Джейк покачал головой. – Этим гребаным младам даже и невдомек, что это место вообще существует! Они считают, что здесь, под землей, обитают чудовища. Да млад лучше сдохнет, чем подойдет к люку канализации ближе чем на двадцать футов, если только его настоятельно не попросят! Запрокинув голову, Гашер искренне, от души рассмеялся. Джейк стоял молча, хотя внутренний голос – холодный, таящийся в самых глубинах сознания – подсказывал, что не худо бы поддержать смех Гашера. Хотя бы из дипломатических соображений. Но Джейк все-таки не рассмеялся, потому что он точно знал, как себя чувствуют млады. Под Ладом действительно обитают чудовища: тролли, орки и призраки. Разве сам он – не пленник такого чудовища? Гашер подтолкнул его влево. – Иди давай… мы уже почти на месте. Ну! Они зашагали дальше. Эхо шагов, отражаясь от стен, катилось следом за ними. Минут через десять-пятнадцать Джейк увидел в стене – ярдах в двухстах впереди – герметично закрытый люк. Когда они подошли поближе, он разгладел, что из центра тяжелой крышки торчит большой поворотный кран. Справа висела коробочка внутреннего переговорного устройства. – Все, нет моих больше сил! – выдохнул Гашер, когда они встали у двери в конце тоннеля. – Для больного и старого инвалида, то бишь покорного твоего слуги, такие гонки уже малость не по зубам. – Вдавив большим пальцем кнопку переговорного устройства, он гаркнул в микрофон: – Эй, Тик-Так, я его выцепил… доставил в целости и сохранности, как договорено! И волоска с головы его не упало! Я же тебе обещал, а раз я обещаю, я делаю! Доверься старому Гашеру, я тебе говорил, Гашер не подведет! А теперь открывай давай и впусти нас! Он отпустил кнопку и с нетерпением уставился на дверь. Колесо даже не шелохнулось, а из динамика раздался ровный гнусавый голос: – Пароль? Гашер нахмурился, задумчиво поскреб подбородок длинными грязными ногтями, потом, ничего, видимо, не придумав, приподнял повязку над глазом и выдавил очередную порцию желтовато-зеленой слизи. – Этот Тик-Так со своими паролями! – пробубнил он, обращаясь к Джейку. Голос его прозвучал раздраженно, но за показной его злостью скрывалась тревога. – Тик-Так – парень, конечно, крутой, но иной раз его зарубает, скажу я тебе, не по делу. Нажав на кнопку, он заорал благим матом: – Кончай, Тик-Так! Ты что, голоса моего не узнал? Может, тебе слуховой аппарат подарить?! – Да узнал я тебя, успокойся, – вернулся в динамик гнусавый, немного манерный голос. Джейку он показался похожим на голос Джерри Рида в роли Барта Рейнольда в сериале «Смоуки и Бандит». – Но я же не знаю, с кем ты там, правда? Ты что, забыл: наша видео камера гикнулась еще в прошлом году?! Называй пароль, Гашер, иначе будешь там гнить до скончания века! Гашер засунул в нос палец, вытащил сгусток соплей цвета мятного желе и расплющил его на решетке динамика. Джейк наблюдал за этим ребяческим проявлением злости с немым изумлением – ну разве не прелесть?! – чувствуя, как в горле его пузырится и рвется наружу совсем неуместный истерический смех. Стоило столько нестись, задыхаясь, по запутанному лабиринту, переполненному ловушками, потом брести под землею во тьме кромешной, чтобы застрять потом у какой-то там двери в конце тоннеля, потому только, что Гашер забыл пароль? Гашер злобно зыркнул на Джейка, потом провел рукой по черепушке, снимая с головы мокрую от пота желтую повязку. Он был, как выяснилось, абсолютно лысым, если не брать в расчет парочку жалких пучков вздыбленных черных волос, похожих на иглы дикобраза. Над левым виском наблюдалась глубокая вмятина. Поковырявшись в повязке, Гашер извлек на свет обрывок мятой бумаги. – Благослови, Господи, Хутса, – пробормотал он себе под нос. – Хутс молодец, позаботился обо мне, и весьма кстати, да. Он уставился на бумажку, повертел ее то одной, то другой стороной, а потом протянул ее Джейку и шепнул ему, понизив голос, словно боялся, что Тик-Так может подслушать его, хотя кнопка «ГОВОРИТЕ» на переговорном устройстве была не нажата: – Слушай, ты ведь настоящий маленький джентльмен, правда? А самое первое, чему учат всякого джентльмена после того, как он уже научился не ссать на углу и не кушать зубную пасту, – так это читать. Давай-ка, прочти мне, что тут за слово написано, зайчик, а то что-то оно у меня выскочило из башки… честное слово. Джейк взял бумажку, взглянул на нее и снова поднял глаза на Гашера: – А если я не прочту? – спросил он спокойно. От такого ответа Гашер на секунду опешил… а потом снова расплылся в ухмылке, сопровождавшей всегда приступы его мрачного и опасного «добродушия». – Тогда я сожму твою нежную шейку и буду стучаться твоей башкой в дверь, – сообщил он. – Тик-Так, правда, вряд ли проникнется, так что я сомневаюсь, что мне удастся даже таким радикальным способом убедить старину Тикки впустить меня – он, знаешь ли, все еще нервничает немного из-за твоего крутого приятеля, – но мне станет хотя бы легче, когда я увижу, как мозги твои растекаются по колесу. Джейк задумался над услышанным. Мрачный, совсем не уместный смех все еще булькал в горле, прорываясь наружу. Тик-Так – парень крутой, без вопросов. И никогда не прокалывается. Он верно все рассчитал: даже если бы Роланд его захватил, он бы вряд ли заставил Гашера, который и так уже почти труп, выдать пароль. Но на одном Тик-Так, кажется, прокололся по-крупному – он не принял в расчет дырявую память Гашера. «Только не смейся. Если ты рассмеешься, он тебе точно вышибет мозги». Не смотря на свою браваду и все угрозы, Гашер смотрел на Джейка с явным и искренним беспокойством, и Джейк отметил про себя одну важную вещь, которая потом может ему сослужить неплохую службу: Гашер действительно не боится смерти… но зато боится унижения. – Ну ладно, Гашер, – сказал он спокойно. – Там написано: «щедрый». – Дай сюда, – Гашер выхватил мятый листок из рук Джейка, засунул бумажку обратно в платок и, быстренько обмотав желтую тряпку вокруг лысой своей черепушки, вдавил пальцем кнопку на переговорном устройстве. – Эй, Тик-Так? Ты еще здесь? – А где я, по-твоему, должен быть? На Западном Конце мира? – В гнусавом манерном голосе теперь слышалось легкое изумление. Гашер показал динамику белесый и бледный язык, но голос его звучал заискивающе, едва ли не подобострастно: – Пароль – слово «щедрый», и красивое слово, замечу! А теперь впусти меня, будь я проклят! – Конечно-конечно. – Где-то рядом включился скрытый механизм. Джейк аж подскочил от неожиданности. Колесо в центре герметичной двери пришло в движение. Когда оно провернулось и остановилось, Гашер взялся за него обеими руками и рванул на себя. Потом схватил Джейка за руку, дернул его вперед, так что тот едва не споткнулся о приподнятый над полом порожек, и втолкнул в странную комнату, «страньше» которой Джейк в жизни не видел. 26 Роланд спустился к тусклому розоватому свету. Из-за ворота его рубахи, расстегнутой на груди, выглядывали, мерцая, умные глазки Ыша; вытянув до предела свою длинную шейку, ушастик принюхивался к струям теплого воздуха, проникающим через вентиляционные решетки. В кромешной тьме подземелья Роланду пришлось полностью положиться на нюх животного, и он очень боялся, что Ыш потеряет след Джейка на проточной воде… но когда он услышал пение – сначала Гашера, потом Джейка, – отдающееся гулким эхом в тоннелях, он смог немного расслабиться. Ыш не ошибся. Ыш тоже услышал пение. До этого момента он продвигался вперед медленно и осмотрительно, время от времени возвращаясь даже немного назад, чтобы лишний раз убедиться в том, что чутье его не подвело, но, едва заслышав голос Джейка, пустился бегом, натянув до предела кожаный поводок. Поначалу Роланд испугался, что ушастик начнет звать Джейка своим хрипловатым пронзительным голоском – Эйк! Эйк! – но ушастик молчал. А когда они добрались до шахты, уводящей в нижние этажи этого Дицианова Лабиринта, Роланд услышал снизу гул какого-то нового механизма – по всей видимости, насоса, – за которым последовал металлический лязг захлопнувшейся двери. Спустившись в квадратный тоннель, стрелок первым делом окинул взглядом двойной ряд светящихся трубок на потолке, уходящий, насколько хватало глаз, в обе стороны. Они горели болотным огнем, как та вывеска над заведением Балазара в Нью-Йорке. Повнимательнее присмотревшись к узким хромированным решеткам на вентиляционных отверстиях, прорубленных под самым потолком, и к желтым стрелкам под ними, Роланд снял петлю поводка с шейки Ыша. Тот, явно обрадованный, нетерпеливо замотал головой. – Мы уже близко, – пробормотал Роланд в приподнятое ухо ушастика, – так что вести себя надо теперь осторожно и тихо. Ты понял, Ыш? Очень тихо. – И-хо, – отозвался Ыш хриплым шепотом, который в другой ситуации прозвучал бы, наверное, даже забавно. Роланд опустил Ыша на пол, и тот тут же понесся вперед по тоннелю, вытянув шеи и пригнув нос к стальному покрытию пола. Роланд слышал, как ушастик тихонько бормочет себе под нос: «Эйк-Эйк! Эйк-Эйк!» Роланд вытащил из кобуры револьвер и пошел следом за ним. 27 Эдди с Сюзанной застыли у белых ступеней, разглядывая громаду Колыбели Блейна. Небо как будто разверзлось над Ладом – дождь хлынул сплошной стеной. – Ничего себе домик отгрохали! Только забыли пристроить дорожку для инвалидных колясок. – Эдди приходилось кричать, чтобы голос его не утонул в шуме дождя и раскатах грома. – Ничего страшного, – нетерпеливо отозвалась Сюзанна, выкарабкиваясь из коляски. – Пойдем скорее, а то промокнем. Эдди с сомнением поглядел на лестницу. Ступеньки, конечно, не слишком высокие… но их зато много. – Ты уверена, Сьюз, что справишься? – Еще и тебя обгоню, бледнолицый, – отмахнулась Сюзанна и начала взбираться вверх по ступенькам с невероятным проворством, опираясь на крепкие, мускулистые руки и отталкиваясь от ступенек обрубками ног. И она действительно едва его не обогнала. Эдди приходилось сражаться с громоздким металлическим креслом, бросить которое он не мог и которое очень ему мешало. К тому моменту, когда они добрались до верхней площадки, оба запыхались. От их промокшей одежды шел пар. Эдди подхватил Сюзанну под мышки, приподнял ее и вдруг замер на месте, обнимая ее за талию и прижимая к себе, вместо того, чтобы усадить обратно в коляску. Почему-то – знать бы еще, почему – им вдруг овладело игривое, сумасшедшее настроение. Ему хотелось ее. Прямо здесь и сейчас. «Так, дайте мне отдышаться, – подумал он. – Ты добрался досюда живым, вот у тебя железы и трепещут, готовые к подвигам и загулу». Сюзанна облизала губы и, запустив пальцы Эдди в шевелюру, дернула изо всех сил. Было больно… но, вместе с тем, так чудесно. – Я же тебе говорила, что я тебя сделаю, мальчик, – шепнула она низким и хрипловатым голосом. – Не ври… я был первым, на полступеньки. – Он постарался сделать вид, что он не так уж и запыхался, но ничего у него не вышло. – Может быть… но зато ты весь выдохся. – Одна рука ее соскользнула вниз и легонечко сжала в том самом месте. В глазах у Сюзанны мелькнул огонек. – Но кое-что, наоборот, полно сил. По небу прокатился гром. Они оба вздрогнули и рассмеялись. – Ладно тебе, – сказал он. – То же мне, нашла время. Безумие какое-то! Бр-р! Она не стала ему возражать, но еще раз легонечко сжала то самое место и только потом убрала руку и положила ее ему на плечо. Эдди – не без сожаления – усадил ее обратно в коляску и покатил ее по широким плитам под навес крыши. Ему показалось, что точно такое же сожаление промелькнуло и во взгляде Сюзанны. Когда они были уже под крышей и сверху на них не лило, Эдди приостановился и оглянулся. Площадь Колыбели, улица Черепахи… весь город уже исчезал за трепещущей серой завесой дождя. И Эдди ни капельки не сожалел об этом. В его мысленной записной книжке Лад не значился в списке приятных воспоминаний. – Смотри, – тихонько пробормотала Сюзанна, указав на ближайшую водосточную трубу. На нижнем конце ее красовалась большая рыбья голова, покрытая каменной чешуей. Судя по виду, рыбина эта состояла в ближайшем родстве с драконообразными чудищами, восседающими на углах Колыбели. Из пасти ее серебристым потоком струилась вода. – Кажется, это уже не «кратковременные осадки», – заметил Эдди. – Какие осадки?! Этот дождь будет лить, пока ему не осточертеет, а потом – еще капельку, просто назло. Может, это продлится неделю, а может, и месяц. Но мы можем до этого и не дожить, если Блейн друг решит, что наши рожи ему не понравились. Так что, собственно, нам без разницы. Стрельни-ка разок, мой сладкий, пусть Роланд знает, что мы на месте, а потом мы тут немного осмотримся, ладно? Чего тут да как. Эдди подошел к краю лестницы, выставил руку из-под навеса и выстрелил, направив «Рюгер» в забитое тучами серое небо. Именно этот выстрел – за милю, если не больше – и слышал Роланд, идущий по следу Гашера и Джейка по «лабиринту с ловушками». Еще пару секунд Эдди постоял на месте, пытаясь себя убедить, что все еще может закончиться хорошо, а сердце его ошибается, когда так настойчиво и упрямо твердит, что больше они никогда не увидят ни Джейка, ни Роланда. Все будет хорошо… Поставив пистолет на предохранитель, он сунул его обратно за пояс джинсов и вернулся к Сюзанне. Развернул коляску спиной к ступеням и покатил ее по проходу между рядами колонн, уходящих в глубь здания. По дороге Сюзанна достала Роландов револьвер и перезарядила его. Здесь, под массивной каменной крышей, звук дождя превратился в таинственный, призрачный шелест. Камень стен приглушал даже раскаты грома. Колонны, поддерживающие Колыбель, были не менее десяти футов в диаметре. Их верхушки терялись во тьме под крышей. Оттуда, из полумрака, доносилось негромкое воркование голубей. Из сумрачной мглы выплыла табличка, подвешенная на тяжелой хромированной цепи: НОРТ-ЦЕНТРАЛЬ ПОЗИТРОНИКС ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС В КОЛЫБЕЛИ ЛАДА! СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫЙ МАРШРУТ (БЛЕЙН) СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ МАРШРУТ (ПАТРИЦИЯ) – Теперь мы знаем, как звали тот поезд, который свалился… свалилась в реку, – заметил Эдди. – Патриция. Только они перепутали цвета. Обычно считается, что для девочек – розовый, а для мальчиков – голубой, а не наоборот. – Может, они оба голубые. – Нет. Блейн розовый. – Откуда ты знаешь?