– Если бы пришлось решать снова, я поступил бы так же, – сказал Ирв. – Эти паразиты с оружием заявились на мою землю. Паразиты, сукины дети, штатные правительственные сутенеры и... оооуу-оох, боже! – Ирв?! – закричала Норма. – Молчи, женщина. Это я ударился. Давайте, Фрэнк, Энди или как там вас зовут. Становится жарко. И действительно, жар усиливался. Едва Энди стащил Ирва по ступенькам во дворик, как порыв ветра метнул сноп искр на крыльцо. Чурбан для рубки превратился в обгорелый пень. От цыплят, подожженных Чарли, ничего не осталось, кроме обугленных костей и странного плотного пепла, перьев, что ли? Они не поджарились, их кремировали. – Посадите меня у амбара, – задыхаясь, произнес Ирв. – Хочу поговорить с вами. – Вам нужен врач, – сказал Энди. – Найдется врач. Что с девочкой? – В обмороке. – Он посадил Ирва на землю, прислонив его к амбарной двери. Ирв поднял глаза. Лицо его чуть ожило, губы постепенно розовели. Он вспотел. Позади полыхал большой белый фермерский дом, стоявший на Бейлингсроуд с 1868 года. – Негоже, чтобы человеческое существо могло делать подобные вещи, – сказал Ирв. – Похоже, что так, – сказал Энди и перевел взгляд с Ирва на окаменевшее, неумолимое лицо Нормы Мэндерс. – Но ведь и негоже человеческим существам страдать церебральным параличом, дистрофией мускулов, лейкемией. А дети этим болеют. – Она ничего не сказала, – кивнул Ирв на Норму. – Порядок. Не отрыва взгляда от Нормы, Энди сказал: – Чарли не более чудовище, чем ребенок с аппаратом искусственного дыхания или из интерната для отсталых детей. – Извините мою резкость, – ответила Норма и отвела взгляд от Энди. – Мы вместе с ней кормили цыплят во дворе. Я видела, как она гладит корову. Но, мистер, мой дом горит, и люди мертвы. – Мне очень жаль... – Дом застрахован. Норма, – сказал Ирв, взяв ее за руку здоровой рукой. – Но это не вернет посуду моей мамы, которая досталась ей еще от бабушки, – сказала Норма. – И мой секретер, картины – мы купили их в прошлом году в июле на художественной выставке в Скенектеди. – Слеза выкатилась из одного глаза – она смахнула ее рукавом. – А все, все письма, которые ты писал мне из армии... – Ваша кнопка придет в себя? – спросил Ирв. – Не знаю. – Так слушайте. Вот что вы можете сделать, если хотите. За амбаром стоит старый джип «виллис»... – Нет, Ирв, не лезь больше в это дело! Он повернулся, посмотрел на жену. Лицо его было серым, морщинистым, потным. Позади горел их дом. Треск лопающейся черепицы напоминал звук жарящихся в очаге рождественских каштанов. – Явились на нашу землю без ордера, без официальной бумаги и хотели увезти их, – сказал он, – людей, которых я лично пригласил, как делается в любой цивилизованной стране с нормальными законами. Один из этих типов подстрелил меня, другой пытался застрелить Энди. Промахнулся не больше, чем на четверть дюйма. – Энди вспомнил первый оглушительный выстрел и щепку, отлетевшую от столба крыльца. Поежился. – Явились сюда и натворили дел. Как хочешь, чтобы я поступил, Норма? Сидел сиднем и передал их этим из секретной службы, если они посмеют снова сунуться сюда? – Нет, – хрипло произнесла она. – Нет, наверно, нет. – Вы не должны... – начал Энди. – Должен, – отрезал Ирв. – А когда они вернутся... Они вернутся, Энди? – О, да. Они вернутся. Вы, Ирв, купили акции активно действующего предприятия. Ирв глухо засмеялся: – Хорошо, порядок. Когда они появятся здесь, единственное, что мне известно, – вы взяли мой «виллис». Больше не знаю ничего. И счастливого пути. – Спасибо, – сказал Энди. – Поторопитесь, – сказал Ирв. – До города далеко, но там наверняка увидели дым. Приедут пожарные. Вы сказали мне, что направляетесь с кнопкой в Вермонт. Это-то хоть правда? – Да, – сказал Энди. Слева раздался стон: – Папочка... – Чарли уже сидела. Красные брючки и зеленая блузка испачкались. Лицо было белое, в глазах – страх и недоумение. – Папочка, что горит? Я чувствую, что-то горит. Это я натворила? Что там горит? Энди подошел, поднял ее. – Все в порядке, – сказал он, подумав: зачем обманывать детей, так говоря, коль и они, и взрослые прекрасно знают, где правда. – Все хорошо. Как себя чувствуешь, малышок? Через его плечо Чарли видела горящие машины, скрюченное тело в саду и дом Мэндерсов, над которым полыхал огонь. Крыльцо тоже было в пламени. Ветер относил от них дым и жар, но запах бензина и горячей черепицы бил в нос. – Что я наделала... – шепнула Чарли. Лицо ее начало подергиваться – вот-вот опять заплачет. – Кнопка! – строго сказал Ирв. Она взглянула мимо него. – Я, – простонала она. – Опустите ее, я хочу поговорить с ней. Энди перенес Чарли к амбарной двери, на которую опирался Ирв, опустил ее на землю. – Послушай, кнопка, – сказал Ирв, – Эти люди хотели убить твоего папулю. Ты знала это раньше меня, раньше отца, хотя, черт бы побрал меня, если я понимаю, как ты узнала. Правильно я говорю? – Да, – сказала Чарли. В ее запавших глазах по-прежнему стояло страдание. – Но вы не понимаете... Я не могла... не могла сдержаться. Оно вырвалось из меня во все стороны. Я сожгла цыплят... чуть не сожгла папу. – Страдающие глаза налились слезами – она беспомощно разрыдалась. – С папой все в порядке, – сказал Ирв. Энди промолчал. Он вспомнил это внезапное ощущение – как бы внутри тепловой капсулы. – Я никогда больше не стану так делать, – сказала она. – Никогда. – Хорошо, – сказал Энди и положил руку ей на плечо. – Хорошо, Чарли. – Никогда, – повторила она. – Не говори так, кнопка, – сказал Ирв, поглядывая на нее. – Не ограничивай себя. Ты поступишь, как будет нужно. Сделаешь, как сумеешь. И это все, за что ты можешь ручаться. По-моему, одно из любимых занятий господа бога – заставлять действовать тех, кто говорит «никогда». Совершать поступки. Понимаешь меня? – Нет, – прошептала Чарли. – Потом поймешь, – сказал Ирв и посмотрел на Чарли с таким состраданием, что Энди охватил прилив тоски и страха. Затем Ирв взглянул на жену: – Норма, подай мне вон ту палку, у твоей ноги. Норма подала палку, вложила ему в руку, опять сказала, чтобы не напрягался, отдохнул. Поэтому один лишь Энди слышал, как Чарли повторила «никогда», затаив дыхание, почти неслышно, словно тайную клятву. *** – Смотрите, Энди, – сказал Ирв, проведя палкой прямую линию по пыли. – Это – проселочная дорога, мы по ней приехали. Бейлингсоруд. Если вы проедете четверть мили к северу, справа будет лесная дорога. Обычный автомобиль по ней не пройдет, но «виллис» должен, если не дадите ему заглохнуть и будете умело жать на сцепление. В двух местах покажется, что дорога кончилась, но продолжайте двигаться – она появится снова. Ее нет на картах, понимаете? Ни на одной. Энди кивнул, наблюдая, как палка прочерчивает лесную дорогу. – Она уведет вас на двадцать миль к востоку, и если вы не застрянете и не собьетесь, то выедете на дорогу Сто пятьдесят около Хоуг корнере. Повернете налево – к северу – и примерно через милю по Сто пятьдесят пятой встретится другая лесная дорога. Она идет низиной, по болоту, нетверда такая. «Виллис» должен проехать, а может, и нет. Я не ездил по ней лет пять. Она, как мне известно, ведет к Вермонту и, наверное, единственная не будет блокирована. Эта вторая дорога выведет вас на шоссе Двадцать два, к северу от Черри-плейн, к югу от границы с Вермонтом. К тому времени худшее будет позади – хотя, полагаю, они всюду сообщили вашу фамилию и показали фотографии по телевизору. Но мы желаем вам самого лучшего. Правда, Норма? – Да, – сказала Норма, это прозвучало как вздох. Она посмотрела на Чарли. – Ты спасла жизнь своему папе, малышка. Запомни это. – Правда? – спросила Чарли. Голос ее был так безжизнен, что Норма немного испугалась, но Чарли попыталась изобразить подобие улыбки, и Норма облегченно улыбнулась в ответ. – Ключи в «виллисе» и... – Он нагнул голову, прислушиваясь. – Слышите? Отдаленные звуки сирены, то низкие, то высокие, несомненно приближались. – Это пожарные, – сказал Ирв. – Если едете, то поскорее. – Давай, Чарли, – позвал Энди. Она подошла, глядя на него красными от слез глазами. Слабая улыбка исчезла, как неяркое солнце в тучах, но Энди обрадовался и тому, что она вообще появилась. Ее лицо было лицом человека, чудом оставшегося в живых, потрясенное, ошеломленное. В это мгновение Энди пожалел, что не обладает ее даром: он бы знал, против кого использовать его. Он сказал: – Спасибо вам, Ирв. – Извините, – тихо промолвила Чарли. – За дом, за цыплят и... за все другое. – Не твоя вина, кнопка, – сказал Ирв. – Они сами напросились. Береги папулю. – Хорошо, – пообещала она. Энди взял ее за руку и повел за амбар, где под легким навесом стоял «виллис». Пожарные сирены звучали уже рядом, когда он завел его и проехал по лужайке к дороге. Дом превратился в пылающий ад. Чарли не могла смотреть на него. Последний раз Энди увидел Мэндерсонов в зеркальце заднего вида. Ирв прислонился к амбару, кусок белой юбки, которым была обмотана его раненая рука, покраснел, рядом с мужем стояла Норма. Здоровой рукой он обнял ее. Энди махнул – в ответ Ирв чуть приподнял раненую руку. Норма не пошевелилась, думая, вероятно, о материнской посуде, своем секретере, любовных письмах – о том, чего не оплачивают и никогда не оплатят страховые деньги. ***