до детских головоломок. Немного осмотревшись, Ральф решил, что коридор № 3, где разместилась большая часть патентованных лекарственных препаратов, был, пожалуй, его главной надеждой. Он медленно двинулся вдоль ряда с табличкой ЖЕЛУДОЧНЫЕ СРЕДСТВА, ненадолго задержавшись в царстве АНАЛЬГЕТИКОВ и быстро минуя остров СЛАБИТЕЛЬНЫХ. И там, между СЛАБИТЕЛЬНЫМИ и СРЕДСТВАМИ ДЛЯ ПИЩЕВАРЕНИЯ, он остановился. Вот он, ребята, мой последний выстрел. После него останется только доктор Литчфилд, и если он предложит мне пожевать медовые соты или попить чай с ромашкой, я скорее всего вцеплюсь зубами ему в глотку, и понадобится помощь обеих сестер и регистраторши, чтобы оттащить меня от него. СНОТВОРНЫЕ — гласила табличка над этой секцией коридора № 3. Ральф, никогда не бывший большим приверженцем патентованных лекарственных препаратов (иначе он, вне всякого сомнения, пришел бы сюда намного раньше), точно не знал, чего он ожидал, но наверняка не такого дикого, почти ошеломляющего изобилия средств. Он скользил взглядом по коробкам (в основном мягко-голубого цвета), читая названия. Большинство из них казались странными и слегка зловещими: композ, нитол, слипинал, зет-мощность, соминекс, слипинекс, драу-зи. У них у всех было какое-то общее родовое клеймо. Ты, должно быть, издеваешься, подумал он. Ни одна из этих штуковин не поможет тебе. Разве ты не понимаешь, что настало время перестать выеживаться? Когда начинаешь видеть цветные отпечатки ног на тротуаре, пора прекратить валять дурака и сходить к врачу. Но вслед за этими мыслями зазвучал голос доктора Литчфилда, зазвучал так явственно, словно в голове у Ральфа включился магнитофон: «Ваша жена страдает сильными головными болями, Ральф; это неприятно и болезненно, но не смертельно. Думаю, мы сумеем справиться с этой проблемой». Неприятно и болезненно, но не смертельно — да, верно, именно так он и сказал. А потом достал свой рецептурный блокнот и выписал рецепт на первую горстку бесполезных таблеток, пока крошечная кучка чужеродных клеток в голове Кэролайн продолжала посылать свои взрывные микроволны ко всем участкам мозга, и, может быть, доктор Джемал был прав, может, даже тогда было уже слишком поздно, но, возможно, Джемал нес чушь. Возможно, Джемал был просто чужаком в этом городе и пытался ужиться здесь — старался ни с кем не ссориться и не гнать волну. Может, так, а может, иначе; Ральф не знал наверняка и никогда уже не узнает. В сущности, он знал лишь то, что Литчфилда не было рядом, когда у них остались две последние заботы в их браке: ее забота — умереть; его забота — наблюдать за этим. Так что же я собираюсь сделать? Пойти к Литчфилду и посмотреть, как он снова полезет за своим рецептурным блокнотом? Может, на этот раз получится, возразил он самому себе. В то же мгновение его рука вытянулась — как будто сама собой — и взяла с полки коробочку слипинекса. Он повернул ее, отвел подальше от глаз, чтобы прочесть надпись маленькими буквами на боку, и стал медленно читать перечень активных ингредиентов. Он понятия не имел, как правильно произнести большинство этих слов, от которых сводило челюсти, и еще меньше знал, чем и как они могут помочь спать. Да, ответил он голосу, может, на этот раз и сработает. Но может, истинный ответ заключается в том, чтобы найти другого вра… — Вам помочь? — спросил чей-то голос прямо за спиной Ральфа. Он как раз клал коробочку слипинекса на место, желая взять что-нибудь, по названию меньше похожее на зловещий наркотик из современного триллера, когда раздался этот голос. Ральф вздрогнул и смахнул несколько разрозненных коробочек искусственного сна на пол. — Ох, простите… Так глупо… — воскликнул Ральф и оглянулся через плечо. — Ничуть. Целиком моя вина. — И прежде чем Ральф успел поднять пару коробочек слипинекса и одну упаковку капсул драу-зи, заговоривший с ним высокий мужчина средних лет, с гладкой кожей и редеющими коричневыми волосами, в белом халате подобрал с пола остальные и расставил их по местам с быстротой шулера с речного пароходика, сдающего карты в покере. Судя по золоченой табличке, приколотой к его груди, это был ДЖО УАЙЗЕР, ФАРМАЦЕВТ «РАЙТ ЭЙД». — Итак, — произнес Уайзер, отряхивая ладони и поворачиваясь к Ральфу с дружеской улыбкой, — давайте начнем сначала. Могу я вам помочь? Вы выглядите немного растерянным. Первоначальная реакция Ральфа — раздражение от того, что его потревожили во время серьезного и важного разговора с самим собой, — сменилась осторожным интересом. — Ну, я не знаю, — протянул он и указал на полку со снотворным: — Что-нибудь из этого действует? Улыбка Уайзера стала шире. Он протянул руку, и Ральфу стоило лишь шевельнуть своей в ответ, как его рука попала в крепкие тиски. — Меня зовут Джо Уайзер, — сказал фармацевт и свободной рукой похлопал по золоченой табличке на груди. — Когда-то я был Джо Уайз, но теперь я старше и потому — Уайзер[25]. Эта почти наверняка старая шутка явно не утратила своей прелести для громко расхохотавшегося Джо Уайзера. Ральф улыбнулся слабой вежливой улыбкой, слегка тронутой тенью тревоги. Рука, захватившая его руку, была очень сильной, и он боялся, что, если фармацевт сожмет ее покрепче, он может закончить этот день в гипсе. Он поймал себя на том, что пожалел — по крайней мере на одно мгновение, — что все-таки не отправился со своей проблемой к Полю Даргину, в центральную аптеку. Потом Уайзер два раза энергично тряхнул его руку и отпустил ее с миром. — Меня зовут Ральф Робертс. Рад познакомиться с вами, мистер Уайзер. — Взаимно. Теперь относительно эффективности этих замечательных товаров. Позвольте мне ради красного словца ответить на ваш вопрос своим: медведь гадит в телефонной будке? Ральф расхохотался. — Думаю, редко, — сказал он, когда снова обрел способность что-то сказать. — Правильно. Вот я и облегчил себе задачу. — Уайзер глянул на пачки снотворного — целую стену голубых теней. — Слава Богу, я фармацевт, а не продавец, мистер Робертс; если бы мне пришлось предлагать товар, стучась в двери, я бы умер с голоду. Вы страдаете бессонницей? Я спрашиваю отчасти потому, что вы рассматриваете снотворное, но в основная причина — ваш вид: вы сильно осунулись, и глаза у вас опухли. — Мистер Уайзер, — сказал Ральф, — я был бы счастливейшим человеком на земле, если бы мне удалось проспать ночью пять часов, и вполне удовлетворился бы четырьмя. — Сколько времени это продолжается, мистер Робертс? Или вы предпочитаете — Ральф? — Ральф — сойдет. — Отлично. Значит, я — Джо. — Думаю, это началось в апреле. Примерно через месяц-полтора после смерти жены. — О-о, мне очень жаль, что вы потеряли супругу. Мои соболезнования. — Спасибо, — сказал Ральф, а потом повторил старую формулу: — Мне очень не хватает ее, но я был рад, когда ее страдания закончились. — Только теперь страдаете вы. Уже… давайте подсчитаем. — Уайзер стал быстро загибать свои крупные пальцы. — Уже полгода. Ральф неожиданно с изумлением уставился на эти пальцы. На сей раз он не видел никаких реактивных, струек, но кончик каждого, казалось, был обернут в яркую серебряную дымку вроде фольги, через которую каким-то образом удавалось видеть кожу. Вдруг он снова поймал себя на мыслях о Кэролайн и на воспоминаниях о фантомных запахах, на которые она порой жаловалась прошлой осенью, — чеснок, тухлая вода, подгоревшая ветчина. Может быть, теперь он обнаружил у себя те же симптомы и опухоль в его мозгу подает сигналы, выражающиеся не в головных болях, а в бессоннице. Самодиагностика — дурацкое занятие, Ральф, не стоит им увлекаться. Он решительно перевел взгляд на большое, приятное лицо Уайзера. Никакой серебряной дымки; ни намека на пелену. Он почти не сомневался в этом. — Правильно, — сказал он. — Продолжается уже полгода. А кажется, что дольше. Намного дольше, если честно. — Какие-нибудь явные показатели? Обычно бывают. Я имею в виду, вы вертитесь с боку на бок, перед тем как заснуть, или… — Я страдаю преждевременными пробуждениями. Брови Уайзера поползли вверх. — И вы, как я понимаю, прочли две-три книги на эту тему. — Если бы Литчфилд отпустил подобное замечание, Ральф бы услышал в нем снисходительность. В реплике Джо Уайзера он почувствовал не снисходительность, а искреннее восхищение. — Я прочел то, что нашел в библиотеке, но там было не много, и это не очень помогло. — Ральф помолчал и добавил: — По правде сказать, это ни капельки не помогло. — Что ж, давайте я расскажу вам, что известно мне об этом явлении, а вы лишь махните мне рукой, когда я начну вторгаться в территорию, которую вы уже исследовали. Кстати, кто ваш врач? — Литчфилд. — Угу. И обычно вы покупаете лекарства в… «Пиплс драг» в конце аллеи? «Рексалл» — в центре? — «Рексалл». — Как я понимаю, сегодня вы здесь инкогнито. Ральф вспыхнул и… улыбнулся: — Да, что-то вроде того. — Угу. И нет нужды спрашивать вас, ходили ли вы к Литчфилду с вашей проблемой, верно? Если бы ходили, то не исследовали бы сейчас этот дивный мир патентованных средств. — Значит, вот что это такое? Патентованные средства? — Скажем так: я бы чувствовал себя намного лучше, продавая большую часть этой фигни из кузова какого-нибудь большого красного фургона с декоративными желтыми колесами. Ральф засмеялся, и яркое серебряное облачко, начавшее собираться перед халатом Джо Уайзера, улетучилось. — В такого рода торговле я мог бы преуспеть, — заявил Уайзер с неопределенной ухмылкой. — Я бы раздобыл маленькую сладенькую шлюшку, чтобы она плясала в открытом лифчике и гаремных шароварах… Назвал бы ее Маленькой Египтянкой, как в старой матросской песне… Она подогревала бы публику. Плюс к этому я завел бы парня с банджо. По опыту знаю, ничто так не улучшает покупательного настроения у людей, как хорошая доза игры на банджо. Уайзер уставился куда-то поверх слабительных и анальгетиков, наслаждаясь этой несуразной мечтой. Потом он снова взглянул на Ральфа: — При преждевременных пробуждениях вроде ваших, Ральф, все эти вещички совершенно бесполезны. Скорее вам поможет хорошая выпивка или одна из тех убаюкивающих машинок, которую можно выписать по каталогу, но, глядя на вас, я могу догадаться, что вы, наверное, уже пробовали и то, и другое. — Да. — А заодно еще дюжины две стариковских домашних средств. Ральф снова засмеялся. Ему в самом деле начинал нравиться этот парень. — Скажи вы четыре дюжины, попали бы в точку. — Что ж, надо отдать вам должное, вы терпеливый человек, — сказал Уайзер и махнул рукой в сторону голубых коробочек. — Все эти вещички не что иное, как антигистамины. В основном они действуют за счет побочного эффекта — антигистамины вызывают у людей сонливость. Посмотрите на коробочку комтрекса или бенадрила в отделе противозапорных средств — там сказано, что их не стоит принимать, если вы собираетесь потом сесть за руль или работать со сложной техникой. Людям, страдающим случайным расстройством сна, соминекс порой может помочь. Он дает им толчок. Но в любом случае вам он не поможет, поскольку ваша проблема не в том, чтобы погрузиться в сон, а в том, чтобы остаться в нем… Правильно? — Правильно. — Могу я задать вам один деликатный вопрос? — Конечно. Задавайте. — У вас какая-то проблема в этом плане с доктором Литчфилдом? Может быть, какие-то сомнения насчет его способности понять, как вам действительно погано от вашей бессонницы? — Да, — с благодарностью сказал Ральф. — Вы считаете, я должен пойти к нему? Попытаться объяснить ему так, чтобы он понял? — Сейчас, разумеется, Уайзер ответит на этот вопрос положительно, и тогда Ральф наконец отправится к врачу. И этим врачом будет, должен быть Литчфилд — теперь он ясно понимал это. Было бы просто безумием заводить в его возрасте другого врача. Ты можешь рассказать доктору Литчфилду, что у тебя видения? Можешь рассказать ему про голубые отметины, которые ты видел на кончиках пальцев у Лоис Чэсс? О следах на тротуаре, похожих на отпечатки ног в танцевальных диаграммах Артура Меррея? О серебряной штуковине вокруг кончиков пальцев Уайзера? Ты действительно собираешься рассказывать об этом Литчфилду? А если нет, если ты не сможешь, то, скажи на милость, на кой черт тебе вообще идти к нему, что бы там ни посоветовал тебе этот малый? Однако, к его удивлению, Уайзер пошел в совершенно ином направлении: — Вам все еще снятся сны? — Да. И довольно много, учитывая тот факт, что я теперь сплю не больше трех часов за ночь. — Это последовательные сны — то есть сны, состоящие из осмысленных событий, проходящих в определенном повествовательном ряду, какими бы безумными они ни были, — или это просто беспорядочные образы? Ральф вспомнил сон, который видел прошлой ночью. Он, Элен Дипно и Билл Макговерн втроем играли в летающую тарелку посредине Харрис-авеню. На Элен была пара огромных неуклюжих сандалий; на Макговерне — майка с нарисованной на ней бутылкой водки. АБСОЛЮТно превосходная — гласила надпись на майке. Тарелка была ярко-красная, со светящимися зелеными полосками. Потом появилась собака — Розали. Вылинявший голубой поводок, который кто-то нацепил ей на шею, волочился за ней, когда она, хромая, ковыляла к ним. Вдруг она подпрыгнула, вцепилась в тарелку и ринулась прочь, зажав ее в зубах. Ральф хотел броситься за ней, но Макговерн сказал: «Расслабься, Ральф, мы получим целый ящик тарелок к Рождеству». Ральф повернулся к нему, собираясь заметить, что до Рождества еще три месяца, и желая спросить, куда им деваться, если они захотят сыграть в тарелку раньше, но, прежде чем он сумел заговорить, сон или кончился, или перешел в какой-то другой, менее яркий мысленный фильм. — Если я правильно вас понимаю, — ответил Ральф, — то мои сны последовательные. — Хорошо. Еще я хочу знать, прозрачные ли они. Прозрачные сны должны удовлетворять двум требованиям. Первое: вы знаете, что вам снится сон. Второе: вы часто можете влиять на курс, который берет ваш сон, то есть вы не просто пассивный наблюдатель.